Особняк

С тех пор Сева эту девицу не любил, однако решил дать матери отпор. Все равно больше не даст смотреть каталог.

- Тебе не кажется, что так, как ты живешь, жить трудно?

- То есть?

- Ну вот так.

- Как? Мы нормально живем. Никого не трогаем.

- Я не о том. Подозревать в людях плохое.

- Кто тебе сказал? Просто опыт. Что это с тобой сегодня?

- Какая тебе разница, выйдет она за Реброва или нет? Молчишь? Я скажу. Все из-за того, что три года назад она отказала мне. И между прочим, по твоей вине.

- Это почему же? - подбоченилась Галина Анатольевна.

- Потому, что это ты сваталась.

- Посмотрела бы я, как бы ты сам сватался.

- А я бы никогда не стал этого делать.

- Почему это? - изумилась Галина Анатольевна. - Девка кровь с молоком, лицо чистое.

- Пустая она. Как подушка. Чело не обезображено работой мысли. Точно как подушка - объем есть, веса нет, один пух. Серьезно дунь - и разлетится.

- Кто тебя просит на жену дуть? Дурак. Все на Земфиру пялишься, а того не знаешь, что она сегодня с Лешкой заявление подала.

-Как?

Сева сник, как сдутый воздушный шарик.

Мать не ответила.

- Отшил. Молодец, - вернулась она к прежней теме. -Идет как побитая собака.

Больше находиться около матери Сева не мог, бросился в свою комнату, открыл секретер и принялся вынимать оттуда бумаги. Сначала старался аккуратно, но по мере того как стопка вынутых бумаг росла, просто швырял их на пол. Вот оно. Письмо из Штатов трехмесячной давности. Хорошо, что украл его у матери. Произошла двойная кража: мать у него, он у нее.

Прижав документ к груди. Сева метну лея на лестницу, подбежал к квартире Земфиры. Он надавил на копку и не снимал палец до тех пор, пока Вера Дмитриева, изрядно перепуганная и без шиньона, не выскочила на площадку.

- Что? В чем дело? - пролепетала она, увидев всклокоченного, с присвистом дышащего сына Галины Анатольевны. - Напали! Избили! Милиция!

- Тихо... - прошептал Сева. - Где Земфира?

Вера Дмитриевна, вся покрывшись гусиной кожей, показала глазами в сторону кухни, и Сева устремился туда.

Земфира месила тесто. Она хотела порадовать Лешу национальным кушаньем "перимич" - пирожками с мясом, луком и дыркой сверху. Девушка обернулась и обомлела. Таков был вид у гостя.

- На... Читай. Это все правда. Мама не выдумывала. Меня приглашают в Америку. Работа будет хорошая. Деньги. Зачем тебе Лешка? У него алкогольная зависимость уже на генетическом уровне. Я люблю тебя, Земфира. Жить без тебя не могу. Он все равно тебе все припомнит, зарубит по пьяному делу из ревности, а в Штатах мы будем одни, мать не поедет, никто ничего не знает. Там будешь порядочной миссис...

Какие же мужики дураки! Зачем он ей про порядочность?

Земфира молча вытерла руки о фартук, вздохнула и, глядя куда-то через плечо Севы, начала говорить. Голос у нее был спокойный, но те, кто ее знал, по отдельным вибрациям, полутонам, по нервному подрагиванию век поняли бы, что внутри у нее кипит вулкан.

- Севочка, дорогуша, уж какая родилась. Миссис из меня никогда не выйдет, а если Леша зарежет - туда мне и дорога. Он, может, из-за меня и пить начал. Вспомни, пятнадцать лет назад разве он так пил? А четырнадцать? Тринадцать? Запил, когда я из РЭУ ушла на "вольные хлеба".

Сева еще на что-то надеялся.

- И не люблю я тебя, Севка, не люблю. Сказать по слогам? Галина Анатольевна, заберите его и глаз не спускайте, а то он из окна сиганет и ноги сломает. Иди, Сева, иди. Ты себе еще найдешь. Зачем тебе товар с душком.

Сева обернулся.

Сзади, поджав губы, стояли Вера Дмитриевна и Галина Анатольевна. Видимо, первая, опомнившись, позвала Севкину мать, и весь разговор они простояли у него за спиной.

