Ке фер?

«КЕ ФЕР*?»[1]

Рассказывали мне: вышел русский генерал-беженец на плас де ла Конкорд, посмотрел по сторонам, глянул на небо, на площадь, на дома, на магазины, на пеструю говорливую толпу, - почесал в переносице и сказал с чувством:

- Все это, конечно, хорошо, господа. Очень даже все это хорошо. А вот…ке фер? Фер то ке?

Генерал – это присказка.

Сказка будет впереди.

Живем мы, так называемые ле рюссы самой странной на другие жизни не похожей жизнью. Держимся вместе не взаимопритяжением, как, например, планетарная система, а вопреки законам физическим – взаимоотталкиванием. Каждый лерюсс ненавидит всех остальных, столь же определенно, сколь остальные ненавидят его.

Настроение это вызвало некоторые новообразования в русской речи. Так, например, вошла в обиход частица «вор», которую ставят перед именем каждого лерюсса.

- Вор-Акименко, вор-Петров, вор-Савельев.

Частица эта давно утратила свое первоначальное значение и носит характер не то французского «le» для обозначения пола именуемого лица, не то испанской приставки «дон».

- Дон-Диего, дон-Хозе.

Слышатся разговоры:

Вчера у вора-Вельского собралось несколько человек. Был вор-Иванов, вор-Гусин, вор-Попов. Играли в бридж. Очень мило.

Деловые люди беседуют:

- Советую вам привлечь к нашему делу вора-Парченку. Очень полезный человек.

- А он не того… Не злоупотребляет доверием?

- Господь с вами! Вор-Парченко? Да это честнейшая личность! Кристальной души.

- А может быть лучше пригласить вора-Кусаченко?

- Ну, нет, этот гораздо ворее.

Свежеприезжего эта приставка первое время сильно удивляет, даже пугает.

- Почему вор? Кто решил? Кто доказал? Где украл?

И его больше пугает равнодушный ответ.

А кто ж его знает – почему, да где.… Говорят вор, ну и ладно.

- А вдруг это неправда?

- Ну вот еще! А почему бы ему и не быть вором?

И действительно – почему?

Соединенные взаимным отталкиванием лерюссы, определенно разделяются на две категории – на продающих Россию и на спасающих ее.

Продающие живут весело. Ездят по театрам, танцуют фокстроты, держат русских поваров, едят русский борщ и угощают им спасающих Россию. Среди всех этих ерундовых занятий совсем не брезгают своим главным делом, и если вы захотите у них справиться, почем теперь и на каких условиях продается Россия, вряд ли смогут дать толковый ответ.

Совсем другую картину представляют собой спасающие. Они хлопочут день и ночь, бьются в тенетах политических интриг, куда то ездят и разоблачают друг друга.

К «продающим» относятся добродушно и берут с них деньги на спасение России. Друг друга ненавидят бело-каленной ненавистью.

- Слышали – вор Овечкин какой оказался мерзавец! Тамбов продает.

- Да что вы! Кому?

- Как кому? Чилийцам.

- Что?

- Чилийцам – вот что.

- А на что чилийцам Тамбов дался?

- Что за вопрос! Нужен же им опорный пункт в России.

- Так ведь Тамбов то не Овечкинский, как же он его продает?

- Я же вам говорю, что он мерзавец. Они с вором Гавкиным еще и не такую штуку выкинули: можете себе представить – взяли да и переманили к себе нашу барышню с пишущей машинкой, как раз в тот момент, когда мы должны были поддержать Усть-Сысольское правительство.

- А разве такое есть?

- Было. Положим недолго. Один подполковник – не помню фамилии – объявил себя правительством. Продержался все таки полтора дня. Если бы мы его поддержали во время, дело было бы выиграно. Но куда же сунешься без пишущей машинки. Вот и проворонили Россию. А все он – вор Овечкин. А вор Коробкин – слышали? Тоже хорош! Уполномочил себя послом в Японию.

- А кто же его назначил?

- Никому не известно. Уверяет, будто было какое-то Тирасполь-Сортировочное правительство. Существовало оно минут пятнадцать, двадцать, так… по недоразумению. Потом само сконфузилось и прекратилось. Ну а Коробкин как раз тут как тут, за эти четверть часа успел все это обделать.

- Да кто же его признает?

- А не все ли равно. Ему главное нужно было визу получить – для этого и уполномочился. Ужас!

- А слышали последние новости? Говорят, Бахмач взят!

- Кем?

- Неизвестно.

- А у кого?

- Тоже неизвестно. Ужас!

- Да откуда же вы это узнали?

- Из радио. Нас обслуживают два радио – советское «Соврадио» и украинское «Украдио». И наше собственное первое европейское – «Переврадио».

- А Париж как к этому относится?

- Что Париж! Париж известно, как собака на Сене. Ему что.

- Ну, а скажите, кто-нибудь что-нибудь понимает?

- Вряд ли. Сами знаете – еще Тютчев сказал, что «умом Россию не понять», а так как другого органа для понимания в человеческом организме не находится, то и остается махнуть рукой. Один из здешних общественных деятелей начал, говорят, животом понимать, да его уволили.

- Н-да-м…

- Н-да-м…

Посмотрел, значит, генерал по сторонам и сказал с чувством:

- Все это, господа, конечно, хорошо. Очень даже все это хорошо. - А вот ке фер? Фер-то ке?

Действительно – ке?

1

que faire - "что делать" фр.