Москва

БТР снова плавно тронулся с места, я лишь слегка качнулся и уселся поудобней. Снимать пока ничего не хотелось. Все молчали. Машина шла дальше по широкому проспекту, оставляя за собой широкую пустую ленту асфальта. Здесь даже заглохших машин не было. Зато были машины, припаркованные вдоль боковой дорожки, и Соловьёв сразу скомандовал:

— Не спать! Запоминайте «Нивы» с УАЗами!

Это правильно, это верно. Среди нас были четверо, кого успели обучить, как заводить эти модели машин без ключа и обходить простейшую сигнализацию. А на случай, если сразу завести машину не удастся, планировалось цеплять их на буксир. Для бэтээров с «Уралом» это не тяжесть, а в «Пламени» они очень могут пригодиться.

Справа от нас потянулись корпуса Московского авиационного института. В подъезде длинного кирпичного здания двери открыты настежь, там тоже видны мертвецы. А ведь территория МАИ всегда была закрытой, при достаточных силах тут вполне можно было отбиться. Но только от мертвяков, от людей — нет.

Наша машина вновь замедлила ход. Соловьёв решал, ехать ли в тоннель, или проскочить на Ленинградский проспект с Ленинградского же шоссе через верх, или лезть на построенные новые эстакады. После реконструкции тут строители такого наворотили… Решение заранее, при обсуждении плана операции, не принималось, все сочли, что на месте будет виднее. И в конце концов Соловьёв решил.

— Колонна, стой! — скомандовал он. — Копыто, давай весь свет вперёд и малым ходом в тоннель.

— Есть! — откликнулся Копыто из люка.

Ну что же, прав Соловьёв. Мы ведь толком-то о повадках мертвяков не знаем. Например, что можно сказать о тёмных и неосвещённых местах вроде тех же тоннелей? Избегают их мертвяки, скапливаются там или им всё равно? Так смотреть не полезешь, а на броне — очень даже запросто.

На БТР снова вспыхнули фары, врубилась ослепительно-яркая «Луна» без крышки, и кроме того, на нашей машине стояли два дополнительных прожектора-искателя. Машину немного начали готовить для будущих задач, то есть вылазок в замертвяченный город, и начали с дополнительного света. Бронетранспортёр снова пополз вперёд, со скоростью пешехода. Мощные лучи зашарили по стенам, полу и потолку полого спускающегося подземного проезда под перекрёстком и сразу же высветили зомби. Много зомби, сотни, наверное. В основном лежащих, почти или совсем не шевелящихся. В коме. В той самой, о которой я говорил. Стэнд-бай. Однако на отражающийся от стен гул машины и яркий свет реакция проявилась, причём сразу. Многие зашевелились интенсивней, неуверенно пытаясь подняться, опираясь на руки, как разбуженный среди ночи очень сильно подгулявший с вечера человек. Некоторые, лежавшие в основном с краю, успели подняться на четвереньки, а то и вовсе встать на ноги.

— Задний ход, — сразу скомандовал Соловьёв, увидев такое мертвячье изобилие.

Машина остановилась, затем также плавно заскользила назад.

— Серых, давай проверь на них машинки! — снова скомандовал Соловьёв.

Скомандовал он стрелку, расположившемуся в подвесном сиденье башни бронетранспортёра. Ответом были три короткие очереди из КПВТ. Три стайки тяжёлых пуль ударили в зашевелившуюся толпу, прошили её насквозь, смели несколько мертвяков как тараном, в воздух взлетели куски разорванных тел. Дульные вспышки озарили бликами стены, грохот выстрелов ударил раскатистым эхом, словно кто-то часто застучал в большой маршевый барабан.

В общем, замах был на рубль. А удар вышел всё же на копейку. Даже те трупы, через которые со страшной скоростью пронеслись насквозь тяжёлые 14,5-миллиметровые пули, в основном остались стоять на ногах и на новые отверстия в собственных телах внимания не обратили. Лишь несколько мертвяков, кого уж совсем в клочки, упали на асфальт и не поднялись.

— А не так чтобы очень! Накладно такой патрон с таким эффектом изводить, — прокомментировал Битюгов и выпустил пару очередей на уровне голов почти поднявшейся толпы из своего «Печенега». Эффект получился и то соразмерней, несколько трупов свалились.