Сева чуть не заплакал. Растолкав женщин, бросился на улицу и пробродил по ночной Москве до утра.

В квартире Софочки и Лехи события развивались несколько по иному сценарию, но конец тоже оказался плачевным.

Леха решил устроить смотр своему гардеробу. Первым делом достал все шмотки из шкафа и свалил на кровати в одну бесформенную кучу. Потом надел брюки, подобрал пиджак и рубашку. Некоторые раздумья одолели его при выборе галстука. Леха любил цветастые, но не знал, нравятся ли Земфире веселые рисунки. Цыганский, с пальмой и девицей, затолкал под диван и вышел на кухню.

- Пойдет? - спросил он у Софочки.

- Это ты на завтра к французам? - изумилась она.

- Нет. Это я в кино с Земфирой хочу пойти. Софочка села. Она, конечно, слышала, что говорили соседки про новый альянс, но до конца не верила.

- Бросит она тебя, - тихо сказала Софочка. - И не любит по-настоящему.

- Как это? - не понял Загубленный. - Кто ж меня, кроме нее, полюбит?

- Я, - тихо сказала Софа.

Леха предпочел не услышать, как раньше предпочитал не замечать. Заметишь - и сразу жизнь усложнится.

- Как же она меня бросит? Два сапога - пара. Не разобьешь ничем.

- А так... Сколько волка ни корми...

- Ну ты, Моль, даешь...

Он даже не понял, что вслух произнес обидную кличку.

- Не моль я! Не моль! Я тебя, пьянь чертова, люблю. Моль одежду жрет, а кого я сожрала? Всю жизнь - "Софочка, посиди с нашими малышками, мы в кино сходим... Софочка, позанимайся с Сашенькой, у нее что-то с произношением... Софочка, сходи за хвостами, на углу дают, я холодец делать буду - угощу..." Да жрите вы все свой холодец. Только не подавитесь. Может, я в театр хотела сама сходить! У меня и платье есть на выход. И духи французские куплены... "Софочка, ну как, пойдет?" - передразнила она Леху. - Как корове седло...

Софочка выбежала на лестницу, оттуда - во двор, в переулок и дальше по ночной Москве до утра. Только в другую сторону. Побеги она в ту же сторону, что Сева, кто знает, как развернулись бы дальнейшие события.

Глава 36

Заработавшее переговорное устройство немало удивило дежурившего охранника. Он приподнял голову от подушки и посмотрел на часы. Шесть сорок, еще больше двух часов до начала рабочего дня, а уже кого-то черти принесли. Неужели опять сигнализация на пульте милиции сработала? Или шеф уже приехал? Нет, для Кулагина рано, недовольно подумал дежурный. Определить возмутителя спокойствия труда не составляло, стоило только чуть повернуть голову и посмотреть на монитор. Так он и поступил.

- Чего тебя, идиот, принесло в такую рань, - проворчал охранник и нажал кнопку на пульте.

Пока ворота медленно открывались и машина ку-лагинского помощника заезжала на территорию, он успел унести стоящую перед столом раскладушку в комнату отдыха и разбудить коллег. Невелика птица, но если что, заложит как нечего делать, жаворонок долбаный, подумал охранник, открывая дверь стеклянной перегородки.

Откуда ему было знать, отчего Владимиру не спалось уже которую ночь. У охранника служба тем и хороша, что имеет тенденцию к постоянству. Сутки отдежурил, а там хоть трава не расти - трое дома. У помощника хозяина акционерного общества другое дело. У него в работе нет ничего постоянного. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. И это одно может оказаться большой удачей, другое - неприятностью, третье - полным крахом с непредсказуемыми последствиями. Вот это последнее, вдруг замаячившее на горизонте, и привело Владимира в столь ранний час на работу. В другое время неприятный разговор с шефом о его неудачах давно бы состоялся, а сейчас из-за французов он откладывался. Но и жить под дамокловым мечом не грело. Нервы и у молодого есть. Хотелось ясности, а для этого нужно было встретиться с глазу на глаз, без постороннего присутствия и глупых вопросов. Утро перед работой казалось самым подходящим временем для такого разговора, а о привычке шефа приходить пораньше знали все.

- Анатолий Степанович не появлялся? - спросил помощник, когда прямоугольник двери из толстого, пуленепробиваемого стекла развернулся перед ним, открывая проход в прозрачной перегородке.