Опасные леди

Однако его понятливость нисколько не облегчала сложности возникшей ситуации. Он и хотел бы ей верить, но она же сама призналась, что мечтала стать актрисой. Уж не разыгрывает ли она теперь перед ним спектакль, используя свои артистические задатки?

Но ведь и сам он не такой уж плохой актер. Она все еще верит, что он шофер. Господи, что за белиберда! Он должен продолжать цепляться за свою ложь до тех пор, пока существует надежда, что она сознается, на кого работает. Если она узнает, что на самом деле он не шофер Уэббера, а сам Уэббер, всему конец. Да, она намерена продать им их собственную работу и шантажировать всякий раз, как у них появится новая игра, но, как только она узнает, что он дурачил ее, положение их фирмы станет еще хуже. Что помешает ей войти в контакт с другой компьютерной компанией и запродать им свой товарец? Тем более что вокруг хватает нахрапистых дилеров, которые не пройдут мимо ее предложения и вряд ли упустят возможность крепко насолить братьям Уэбберам.

Но кроме деловой стороны существовала и личная заинтересованность. Он хотел ее больше всего на свете. Ловил себя на том, что подумывает даже о браке, который был бы чистым безумием. Правда, женившись на ней, он спасет ее от самой себя. Но откуда взялось вдруг это страстное желание защищать и опекать ее? Прежде с ним ничего подобного не случалось. Брак? Его братец сильно позабавится, узнав о таком повороте. Объявит его душевнобольным. И, возможно, будет прав. Разве с той минуты, как она отворила дверь своей квартиры и начала чихать от одного вида его идиотского букета, он находится в здравом уме и твердой памяти? Оливер Уэббер, закоренелый холостяк и повеса, встретил наконец женщину своей мечты! С ума сойти!

Выбравшись из бассейна, он пригладил ладонью мокрые волосы и ухмыльнулся. Дьявольски смешно! Ну что же никто не смеется? Это же дьявольски смешно… Но и чертовски здорово!

ГЛАВА 7

– А это еще кто такая? – донесся до Джесс ледяной голос.

Голос донесся откуда-то извне, пробившись сквозь глухой туман ее сна. Джесс попыталась открыть сонные, ничего не видящие глаза, чтобы понять, где она и что с ней. Но, не справившись с этим, оставила свои попытки. Теперь она и так вспомнила. Это же была ночь любви, которая выдается лишь раз в сто лет… Она все еще ощущала руки Оливера, сильно прижимавшие ее к себе, вкус его поцелуев на губах, вес его сильного упругого тела… В какой-то момент она отчетливо вспомнила: последним его прикосновением был легкий поцелуй в лоб, потом он прошептал, что ему нужно отлучиться, а она пусть еще поспит. Когда он вернется, у них начнется день любви, который тоже случается раз в столетие.

Она томно улыбнулась, поправила подушку под щекой и погрузилась в сладостную дрему. Мысли уходили, продолжая легко витать где-то на периферии сознания, восхитительно легкие, светлые и…

– Я спрашиваю, кто вы? – опять прозвучал голос из внешнего мира.

Джесс недовольно поморщилась, ибо не хотела покидать мира сладостных грез. К чему это грубое вторжение реальности?

– Может, вам зайти позже? – пробормотала она, не поднимая век, стараясь не пробудиться окончательно. Эти горничные – просто наказание. – У вас наверняка и кроме этого номера есть что убрать, так что…

Вдруг кто-то сдернул с ее свернувшегося калачиком тела простыню, и когда она, вздрогнув от неожиданности, вмиг проснулась и открыла глаза, то увидела, что это существо с мерзким настырным голосом вовсе не горничная. Высокая, элегантная, безупречно одетая, в сногсшибательном красном дорогом костюме, Незваная гостья являла собой тип преуспевающей леди.

– Пошла вон из этой постели, ты, маленькая потаскушка, – презрительно изрекла блондинка.

Окончательно проснувшись, Джесс резко села, будто кровать была охвачена пламенем и огонь уже лизал пятки молодой женщины. Она протянула руку к простыне, чтобы прикрыть наготу, но блондинка оказалась проворнее, отбросив простыню далеко в сторону.

