Маршрут

— ЧЕТВЕРТЫЙ!

Ермошкин Иван Владимирович. Всемирный изобретатель. Я изобрел летающий стол. Мне никто не верит, кроме друга Сереги. А он видел собственными глазами. Как я у нас в горнице перевернул стол ножками кверху, сел в него и сказал: «Гляди, сейчас будет просвет между столом и полом». Он смотрел, смотрел, потом устал, лег, отдохнул и снова смотрел. И сказал после, что действительно видел, как один угол приподнялся от пола на целый миллиметр или полтора. А почему? Потому что я протянул по всему столу по сделанным мной лично чертежам провода и подсоединил к ним батарейки и аккумулятор от нашего мотороллера. И так я насытил все молекулы стола током. К сожалению, он поднялся на малую высоту. Я хотел уговорить тракториста Гешку, чтобы он подъехал к нам и я от его аккумулятора зарядил бы стол, но не успел: папка дал мне подзатыльник за то, что я испортил стол, и отодрал провода. А то бы я летал уже спокойно по деревне.

Сейчас я делаю вертолетную косилку. Это будет переворот в сельском хозяйстве. Мне дадут за нее много премий и орденов. Ведь в чем главная беда всех косилок? В том, что они ходят за трактором, каждой надо трактор. Еще — в неровной местности. Наедет косилка на камень, дзынь! — и готово. Или бухнет в яму. Тоже — пожалуйте в ремонт. А моя косилка будет летать над полем, колес ей не надо, надо только установить, на какую высоту косить. Это будет делаться по радио. И мотор у нее будет вращать электричество, получающееся от солнечных батарей. Она летает себе над полем, работает, а батареи в это время спокойненько подзаряжаются. Представляете, какое разрешение энергетической проблемы? Вот то-то!

— ПЯТЫЙ!

Шемякин Александр, прозвище — Феодал. Им наградил меня историк Николай Никитович. Однажды он вошел в класс на урок, глядит: что такое, девчонки на месте, а ребят нет. И вдруг двери настежь, целой кучей вваливаются пацаны, а в середине я. Сижу верхом на Вадьке Спиридонове и пощелкиваю его в макушку. Это мы с ним поспорили: если проиграет в ножички, то идет ко мне в рабство. У Николая Никитовича даже очки запотели: «Шемякин, что это ты там делаешь на Спиридонове?» — «Я на нем еду, Николай Никитович». — «А почему?» — «Потому что он мой раб». — «Ну, ты, Шемякин, не человек, а целый феодал!» С той поры и пошло — Феодал да Феодал.

Вообще в школе считается, что лучше Спиридона у меня друга нет. Это верно, с одной стороны. А с другой — сколько мне из-за него достается, сколько шишек сыплется! Потому что Вадька не может без озорства. Взять хоть тот случай с теплицей… А достается нам вместе, мне иногда даже больше, чем ему. Потому что у меня есть и папка, и мамка, а у Спиридона только мамка. И вот на него не идут иногда жаловаться, жалеют ее, а на меня — всегда пожалуйста. И раздружиться с ним я не могу. К кому тогда ходить? С Вадькой у нас дома напротив, крыльцо в крыльцо. И еще — он в шахматах здорово башковитый. Мы с ним все детство, еще в школу не ходили, в шахматы проиграли. И теперь ни ему, ни мне с другими играть уже неинтересно, всех обыгрываем. Конечно, у Спиридона есть недостатки. Но я-то знаю, что кое в чем он будет не хуже других. Во-первых, так, как он, наверно, никто из нас по дому не работает. Мать приходит — а у него уж и печка истоплена, и суп сварен, и дрова он пилит-колет. Во-вторых, он никогда друга не выдаст, будет стоять горой, чем бы это ему ни грозило. А как он животных любит! У них дома вечно кто-нибудь живет: то белка, то грач, то древесная жабка. Года два назад у соседа дяди Вени заболел цыпленок, не ел, не пил. Он его выпустил — иди куда хочешь, пропадай сам по себе. А Вадька его подобрал, выходил — такой получился красавец петух, хоть на выставку. Ни курицам, ни людям от него не было покоя. Как-то мы пришли с Вадькой с рыбалки, глядим — валяется петька мертвый. И никто ничего не знает. А дядя Веня говорит: «Это я его пристукнул. Пускай не кидается. Чуть мне глаз не выклевал». Вадькина мать узнала об этом, вздохнула: «Вот она, зависть-то матушка!»

