Опасные леди

– О, я ужасно виновата, – насилу смогла выговорить Джесс.

В страшном смущении она взирала на него, не зная, что говорить и, главное, что делать. Почему, ох почему она не заказала сухой мартини!

Бармен тотчас возник рядом, пытаясь все превратить в шутку и тщетно надеясь очистить их одежду от экзотического напитка, промокая его салфетками.

– Оставьте это, – холодно сказал незнакомец.

Голос его был глубок и властен, но в то же время так обаятелен, что смущение Джесс пошло на убыль. Достаточно деликатно, но все же твердо он извлек из нервно стиснутых пальцев Джесс высокий стакан, поставил его на стойку, а затем, взяв ее под локоть, повел к выходу из бара. У нее и мысли не возникло сопротивляться, настолько уверенно он держался.

– Я действительно ужасно виновата, бормотала Джесс, семеня за ним в вызолоченных туфельках. – Пожалуйста, позвольте мне возместить ущерб. Я оплачу чистку и…

– Выостановились в этом отеле или зашли в бар, преследуя профессиональный интерес? – довольно неучтиво прервал он ее.

Джесс, шокированная недвусмысленным предположением, попыталась освободить локоть от его хватки. Слишком явно он дал понять, что имеет в виду. В бешенстве она освободила свою руку и затем, раздражаясь все сильнее, сделала то, чего раньше не позволяла себе никогда, – вкатила ему увесистую пощечину.

– Как вы смеете делать столь грязные намеки! – набросилась она на него, чувствуя лишь одно желание: навесить на другую его щеку столь же полноценную пощечину, если он вздумает продолжать в том же духе. – Вы должны извиниться, – полыхала она праведным гневом. – Потому что, если вы этого не сделаете, я позову администратора и вас удалят отсюда. И вообще, должна вам заметить…

И она все еще продолжала разгневанно возмущаться, когда он молча, с холодным спокойствием, даже, можно сказать, с апломбом, вновь стиснул ее локоть и повлек к лифтам. Он сумасшедший, это точно, в панике подумала Джесс. Держал он ее очень крепко. Фактически он почти внес ее в лифт.

К счастью, они были единственными пассажирами, и, когда двери бесшумно закрылись за ними, он отпустил ее руку. Они стояли возле противоположных стен лифта и глядели друг на друга. Впервые Джесс посмотрела на него не как на врага, а просто как на мужчину, и у нее перехватило дыхание от безмолвного восхищения. Он был едва ли не самым привлекательным из всех, кого она видела в жизни. Высокий, темноволосый, с сединой, искрящейся на висках, яркими темно-серыми глазами, которые при другом его настроении вполне могли оказаться насыщенно-голубыми. Рот благородно очерчен, но сейчас так сильно поджат, что превратился чуть ли не в тонкую линию. Нос совершенно прямой, вообще правильность черт такова, что его красоту можно назвать совершенной. Да и манера держаться просто безукоризненна. Изящно упакованная сила – вот слова, первыми приходящие на ум. А вторыми – напыщенный, чопорный эгоист.

В какую-то долю секунды Джесс сумела оценить и его самого, и положение, в котором он оказался. Люди, подобные ему, редко проявляют любезность к тем, кто поливает их дорогие вечерние костюмы банановыми коктейлями. Впрочем, коктейль мог называться иначе, реакция такого напыщенного и высокомерного типа останется той же. Коктейль, в сущности, на него и вообще можно не проливать, он все равно обдаст вас ледяным презрением и при первой возможности оскорбит.

– Так что? Вы намерены принести извинения или нет? – продолжала она стоять на своем, пока он не успел оскорбить ее еще раз.

– Нет, не намерен, – холодно ответил он. – Пока вы не успели вылить на меня еще один пунш, я хотел бы спросить, не пойти ли нам куда-нибудь сегодня вечером?

– Ну вы только гляньте на него! – Джесс ожидала чего угодно, но не этого приглашения. – Да вы последний человек на земле, к кому я побежала бы на свидание!

И действительно, сначала он ее оскорбляет, а потом, даже не извинившись, предлагает провести с ним вечер.

