Пепел врага

Даже комполка, вручая капитану орден «За мужество», оговорился:

– Заслужил крест, Таможенник! Но, услышав за спиной сдавленный смех начальника штаба, комполка тут же поправился: – Поздравляю, Верещагин, с первым орденом!

С тех пор радиопозывной приклеился к капитану намертво и превратился в его второе имя. Он привык к подколкам приятелей. На каждой дружеской попойке находился весельчак, который в сотый раз вопрошал:

– А за державу не обидно?

На что десантник незлобиво отвечал:

– Родину, как и друзей, не выбирают. – И, упреждая следующий стандартный вопрос, добавлял: – Мзды я не беру. Поэтому добавки не будет. И лучше, чем языком чесать, налегай на водочку, пока оная имеется в наличии.

Обычно после этого штатный юморист умолкал, поглядывая по сторонам. Товарищи Верещагина умели и воевать, и выпить. Причем если война в этой богом проклятой республике никак не заканчивалась, то водка на совместных офицерских посиделках испарялась с невиданной быстротой.

Обойдя замызганный грязью «газон», капитан столкнулся нос к носу с незнакомцем. Всех офицеров комендатуры Верещагин знал наперечет. А тут перед ним стоял упитанный мужчина, затянутый в новехонький камуфляж. Комплекцией он походил на добродушного артиста, рекламировавшего пиво «Толстяк». Вот только взгляд у незнакомца был неприветливым и колючим. Виски мужчины сияли благородной сединой. Пахло от незнакомца дорогим табаком и хорошим одеколоном.

Смерив Верещагина взглядом, мужчина вальяжно процедил:

– Что вам здесь нужно, капитан?

– Этот же вопрос могу задать и я, – не привыкший к подобному обращению, отрубил десантник.

Надменно выпятив нижнюю губу, незнакомец сообщил:

– Я подполковник Кривонравов из штаба объединенной группы войск.

Приняв подобие предусмотренной в таких случаях уставом стойки, капитан вяло откозырял:

– Здравия желаю, товарищ подполковник! Капитан Верещагин прибыл в ваше распоряжение.

Десантник уже знал, что именно этот холеный штабист привел колонну в их район. Он так же был проинформирован комендантом, что товарищ из штаба в горы не пойдет, а ближайшей «вертушкой» вернется в Ханкалу. Подобный расклад явно не внушал симпатии к вальяжному подполковнику. Поэтому десантник особо не вытягивался в струнку перед штабистом, которого неизвестно каким ветром занесло в эту глухомань.

Кривонравов, напротив, неожиданно расцвел улыбкой и протянул руку для уже неформального приветствия. Ладонь подполковника была влажной и холодной, словно лягушка, пойманная под смородиновым кустом.

– А, Верещагин… Наслышан. Наслышан… – с фальшивым добродушием протянул штабист. – Значит, ты колонну охранять будешь?

– Так карта легла, – неопределенно хмыкнул десантник.

– Ну, работенка плевая. У вас, я знаю по сводкам, обстановка спокойная. Подрывов на дорогах не наблюдается. Только на южном направлении бандформирования активничают, – блистал осведомленностью подполковник. – Но это далеко от маршрута движения.

Верещагин едва сдержался, чтобы не послать старшего по званию и должности офицера туда, куда Макар телят не гонял. Десантник терпеть не мог таких всезнаек из уютных штабных кабинетов. У них на бумаге всегда все получалось гладко. За проваленные операции они отделывались взысканиями или переводами на другие должности, а такие пахари войны, как капитан десантников, платили по максимуму: своими жизнями и жизнями подчиненных.

Сейчас особых причин лезть на рожон не было. Поэтому Верещагин еще раз поинтересовался:

– Что за груз везете?

Подполковник неожиданно стушевался. Он как-то съежился, а его глаза блудливо забегали. Достав из кармана куртки пачку «Парламента», он предложил:

– Закуривай.

Десантник вежливо отказался:

– Спасибо. Ваша травка для меня слабовата. Я люблю табачок позабористее. Так что за груз везем, товарищ подполковник?