Кроме него, стрелять никто не стал. Не в том, собственно говоря, был и замысел спуска в тоннель. Разведали тёмное место — и достаточно, внесли ясность или дополнительную неясность в знания о мертвяках. Тяжёлая машина выехала из темноты обратно на свет и так отступала задним ходом почти до самых замерших машин колонны. Несколько зомби погнались за ней, но совсем медленно, неуклюже. Похоже, что им нужно было больше времени, чтобы восстановиться после ступора.

— Соблюдать дистанцию в колонне! Колонна, марш! — скомандовал Соловьёв. — Верхом пойдём.

Наш БТР вывернул передние пары колёс и покатил на развязку дорог над тоннелем, на спуске которого только появились первые мертвяки, выходящие из тёмного его зева. Я вновь взялся за камеру, но снять их шествие не успел, потому что борт пандуса закрыл их от меня. Тогда я просто взял панораму окрестностей, где мертвяков было раз-два и обчёлся, после чего снова выключил, экономя место на диске и батарею. Хватит пока снимать, лучше оружие держать поближе, если не хватает ума через гостеприимно распахнутый люк спуститься в десант.

Чем ближе к центру города, тем больше мертвяков было на улицах. Почему их всех тянуло в центр? Непонятно. Может быть, остаток их разума подсказывал им, что в центре должно быть больше людей и больше добычи, но людей мы здесь не видели. Хотя в КШМ перехватывали радиопереговоры, ведущиеся в городе, причём довольно интенсивные. И не все они были паническими, большую часть из них вполне можно было отнести к деловым. Кто-то предупреждал кого-то о проблемах, кто-то назначал встречи, кто-то запрашивал базы. Значит, анклавы живых людей в городе сохранились, и не только те, о которых мы знаем. А знаем мы только о двух: Спецакадемии и находящейся рядом с ней автобазе Спецтранса, где засел Доценко со своими людьми.

А если людей в городе шурует много, нам тоже следует подумать о том, что как бы не разобрали без нас всё ценное. По пути я, например, увидел целых четыре аптеки, и все были разгромлены — кто-то приватизировал медикаменты. «Шестёрка» в организме от вирусных заболеваний спасает, а вот от воспаления лёгких, например, уже нет — антибиотики нужны.

Наша колонна быстро дошла до Садового кольца. Само кольцо было почти пустынным, мертвяков немного, а вот Тверская, по которой мы двигались в сторону центра, была ими просто пугающе забита. Мы свернули направо, проехав по встречной полосе возле колоннады Концертного зала имени Чайковского, спустились на Садовку. Осветили прожектором внутренность тоннеля и тоже обнаружили там настоящую толпу мертвяков, пребывающих в коме. Видать, как люди из города исчезли, они начали впадать в эту самую свою летаргию, отключаясь почти полностью, разве что не разлагаясь. И места под лёжки начали выбирать укрытые.

БТР пошёл в сторону Кудринской площади, мы продолжали вертеть головами. Вдалеке заметили группку из двух джипов и двух грузовиков, неторопливо куда-то кативших. Судя по тюкам в кузовах, кто-то плотно мародёрил, аж завидно стало.

Даже если отрешиться от блуждающих мертвецов, то и в этом случае Москва представляла собой очень странное зрелище. Тишина и неподвижность. Брошенные машины стоят на своих местах, не слышно несмолкаемого городского шума. Звук от бронетранспортёрного дизеля разносится далеко и свободно, возвращаясь к нам отовсюду гулким эхом. Мне показалось, что слышать его должны на всех окраинах города.

Сидевший в командирском люке Соловьёв прислушался к чему-то, затем обернулся к нам и сказал:

— С кашээмки о новом радиоконтакте сообщили, с нами заговорили. Неподалёку, на Малой Никитской люди. Это где? — обратился он уже ко мне.

— Да прямо здесь!

Я показал рукой на въезд с Садовки на Малую Никитскую улицу. Наверное, звук моторов услышали и связались.

— Проверим, что за люди и зачем мы им понадобились, — сказал Соловьёв, разглядывая карту в пластиковом прозрачном файле. — А оттуда пройдём по Большой Никитской до Манежа, заодно и на Кремль глянем.