Адреса из прошлого

Только теперь Оливия поняла, что сраженная предложением Майкла и его щедрым подарком, она забыла про необходимый ответ. А ведь Майкл ждет.

– Говори, да или нет? – продолжал настаивать Майкл. – Или я по примеру небезызвестного тебе человека сейчас сигану с балкона!

– Да, Майкл! – скромно ответила Оливия. – После такого подарка и всех этих счастливых дней, проведенных вместе, я не имею права ответить по-другому!

– Только поэтому? – притворно насупился Майкл.

– Нет, не только! – засмеялась Оливия. – И ты это прекрасно знаешь!

Она не хотела больше говорить на эту тему, иначе пришлось бы рассказать обо всем том, что предшествовало их союзу: о ее мучительных сомнениях, неуверенности и страстном желании, чтобы все случилось так, как это произошло пять минут назад.

– Теперь у меня будет повод приехать к твоим родителям в статусе жениха!

– Да, и это вполне законный повод! – засмеялась Оливия. – И мне не придется подыскивать для твоего появления иных объяснений. Все совпало как нельзя лучше!

Но Майкл с последним утверждением решительно не согласился.

– Отчего же нельзя? – заметил он. – Очень даже можно!

Через мгновение Оливия ощутила, как его губы скользят по ее шее, щекочут затылок, спускаются по спине все ниже и ниже. Жаркий трепет охватил ее тело. Океан за окном, несобранные чемоданы, необходимость освободить номер в ближайшие два часа не могла остановить их внезапно вспыхнувшего желания. Сброшенная одежда разлетелась по номеру, как купола ставших ненужными парашютов, и Оливия и Майкл нырнули в постель, как во вспененную волну, не собираясь возвращаться оттуда никогда и ни за что.

Майкл оказался превосходным любовником. Его ласки были чутки, совершенны, он знал, когда надо остановиться, а когда ускорить темп, чувствовал, до каких пределов она может быть с ним откровенна. Он чувствовал, где надо потерпеть, чтобы дождаться ее готовности перейти на иной уровень близости, стать на ступень более доверительных отношений, иной степени свободы. И если поначалу Оливия пыталась себя контролировать, боясь выглядеть смешной или некрасивой, то через каких-нибудь десять минут она забыла обо всем на свете. Рядом и вокруг был только Майкл: его большое, сильное, мускулистое тело, горячие и благоуханные губы, его член, твердый и неутомимый, каких, она думала ранее, не бывает в природе. Майкл наполнял ее существо своей силой и властью, своей твердой уверенностью в их близком будущем, в их блестящих совместных делах. Его напор заполнял ее всю, без остатка, и Оливия уже почти кричала, умоляя Майкла остановиться, дать возможность запомнить эти изумительные мгновения, но ее неутомимый любовник продолжал свое мужское дело до сладостного исступления. Оливия вскрикнула, распахивая объятия навстречу слепящему потоку, в котором счастливо плавился Майкл, сжимавший ее в исступленных объятиях…

Они лежали посреди громадной кровати, которая, надо полагать, никогда не знала таких бурных ласк, такой любви и страсти. Оливии казалось, что потрясенные их напором пружины еще вздыхают, медленно оседают от мощных волн, не понимая, что это было – океанская волна, смерч или новый, неслыханный тайфун с прекрасным женским именем?

– Я никогда не испытывала ничего подобного! – шепнула Оливия, прижимаясь к его могучему плечу. – Это что-то небывалое, вспышка на солнце…

Майкл улыбался, разглядывая ее тонкую ладонь, лежавшую на его груди.

– Оливия, ты не представляешь, как я счастлив! – Он поднес ее руку к своим губам и начал осторожно, бережно целовать пальцы. – Вот приеду и первым делом пойду к Файзингеру, чтобы поблагодарить его за то, что свел меня с тобой…

– Да, Файзингер к нашему знакомству приложил свою руку! – улыбнулась Оливия. – Но будет еще лучше, если наша книга станет хорошо продаваться… Тогда-то Файзингер будет по-настоящему счастлив!

– Я не сомневаюсь, что так оно и будет! – сказал Майкл, нехотя поднимаясь с кровати. – Если ты пишешь так же, как занимаешься любовью, ей обеспечен небывалый успех.