Между прочим, ни физрук, ни Вася Леконцев нипочем не хотели брать Спиридона в нашу группу. Он, мол, озорник. А меня они непременно хотели взять, потому что дед Савка, по прозвищу Суслик, пионерлагерский сторож, — мой родной дедушка, и всякие укромные места в лесу я знаю лучше других ребят, по нашим с ним походам. Он ведь даже когда по грибы пойдет, не бежит в такое место, куда все ходят, а обязательно окажется там, где и людей не бывает, и грибов полным-полно. Летом, во время работы пионерлагеря, дедко дома не ночует, он там и ест, и спит, и городских ребят в лес водит. Еще учит их корзины плести. Многие увозят домой по корзине, а некоторые оставляют свои деду, он их потом продает в райцентре на базаре.

Ну, так я сказал прямо: «Или мы с Вадькой пойдем вместе, или можете на меня не рассчитывать. А ты, Васька, постыдился бы. Такой лоб, а боишься, что со Спиридоном не справишься!» Васька покраснел и говорит: «Вот еще чепуха, не справлюсь с какой-то шмакодявкой». Но когда они с Августой Анатольевной и физруком утверждали состав группы, Вася твердо заявил, что хочет взять с собой Спиридона. Завуч и физрук недовольно на него поглядели, а Васька сжал зубы: он парень упрямый, если уж захочет на чем-нибудь настоять, то настоит.

— ШЕСТОЙ!

Спиридонов Вадим. И отстаньте! Не больно я хотел в этот поход идти. Одному то во мне не нравится, другому другое. Всем Спиридон встал поперек горла. А кому я что сделал? Ну, допустим, к Ваське Леконцу у меня претензий нет. Он парень справедливый, его вся школа уважает. И еще упорный, как это говорят — целеустремленный. Решил, например, что будет моряком-подводником, и для этого каждый день по полчаса — утром, днем и вечером — занимается физкультурой. У меня такой воли нет. Я вот почему в прошлом году огурцы из теплицы украл? Да мне их просто попробовать захотелось. Я потом так и сказал: «Не украл, а взял, потому что захотелось попробовать». А Мишка Шестаков, мой главный враг, как заорет: «Я пришел в магазин, гляжу — шоколадка лежит. И так мне ее попробовать захотелось, аж слюнки текут. А денег нет. Ну, я ее схватил да и съел. Меня в милицию — ты, дескать, шоколад украл. „Не крал, а взял!“ — „Ну, если взял, тогда с тебя и спроса нет!“ Так, что ли, выходит по-твоему?» Сказал тоже!.. Но мне иногда правда хочется что-нибудь такое сотворить, чтобы все одурели от удивления…

1

Перекличка закончилась. Вася подошел и четко отрапортовал главному судье и организатору похода, майору в отставке Борису Степановичу Бурножизневу:

— Товарищ майор! Группа следопытов Максимовской восьмилетней школы построена. Отсутствующих нет. Разрешите получить задание на поиск. Командир группы Леконцев.

Энергичный пенсионер молодцевато приосанился и выкрикнул:

— Здравствуйте, товарищи!

— Здра-жла!..

— Держи, голубчик, — сказал Бурножизнев, умиленно помаргивая, и отдал Васе конвертик. — Пока не вскрывай, дождись команды. Иди в строй.

Группа ребят из пионерлагеря насчитывала тоже шесть человек. Правда, они все были семиклассники. И командир у них был — рослый, жилистый мальчишка со смышленым взглядом, по имени Андрей. Ничем особым не отличались бы обе группы одна от другой, если бы не существенная деталь: на правом фланге у гостей, седьмым по счету, стоял, переминаясь, старик Савка по прозвищу Суслик, родной дедушка Сани Шемякина. Что ж, все правильно: лес большой, могучий, местность незнакомая, можно запросто заблудиться. Правда, физрук Виктор Васильевич возражал: «Ничего себе помощника им определили! Один целой команды стоит. Ребята за ним и не угонятся». «Смотрите на дело шире, психологически, — урезонивал его энергичный Бурножизнев. — Возьмите поправку на незнакомую местность, непривычные условия, продолжительность поиска. Вашим ведь ребятам это все не впервой, а тем нужна поддержка. Да и его внук хорошо ориентируется в лесу».

Майор вышел в отставку лет десять назад, с апреля по ноябрь жил в Максимове и считался здесь почти местным жителем. Но ему было скучно, хотелось покомандовать, и он вечно толкался возле школы, организовывал разные спортивные игры. Вначале родители и руководство совхоза посмеивались над деятельностью неугомонного дачника, но потом, когда на пустыре за школой вырос хорошо оборудованный спортивный городок, а дети стали привозить грамоты с районных и даже областных соревнований, мнение переменилось. Особое значение майор придавал ориентированию на местности, потому что в армии был начальником топографической службы артиллерийского полка, то есть занимался подготовкой карт, разведкой местности, выявлением ориентиров для стрельбы орудий.