Страница 25 из 32
Не знаю, что будет, когда он узнает, что я «потеряла» ребенка, переживала невеста. Но надеюсь, он меня не бросит. Как можно будет оставить меня после такого горя…
На самом деле Нэнси подумывала, что можно было бы попробовать забеременеть от Джастина по-настоящему. А месяца через два-три сообщить, что немного ошиблась, – ну кому, собственно, будет это важно тогда. Однако…
Молодая женщина вздохнула. Несмотря на то, что ее жених жил вместе с ней в особняке, спали они в разных комнатах. Он объяснял это тем, что много работает и сильно устает. Кроме того, он говорил, что боится повредить ребенку – слышал, что на ранних сроках беременности такое может быть.
Нэнси переживала. Но надеялась, что рано или поздно этот вопрос решится. В конце концов, он молодой здоровый мужчина. И когда-нибудь сам придет к ней в спальню.
И все-таки она верила в лучшее. Она же выходит замуж. Как и мечталось – за человека известного. Хотя и небогатого.
Да, пылкой страсти у нее к нему нет. Да и его к ней, очевидно, тоже не очень тянет. Но кто сказал, что брак должен строиться на горячих чувствах? Нет, такие союзы не бывают долговечными. Жениться нужно по расчету. А расчет может быть разным. Так, Нэнси рассчитала, что она и Джастин будут хорошей парой. Этого вполне достаточно.
А Джастин, тем временем, старался как можно больше времени проводить на работе. Строил планы насчет новой радиостанции, привычно вел утренние эфиры. Руководство «Оптимистичного радио», правда, замечало, что ди-джей в последнее время как-то слишком печален. Но надеялось, что у него просто кризис. И когда мужчина с ним справится, жители Нью-Йорка вновь услышат его жизнерадостный голос из радиоприемников.
Когда Джастин приходил домой, то без аппетита ужинал вместе с Нэнси, невпопад отвечал на ее вопросы, после чего шел в спальню для гостей, где прочно обосновался. Там, в одиночестве, он молча бродил по комнате или сидел, слушая собственное дыхание. Он старался не думать о Линде и пытался смириться с судьбой.
Все не так уж и плохо, убеждал он себя, глядя бессонной ночью в потолок. Нэнси меня любит. И я уверен, что со временем тоже полюблю ее. Тем более что скоро нас объединит ребенок. Он же ни в чем не виноват. Он достоин счастья.
Иногда ему снилась Линда. Как всегда прекрасная, только очень печальная. Он и во сне пытался поговорить с ней, сказать, что любит, как и прежде… Но она лишь качала головой и ничего не отвечала. А потом уходила куда-то вдаль…
Такие сны, разумеется, не приносили облегчения. Джастин просыпался наутро совершенно разбитым.
Когда он последний раз улыбался? Когда радовался? Мир словно окрасился в черно-белые цвета. Нет ярких красок. Нет стремления жить дальше.
Думай о ребенке, советовал он себе. Только в этом сейчас ты сможешь найти утешение…
11
Какая все-таки печальная история, размышляла Оливия, поднимаясь по трапу в самолет, летящий рейсом Лос-Анджелес—Нью-Йорк. Линда достойна счастья. Добрая, светлая, неиспорченная девочка. Да, именно девочка, для своих лет она, пожалуй, слишком наивна. Я так обрадовалась, когда Джастин признался, что влюблен в нее. Подумала, что они смогут сделать друг друга счастливыми. Но в дело вмешалась судьба…
Миссис Брук довольно плохо знала невесту Джастина Нэнси. Встречала пару раз на светских мероприятиях, вроде бы их даже представляли друг другу. Но искренне сочувствовала ей. Ведь если свадьба состоится только из-за того, что она беременна, то шансов, что брак будет успешным, практически нет.
Хотя еще больше она переживала из-за душевного состояния Линды. За последнюю неделю они созванивались три раза. Молодая женщина была по-прежнему печальна и как-то даже, не удержавшись, всхлипнула в трубку.
Вроде бы на горизонте снова появился Патрик, он по-дружески ее поддерживает… Но что-то смущало Оливию в этой дружбе. Может быть, для беспокойства нет никаких оснований, но сердце было не на месте.