Оливия улыбаясь смотрела на его мощную бронзовую спину, на которой двигались рельефные, бугристые лопатки.

– Я пишу лучше!

– Лучше, чем занимаешься сексом? – Майкл натянул брюки и повернулся к Оливии. – Дорогая, куда уж лучше!

– Я пишу лучше хотя бы потому, что занимаюсь этим куда чаще, чем сексом!

Майкл расхохотался, подбежал к Оливии и взял ее на руки.

– Тогда я обязуюсь сделать так, чтобы секс и писательство хоть как-то уравновесились! – шепнул Майкл, покрывая ее поцелуями.

– Я согласна! – Оливия с трудом высвободилась из его объятий, чувствуя, что еще немного – и они начнут уравновешивать эти занятия прямо сейчас, не выходя из номера. – Майкл, не надо! Нам пора собираться! – Она уперлась ладонями в его мускулистую грудь, поскольку видела, что он уже возбудился и снова жаждет вернуться в кровать.

– Извини, Оливия! Я совсем потерял голову! – Он наклонился, чтобы ее поцеловать, но вытянутые руки Оливии не давали этого сделать.

– Какая у тебя мощная грудь! – Оливия с восхищением смотрела на два мускулистых полукружия, покрытых густой растительностью. – Ты похож на римского воина.

– Может быть, и похож! – качнул головой Майкл. – А может, и нет…

Он успокоился, отошел в сторонку и начал складывать вещи, разбросанные на столе. Оливия взяла полотенце и направилась в душ.

– Можно мне с тобой? – с надеждой спросил Майкл.

Оливия покачала головой.

– Нет, иначе мы не выедем отсюда до конца отпуска!

– Ну и что? – Майкл пожал плечами. – Можно позвонить, отменить все дела. Конечно, это нехорошо, но такие дни бывают нечасто!

Голос у него был такой проникновенный и жалобный, что у Оливии тоже шевельнулась мысль – а не послать ли всех к черту, набраться наглости и попросить у Файзингера еще недельку в счет зимнего отпуска!

Холодная вода отрезвила ее разгоряченную голову. Оливия стояла в душевой кабинке, открутив кран с холодной водой до самого упора. Это было правильное решение – благоразумие возвращалось к ней с каждой секундой. Разумеется, их желание остаться было спонтанным и скоропалительным, ему не стоило уступать хотя бы потому, что у них тогда совсем не останется времени на свадебное путешествие. А она очень хотела на недельку слетать в Париж или в Мадрид, где еще не была ни разу.

Когда она вышла, чемоданы уже были собраны, вещи аккуратно упакованы и разложены по местам. Майкл с обнаженным торсом стоял у балконной двери, с грустью глядя на темно-синюю громаду океана, убегавшую за горизонт.

Оливия остановилась у него за спиной, внезапно закинула руки Майклу на шею, прижалась прохладным животом к его горячему телу.

– Ого, ты как освежающий бриз! – шепнул Майкл, поворачиваясь к ней лицом. – Как жалко, что нам надо уезжать.

– Ничего, Майкл, мы еще вернемся, – успокоила она его. – У нас еще все впереди! – Она прижалась щекой к его груди, ощутив, как за барьером мощной грудной клетки молодо стучит любимое сердце. – Кстати, у Генри на груди вот такой шрам. – Она провела пальцем сверху вниз, показывая расположение шрама. – Он пытался застрелиться, но пуля прошла навылет.

Майкл ничего не ответил, перекинул полотенце через плечо и направился в душ. Оливия сидела перед зеркалом, наводя последние штрихи, когда он появился перед ней свежий, благоухающий, тщательно причесанный. Застегнув рубашку, он подошел к Оливии сзади и стал у нее за спиной.

– Ты просто красавица! – Он наклонился и поцеловал ее в шею.

– Спасибо, милый! – Оливия не оглядываясь улыбнулась ему в зеркале. – Ты готов?

– Готов! – Майкл продолжал наблюдать, как Оливия подкрашивает ресницы и губы. – Кстати, если Генри стрелял себе в сердце, то пуля должна пройти через грудь и выйти в области подмышки… В университете я изучал курс судебной медицины, мы подробно рассматривали этот вид самоубийства…

– И что это значит? – Оливия спрятала карандаш и помаду в косметичку и встала. – Я точно помню – шрам у него идет сверху вниз…