Минуту Кривонравов делал вид, что не слышит. Он ожесточенно чиркал зажигалкой, которая полыхнула огнем с первого раза. Верещагин успел рассмотреть довольно дорогой прибор, служащий для добывания огня. Это была солидная вещица, которую любят иметь в своем арсенале преуспевающие бизнесмены и чиновники, разжиревшие на взятках. Заключенный в корпус из восемнадцатикаратного золота, механизм никогда не давал сбоев. Огонек на патентованном фильтре, пропитанном особой жидкостью, появлялся даже на самом сильном ветру. Такие зажигалки Верещагин видел в рекламных проспектах фирмы «Данхилл», работающей, как известно, для удовлетворения потребностей богатых людей планеты. Но у этого экземпляра была своя особенность. Ее десантник сумел рассмотреть, когда штабист неосторожно выпустил дорогую вещицу из рук. Налетевший порыв ветра отогнул полог брезентового тента, хлестнувшего Кривонравова по щеке.

Тот, схватившись за щеку, завопил:

– Закрепить тент как следует не можете! Водителя немедленно ко мне! Раздолбаи несчастные! Понабирали имбецилов в армию. Ничего толком сделать не могут.

На крик появился испуганный солдатик, похожий на одетого в униформу дрессированного мышонка. Но капитан нерадивого водилу не видел. Он рассматривал золотую зажигалку, которую поднял из придорожной пыли. Особенно его заинтересовали бока зажигалки, украшенные богатой гравировкой. На одной стороне было изображено здание с куполом и полумесяцем на шпиле, на второй – причудливый узор сплетался в арабскую вязь.

– Изречение из Корана, – произнес вслух догадку Верещагин.

– Да черт его знает. Я этих каракулей не понимаю, – где-то над ухом хмыкнул подполковник.

– А это, похоже, мечеть какая-то…

– Без пол-литра эту мусульманскую архитектуру не расшифруешь, – заливисто расхохотался подполковник.

Пальцы штабиста ловко впились в зажигалку, и через долю секунды дорогой предмет исчез в кармане Кривонравова.

«Трофейная штуковина. Кто-то изъял безделушку у какого-нибудь убитого эмира. Наигрался, а потом преподнес в качестве презента этой штабной крысе. Вот только за какие заслуги? Или скорее услуги, – рассуждал Верещагин, воскрешая в памяти необычную зажигалку. – Да, действительно, кому война – беда, а кому лучше матери родной. Погужуется этот подполковник в Ханкале еще немного, получит внеочередное звание. А там и до генеральских погон рукой подать. Мужик-то еще не старый. Опять же, пару дырок на кителе под ордена подготовит. Им, штабным, это дело проще организовать. Приедет домой героем войны. И презентов с собой вроде этой зажигалки привезет немерено. Да и с выплатой боевых у него проблем не будет. Одним словом, вернется товарищ Кривонравов в полном шоколаде. Как постареет, будет в школы ходить, рассказывать детишкам о восстановлении конституционного порядка на территории мятежной республики. А может, политикой займется. У нас народ военных любит. Доверяет людям в погонах. Станет главой районной администрации или, бери выше, депутатом Государственной думы. Будет с умным видом бумажки пописывать и бюджетом распоряжаться. А по праздникам будет появляться на публике с регалиями».

Неожиданно Верещагину стало стыдно от собственных мыслей. Он ничего не знал про человека, стоявшего напротив. А повод в виде золотой зажигалки был слишком незначительным, чтобы даже в мыслях давать скверную оценку настоящему и будущему подполковника Кривонравова.

Сам капитан в качестве трофеев признавал только оружие, найденное у боевиков. Деньгами, вещами и прочими предметами брезговал и солдатам мародерством заниматься запрещал. Но в уставе ничего не прописано насчет трофеев. А военного прокурора к каждому солдату, не желающему возвращаться домой голодранцем, не приставишь. Так что Верещагин решил не осуждать штабиста, успевшего слегка обогатиться на войне.

– О чем задумался, капитан? – Голос подполковника вывел десантника из задумчивости.

– Людей у меня маловато, – ответил Верещагин.

– Знаю. Комендант доложил. Возьмешь БМП и пяток солдат из моего резерва. Больше ничем помочь не могу, – картинно развел руками Кривонравов.