– Я не просил вас о свидании, сердце мое. – Он взглянул на индикатор этажности. – Просто не хотелось бы провести остаток вечера в лифте. Так что если у вас здесь номер, то вы могли бы проследовать туда, почистить свои перышки, а после этого предоставили бы мне удовольствие видеть вас снова.

Кровь прилила к щекам Джесс. Ситуация становилась все пакостнее. Она пролила на него коктейль, закатила ему пощечину, да еще какую, наговорила кучу гадостей, а он только спросил, не провести ли им вместе вечер. В страшном смущении она нажала кнопку своего этажа, не смея поднять на него глаз. И молчала. Лучше попридержать язычок во избежание новых конфликтов.

Вскоре лифт остановился, и она вышла, взглянув на незнакомца с таким выражением, что было понятно: его предложение принимается ею вместо извинения. Но почти сразу же спохватилась, что ее вечерней сумочки с ней нет. После нелепой сцены в коктейль-баре она, видно, забыла ее на стойке.

А там у нее было все – карта-ключ от номера, деньги, кредитные карточки… Сердце ее замерло при мысли, что, спустившись в бар, она может не найти сумочки. За это время кто-нибудь вполне мог стянуть ее.

– Я где-то оставила сумочку…

Она пробормотала это слабым голосом и собралась вернуться в лифт, но он преградил ей путь, закрыл дверь лифта, и теперь они стояли в холле этажа.

Опять Джессика почувствовала его руку у себя на локте, и он повел ее вдоль , коридора.

– Итак, вы здесь действительно имеете профессиональный интерес, как я и предполагал, – вскипел он, – а вовсе не остановились в этом отеле, как утверждали. Я знавал немало красивых женщин, но вы, леди, превзошли их всех. Вы наберете десять баллов из десяти за ваши чертовски крепкие нервы, но ни одного – за методы. Я имею ввиду вашу манеру лгать, не моргнув глазом.

Договорив, он остановился перед одной из дверей, отпер ее и протолкнул Джесс в такой роскошный номер, каких она еще и не видывала. Бледно-голубое здесь так удивительно тонко сочеталось с позолотой, что это восхитило ее. Если бы не бешено колотящееся сердце, она могла бы по достоинству оценить интерьер, но ярость лишила ее такого удовольствия. Она резко повернулась к нему, зеленые глаза ее горели.

– Вы продолжаете нести эту чушь? – гневно выкрикнула она. – Я не проститутка, но вы, как видно, частенько прибегаете к их услугам. На этот раз вы здорово промахнулись. Я сказала правду, мой номер в этом же коридоре, и я действительно оставила свою сумочку в баре, и, если не пойти за ней прямо сейчас, ее наверняка кто-нибудь подметет.

Он подошел к телефону, стоящему на стеклянной крышке столика из оникса.

– Какого цвета?

Джесс удивленно посмотрела на него, не сразу поняв, о чем он спрашивает. Все еще не верит ей? А вдруг сумочки там нет, вдруг кто-то уже взял ее, этот человек подумает… Она постаралась унять дрожь. В конце концов, потеря содержимого сумочки не так неприятна, как то, что он может подумать, будто она и в самом деле проститутка. Тогда он просто предложит ей переспать с ним. Да она умрет от возмущения и обиды, если он это сделает.

– Она того же цвета, что и мое платье. С длинным золотым ремешком, как бретельки моего платья.

Его холодные, очень холодные глаза осмотрели ее сверху донизу, и только потом он спросил:

– Содержимое?

Содержимое чего? Платья или сумочки? – удивленно подумала она, видя, как его оскорбительно оценивающий взгляд, задерживаясь на каждой линии и на каждом закруглении, имевшемся на ее теле, проследовал от ее забрызганных банановым коктейлем туфель вверх, к тонким золотым бретелькам. Причем одобрения в его взгляде не было.

– Доллары, карта-ключ от номера, кредитные карточки, губная помада, тушь для ресниц и освежитель дыхания на тот случай, если из-за какого-нибудь высокомерного бастарда[4] вроде вас во рту станет кисло.

Взбешенная, она мстила ему за тот циничный взгляд, которым он все еще блуждал по ее телу.

Он набрал телефонный номер и, пока ждал соединения, лениво и нагло проговорил:

4

Незаконнорожденный, побочный ребенок; ублюдок (груб.).