Серебряная ива

СТАРЫЙ ПОРТРЕТ

А. А. Экстер

Сжала тебя золотистым оваломУзкая, старая рама.Негр за тобой с голубым опахалом,Стройная белая дама.Тонки по-девичьи нежные плечи,Смотришь надменно-упрямо;Тускло мерцают высокие свечи,Словно в преддверии храма.Возле на бронзовом столике цитра,Роза в граненом бокале…В чьих это пальцах дрожала палитра,В этом торжественном зале?И для кого эти жуткие губыСтали смертельной отравой?Негр за тобою, нарядный и грубый,Смотрит лукаво.Осень 1910Киев* * *Я написала слова,Что долго сказать не смела.Тупо болит голова,Странно немеет тело.Смолк отдаленный рожок,В сердце все те же загадки,Легкий осенний снежокЛег на крокетной площадке.Листьям последним шуршать!Мыслям последним томиться!Я не хотела мешатьТому, кто привык веселиться.Милым простила губамЯ их жестокую шутку…О, вы приедете к намЗавтра по первопутку.Свечи в гостиной зажгут,Днем их мерцанье нежнее,Целый букет принесутРоз из оранжереи.Октябрь 1910Царское Село

БЕРЕЗЫ[9]

…Таких берез еще никто не видел. Мне страшно их вспоминать. Это наваждение. Что-то грозное, трагическое, как «Пергамский алтарь», великолепное и неповторимое. И кажется, там должны быть вороны. И нет ничего лучше на свете, чем эти березы, огромные, могучие, древние, как друиды, и еще древней. Прошло три месяца, а я не могу опомниться, как вчера, но я все-таки не хочу, чтобы это был сон. Они мне нужны настоящие.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»* * *В промежутки между грозами,Мрачной яркостью богатые,Над притихшими березамиОблака стоят крылатые.Чуть гроза на запад спрячетсяИ настанет тишь чудесная,А с востока снова катитсяКолесница поднебесная.1910-е годыСлепневоЗаписала на Илью в Комарове1961* * *И скупо оно и богато,То сердце – богатства таи!Чего ты молчишь виновато,Глаза б не глядели мои…1910-е годыЦарское Село* * *Не смущаюсь я речью обидною,Никого ни в чем не виню…Ты кончину мне дашь не постыднуюЗа постыдную жизнь мою.1910-е годы* * *И через все, и каждый миг,Через дела, через бездельеСквозит, как тайное веселье,Один непостижимый лик.О Боже! Для чего возникОн в одинокой этой келье?1910-е годы* * *Сочтенных дней осталось мало,Уже не страшно ничего,Но как забыть, что я слыхалаБиенье сердца твоего?Спокойно знаю – в этом тайнаНеугасимого огня.Пусть мы встречаемся случайноИ ты не смотришь на меня.1910-е годы* * *Угадаешь ты ее не сразуЖуткую и темную заразу,Ту, что люди нежно называют,От которой люди умирают.Первый признак – странное веселье,Словно ты пила хмельное зелье,А второй – печаль, печаль такая,Что нельзя вздохнуть, изнемогая,Только третий – самый настоящий:Если сердце замирает чащеИ горят в туманном взоре свечи,Это значит – вечер новой встречи…[Ночью ты предчувствием томима:Над собой увидишь Серафима.А лицо его тебе знакомо…И накинет душная истомаНа тебя атласный черный полог.Будет сон твой тяжек и недолог…А наутро встанешь с новою загадкой,Но уже не явной и не сладкой,И омоешь пыточною кровьюТо, что люди назвали любовью.1910-е годывернуться

9

У Анны Ахматовой, как и у Пушкина, было какое-то особенное чувство к большим старым деревьям: комаровским соснам, слепневским березам, царскосельским дубам и липам. Они казались ей чуть ли не историческими персонажами, и она радовалась, если эти хранители древности как старые знакомцы приходили к ней во сне.