Не скромничай, крошка. Нечего корчить из себя святую невинность. Давай выметайся отсюда, пока я не позвала местного охранника, чтобы он вышвырнул тебя силой. Здесь, в этом отеле, с проститутками не церемонятся. Пошевеливайся, и чтоб ноги твоей здесь больше не было, иначе я рассержусь не на шутку.

Джесс сразу же пришла в ярость. Вот уже второй раз ее обвиняют в проституции. И если в первом случае все объяснилось, то теперь она слышит это от какой-то неведомо откуда взявшейся бешеной суки. Да кто, к черту, она такая?

– Поосторожнее с названиями, дорогуша, – холодно сказала Джесс.

Она не пыталась больше прикрыться, а стояла перед блондинкой как есть, совершен.но голая, и смотрела ей прямо в глаза. Ничего другого она и не могла сделать. Твердость, холод и никакой стыдливости.

– Ну а кто же ты, если не проститутка? – спросила блондинка, критично осматривая ее.

– Это я тебя хочу спросить, кто ты такая? – про цедила Джесс.

С ясно выраженным презрением Джесс оглядела в свою очередь незваную гостью с ног до головы, как это обычно делают женщины в отношении неприятных им особ одного с ними пола.

Блондинка была выше Джесс дюймов на шесть и не имела той гибкой округлости форм, которой обладала Джесс. Все в ней тяготело к прямым линиям. Это был тип тощей современной манекенщицы, модной и пользующейся несомненным успехом, в то время как Джессика в сравнении с ней пропорциями и совершенством форм напоминала скорее натурщицу Рубенса. Но это ни в коей мере не было для нее поводом для смущения. Напротив, она не видела, в чем может заключаться преимущество этой длинной и тощей девки перед ней, истинно женственной и неотразимо соблазнительной. Джесс, вообще никогда никому не завидовавшая, менее всего склонна была позавидовать этому типу женской красоты, в котором ничего, кроме холодной элегантности, не было.

– Мне кажется, это тебе следует объяснить причины, по которым ты ворвалась сюда и разбудила меня. И советую поторопиться с ответом, ибо не ты, а я позвоню сейчас вниз, в администрацию, и вызову охрану, – договорила Джесс.

Прежде чем ответить, блондинка подняла с пола махровый халат и, бросив его Джессике, стояла, скрестив руки на тощей груди, в ожидании, пока та в него облачится. Ее светлые, почти водянистые глаза с ненавистью следили за тем, как Джесс неторопливо приводит себя в порядок. Потом она тем же ледяным голосом проговорила:

– Я Венеция Кросслэнд, журналистка из «Стейт нъюс» и близкая подруга человека, в чьей постели вы нашли себе временное пристанище. Теперь, если у вас достаточно здравомыслия, крошка, вы без дальнейших разговоров покинете номер, поскольку в этом городе я имею влияние и вес. Если же вам удастся чересчур раздосадовать меня, то обещаю, вы потом пожалеете, что ваша мамочка произвела вас на свет.

Джесс пристально смотрела на эту женщину, удивляясь злобности бурного монолога, завершенного мерзкой ухмылкой. Но ее, Джессику, запугать непросто, и эта тощая американская шлюха вряд ли способна заставить ее молчать. И неужели такая штучка была любовницей Оливера? Просто не верится. Не ею ли он пренебрег в распорядке вчерашнего дня? И не она ли напрасно прождала его вчера, оставшись без ужина с роскошным любовником? Одна из многочисленных женщин, рассеянных по всему свету, которых он навещал во время своих поездок? Весьма вероятно. Даже скорее всего так оно и есть. После ночи любви Джесс не сомневалась, что они с Оливером обрели нечто такое, чего он никогда не испытал бы с этой костлявой блондинкой.

– Да, он говорил что-то вроде того, что у него, как у моряка, в каждом порту по девке. Ведь Нью-Йорк порт, не так ли? – Спросила она небрежно. – Впрочем, – добавила она, пренебрежительно пожав плечами, – это и неважно. Порты, города, административные центры… Кого это, в сущности, может волновать? Истина заключается в том, что нынешнюю ночь в его постели провела я, а не вы.

– Как вы смеете! Как вы смеете!запинаясь и как-то беспомощно запротестовала блондинка, ничего не соображая от ярости.