Я довольно долго живу на этом свете, рассуждала киноактриса. И много чего видела. Дай бог, чтобы интуиция меня подвела и в этом деле обошлось без чьих-нибудь интриг. Но чтобы убедиться в этом, мне следует лично поговорить с Линдой и с Патриком. И, возможно, с Джастином.
Поэтому, как только образовался перерыв в съемках, миссис Брук вылетела в Нью-Йорк.
Линда и Патрик кормили уток на пруду в Центральном парке. Ломали хлеб, бросали в воду и смотрели, как птицы, суетясь и толкаясь, заглатывали еду.
– Вон там утка-мама, а вон там утка-папа, – предположил Патрик, доставая из пакета новую порцию угощения.
Его спутница попыталась улыбнуться. Кормление птиц казалось ей не слишком интересным занятием. Нет, хорошо, что ее все-таки вытащили из дома, нужно же иногда прогуливаться. Однако легче ей от этого не стало.
Жизнь Линды текла ровно и размеренно. Утром – на работу, вечером – домой. Телевизор, телевизор, телевизор. Она не слишком следила за происходящим на экране. Какие-то бесконечные сериалы, передачи о диких животных… Поглощая информацию, она словно хотела заполнить пустоту, образовавшуюся в душе после расставания с Джастином. Но это, видимо, было бесполезным занятием.
Почти каждый день к ней приходил Патрик. Он был очень обходителен, внимателен. Часто приноси с собой какие-нибудь вкусности к чаю. Он пытался завести разговор, спрашивал что-то… Но беседы не получалось. Молодая женщина отвечала односложно, а иногда и вовсе пропускала вопросы мимо ушей.
– Я начинаю всерьез беспокоиться за тебя, – признался как-то ее новоиспеченный друг. – Понимаю, ты пережила трагедию. Но нужно наполнять свой мир новым смыслом, искать свежие впечатления. Или ты хочешь всю оставшуюся жизнь страдать по Джастину и смотреть телевизор?
– Я бы рада забыть обо всем и жить как прежде, – призналась Линда. – У меня не получается. А еще мне стыдно, что ты стараешься меня приободрить, но я остаюсь безучастной…
Да уж, в этом ты права, неожиданно подумал про себя Патрик. Могла бы хоть сделать вид, что тебе со мной интересно. Видишь же, как я выкладываюсь. И чем Джастин так зацепил тебя, что никак не можешь его забыть? Неужели настолько сильными были ваши чувства?
Между тем, отношения двух давнишних друзей совершенно испортились. Они не встречались, не созванивались и вообще никак не пересекались. То есть при встрече они, наверное, обменялись бы рукопожатиями. Но выходить первым на связь не хотел никто. Да и незачем было, пожалуй.
Очередной кусочек хлеба полетел в воду на растерзание уткам.
– Ну неужели тебе совсем не нравится здесь? – спросил Патрик свою спутницу.
– Ну почему не нравится, – вяло отозвалась Линда. – Очень забавные птички. Особенно утята.
– Ты говоришь это с таким выражением лица, словно я привел тебя в террариум, – слегка обиделся мужчина. – Если хочешь, могу отвезти тебя домой.
Никакой благодарности, устало подумал он. Другая бы на ее месте пищала от удовольствия, а она стоит и чуть не плачет. Ничем ее не проймешь – ни цветами, ни подарками, ни романтическими прогулками…
– Нет, что ты, давай побудем здесь еще, – виновато ответила Линда. – Хлеб еще остался?
Патрик молча протянул ей булку.
Что бы такого придумать, лихорадочно соображал он. В ресторан ее бесполезно приглашать, наверняка выяснится, что у нее нет аппетита. Привести, вроде как случайно, в ювелирный магазин и купить какое-нибудь украшение? Нет, с ней такой номер не пройдет… Чем же ее развеселить?
И тут он придумал.
– Скажи, а ты когда-нибудь была в Париже?
Линда отрицательно покачала головой.
– А хочешь, мы туда слетаем?
Молодая женщина задумалась. Да, побывать во Франции было ее мечтой.
– Но я не смогу сейчас, – с сомнением проговорила она. – Я же работаю. А до отпуска еще примерно месяц.
– А мы ненадолго, – не унимался Патрик. – Всего лишь на выходные! Только представь, мы погуляем по Елисейским полям, заберемся на Эйфелеву башню… Разве не здорово?