Усадьба

Более того, эта подделка была не чем иным, как заемом, правда, без ведома кредитора. Мейнард получит свои деньги назад, как только вексель Уорда вступит в силу, а это произойдет через девяносто дней. Шанс, что обман будет раскрыт, слишком ничтожен, так что об этом не стоит и думать. Мейнард теперь редко посещает банк. Если ему требуется узнать, как обстоят дела с кредитами, он поручает это Чарльзу, а поскольку с кредитами у Локс-Милл все всегда в порядке, делается это крайне редко. Что же касается официальной аудиторской проверки, то до нее еще далеко.

Как бы там ни было, Чарльз остался весьма доволен собой. Человек, над которым нависла такая угроза, идет на все. Теперь можно и успокоиться. Он сделал то, что считал нужным, и это принесло ему облегчение. Он выплюнул сигарету и стал приводить в порядок бумаги, лежащие на столе. Спрятал вексель в бумажник, а бумажник – в карман. Затем собрал листы, на которых отрабатывал почерк Мейнарда, и сжег их в камине. Туда же швырнул снятую с пресс-папье промокашку и содержимое пепельницы. Было уже девять часов. Он зажег лампу, положил на место ручку Мейнарда и вернулся за свой стол. Достал из ящика книгу заказов, корреспонденцию и занялся текущими делами.

В том, что он задержался в конторе, не было ничего необычного.

На следующее утро он снова сидел перед управляющим «Банком Кулсона», и снова между ними лежал вексель Франкуса Уорда.

– Если вы перевернете его, мистер Харримэн, то убедитесь, что я последовал вашему совету и обратился за помощью к своему партнеру. Он согласился обеспечить этот вексель счетом Локс-Милл в Джаррете.

Прочитав индоссамент на обратной стороне векселя, мистер Харримэн, вполне удовлетворенный, вновь положил его на стол.

– Как это чудесно, – произнес он. – Братство по торговому делу, не так ли? Один торговец помогает другому. Я просто в восторге, мистер Ярт, думаю, как и вы. Мистер Мейнард замечательный человек. Лучшего партнера и пожелать нельзя. Но и он, должно быть, успел по достоинству оценить вас за столько лет партнерства.

– Я думаю, мы сумели достичь взаимопонимания, основанного на взаимном уважении.

– Именно так.

– Вы хотите, чтобы я дождался, пока вы перешлете вексель в Джаррет?

– В этом нет необходимости. Подпись мистера Мейнарда служит для меня достаточной гарантией.

– В таком случае, раз уж мой баланс теперь в активе, я бы хотел без промедления воспользоваться вашим кредитом. И еще, уж коли я здесь, то хотел бы снять наличные на расходы Хайнолта, чтобы не возникло нужды приходить к вам еще раз.

Мистер Харримэн тут же проводил Чарльза в операционный зал, не переставая болтать с ним, пока тот снимал наличные, а затем сам отдал указание посыльному отнести сумку с деньгами к лошади мистера Ярта. Затем они с Чарльзом пожали друг другу руки.

По дороге из города Чарльз поздравлял себя с удачно проведенной сделкой. Его тактика сработала, как нельзя лучше. Теперь Хайнолт ничто не грозило. Он снова мог вздохнуть свободно. Единственной заботой было не пропустить вексель Уорда, когда его доставят на Локс-Милл. Почта не заставила себя долго ждать. К счастью, в этот момент он находился в конторе один. Было не трудно узнать конверт с вензелем Джаррета. Он извлек его из стопки писем и сунул в карман. Там он и оставался до позднего вечера.

Чарльз вскрыл его в конторе Хайнолт. Вексель, тщательно оформленный, был официально помечен: «Оплачено в соответствии с инструкцией». Отдельно стояла дополнительная инструкция: «Вернуть мистеру Том. Мейнарду, Локс-Милл, Пэйтсбридж, как держателю платежа в указанном порядке».

Чарльз убрал вексель в кармашек бумажника, который всегда носил при себе. Он еще не решил, как поступит с векселем, когда подойдет срок уплаты. Но поскольку Мейнард и сам вел сделки с Франкусом Уордом и держал в Джаррет векселя, это не должно было составить большого труда. Во всяком случае, сказал себе Чарльз, есть еще девяносто дней, чтобы решить эту проблему. А пока у него были более неотложные дела: две фабрики, которыми нужно руководить, и так называемый кризис, угрожающий стране. Он уже окунулся в эти штормовые волны, и теперь ему следовало быть предусмотрительнее, чтобы обеспечить Хайнолт возможность выплыть.

Он заплатил и теперь не сомневался, что Кулсон будет принимать его векселя безо всяких проволочек. Хотя больше они не позволят ему превышать сумму кредита. Не мог он рассчитывать и на то, чтобы где-то занять деньги. И это именно в тот момент, когда Хайнолт испытывает в них такую острую потребность! Все это означало, что он и его клерк должны объединить усилия и использовать ограниченные ресурсы фабрики с полной отдачей.

Вскоре стало ясно – кризис вполне реален. Банковская ставка повысилась до десяти процентов.

По всей Каллен-Вэлли перепуганные мануфактурщики стали сокращать производство. Не остался безразличен и Томас Мейнард.

– Я читаю лондонские газеты, и мне не нравится, что в них пишут. Похоже, наши дела покатились под гору.

Чарльз, хоть и знал наверняка, что финансовая сторона деятельности Локс-Милл непоколебима, согласился с предложением Мейнарда о сокращении производства без всяких колебаний. Это давало ему возможность уделять больше внимания делам Хайнолт. Там, во всяком случае пока, объем производства сохранялся на прежнем уровне. Воспользовавшийся беспокойством своего партнера, Чарльз перекупил его запасы сырья, что позволило ему установить конкурентные цены. Более того, торговцы мануфактурой, включая Сидни Херна, согласились предоставить ему шестимесячные кредиты. Это означало, что они поверили в него, в то, что именно его деятельность позволит им пережить кризис.

Итак, станки Хайнолт, как и всегда, работали с полной нагрузкой. И простые, и тончайшие дорогие ткани уходили к покупателям прямо из цехов. Естественно, что покупатели, включая Франкуса Уорда, тоже просили пролонгации кредитов, и Чарльз вполне мог себе это позволить.

– Я куплю все, что вы произведете, – заверил его Уорд, и векселя от него возвращались подписанные и без малейшей задержки. Как бы там ни было, но эта ситуация, напугавшая более робких промышленников, обернулась для Чарльза удачей. Он, правда, предпочитал об этом не распространяться. Если Мейнард спрашивал его, как идут дела на Хайнолт, он неизменно отвечал: «Мы просто ждем, как, впрочем, и все теперь».

– Весьма разумно, – говорил Мейнард. – В такие времена осторожность не может быть чрезмерной.

Через несколько недель стало ясно, что пик кризиса миновал. Газетчики предсказывали, что банковский процент вот-вот вернется к норме.

Читая это, Чарльз улыбался про себя. Он не только выстоял в шторм, но вдобавок и извлек из него пользу. И все потому, что он не опустил рук и продолжал крепко сжимать штурвал.

Он думал об этом, сидя у себя в конторе за столом и читая газету. Затем, отложив газету, принялся просматривать почту. Перед ним лежала стопка писем, вскрытых его клерком. Вскрыты были все конверты за исключением одного, помеченного «строго конфиденциально».

Письмо это, как обнаружил Чарльз, было от фирмы «Франкус Уорд и Сын», но отправителем была аудиторская контора, которая уведомляла всех заинтересованных лиц о том, что фирма «Франкус Уорд и Сын», за отсутствием возможностей выполнить свои обязательства, объявила о своей несостоятельности Суду справедливости, и что вышеобозначенный суд назначил мистера Смита и мистера Грея, аудиторов конторы, расположенной по адресу. Лондон, Маркет-Роу, судебными исполнителями по настоящему делу.

Мистер Ярт, как кредитор фирмы «Франкус Уорд и Сын», приглашался для дачи показаний по сделкам, осуществлявшимся с вышеупомянутой фирмой, и для оценки счетов, подлежащих оплате. Автор письма разъяснил также мистеру Ярту, что мистер Нетертон и мистер Филлипс, адвокат и общественный нотариус, составили декларацию, объявляющую все векселя и прочие счета, подписанные Франкусом Уордом в течение последних нескольких месяцев, недействительными и не подлежащими оплате, и т. д., и т. п.