Страница 40 из 89
Самое время навести порядок.
— Франц, выясни расписание почтовых карет, отправляющихся в Брюссель. Мы должны выехать в этот город как можно скорее, — приказал Себастьян.
Франц обрадовался путешествию. Поездка с таким хозяином сулила много приключений, а когда их недоставало, всегда можно было — и не без удовольствия — схлестнуться с какими-нибудь крикунами на почтовой станции.
22. ВАМ ПРЕДНАЗНАЧЕНА ВЕЛИКАЯ СУДЬБА,
ОНА СУЛИТ ВАМ БОЛЕЕ ДОЛГУЮ ЖИЗНЬ
За два дня до отъезда, около десяти часов вечера, когда Себастьян уже готовился лечь в постель, прозвенел колокольчик входных ворот. Кто-то дергал за веревочку. Себастьян выглянул в окно, пытаясь разглядеть позднего посетителя. Их оказалось двое, и в уличном сумраке опознать визитеров не представлялось возможным. Франц пришел спросить у хозяина, что ему надлежит предпринять.
— Пойди посмотри, — велел ему Себастьян, натягивая халат.
Граф последовал за слугой, который держал канделябр.
— Что вам угодно? — спросил Франц через окошечко в воротах.
— Видеть графа де Сен-Жермена.
Как только дверь оказалась открыта, перед хозяином и слугой предстала странная пара. Люди казались изможденными и бледными. Женщина явно была больна. Она с трудом стояла, опираясь на ворота.
— Что вы хотите от графа? — спросил Франц.
— Мое имя Вильгельм Кристиан Мюллер, ваша милость, — ответил ночной гость, обращаясь к хозяину, которого он заметил за спиной слуги. — Это вопрос жизни и смерти.
— В чем дело? — спросил Себастьян со ступеней лестницы.
— Я прошу христианского милосердия. Мы пришли из Стокерау.
Это в десяти лье к северу от Вены. Неужели они явились так поздно, потому что шли пешком?
— Что вы от меня хотите?
— Ваша милость, мы слышали, что вы весьма сведущи в медицине. Вы наша последняя надежда.
Бесполезно было спрашивать, где эти несчастные слышали подобное утверждение, или же пытаться его опровергнуть: они жили иллюзией. Казалось, женщина вот-вот потеряет сознание.
— Входите, — пригласил Себастьян.
Сен-Жермен спустился на несколько ступенек и внимательно посмотрел на женщину: она была худа и бледна как смерть. Себастьян сделал знак Францу, и тот открыл небольшую гостиную справа, ту самую, где когда-то Сен-Жермен принимал Данаю и впервые увидел своего сына. Франц зажег канделябр на шесть свечей. Себастьян предложил посетителям сесть.
— Чем больна ваша супруга? — спросил он позднего гостя.
Мужчина повернулся к жене. Женщина распахнула полы своего пальто, затем обнажила одну грудь, посиневшую, деформированную. Опухоль. Женщина поддерживала грудь рукой и неотрывно смотрела на Себастьяна. Граф наклонился, чтобы рассмотреть больной орган. Что бы сделал хирург? Он бы удалил грудь. Операция столь же жестокая, сколь и бессмысленная, зачастую не дающая никакого результата. Какое-то время Себастьян молчал.
— Вам нужен волшебник или святой целитель, — покачал он головой.
— Вы и есть волшебник, ваша милость, нам так сказали…
— Я отнюдь не волшебник. Всякий, кто утверждает, будто он волшебник, на самом деле просто шарлатан.
Посетители смотрели на него с нескрываемой мольбой.
— Подождите здесь, — поднимаясь, сказал Себастьян.
Ему было известно единственное средство. Огонь иоахимштальской земли разрушает ткани, следовательно, уничтожает и опухоли. Себастьян поднялся в свой кабинет, взял в руки ларчик, обитый свинцом, и квадратную пластинку асбеста. Затем спустился и попросил Франца принести из кухни большую деревянную ложку, салфетку, пустой кувшин и масло. Все это Сен-Жермен разложил на столе. Под неотрывными взглядами супружеской пары и удивленного Франца, который еще не подозревал о медицинских талантах своего хозяина, Себастьян согнул салфетку вдоль, чтобы сделать основу для припарки, и открыл ларец. Он взял оттуда несколько ложек земли и разложил на салфетке ровным слоем, как масло на куске хлеба. Затем вылил струйкой масло, разведя лекарство до консистенции теста, постоянно помешивая его деревянным черенком ложки. Во время приготовления мази Себастьян тщательно избегал всякого соприкосновения с массой. Закончив, он свернул салфетку и засунул ее в кувшин.
Посетители завороженно следили за его манипуляциями.
— Это самое действенное снадобье, какое мне известно, — произнес наконец Себастьян. — Каждый понедельник, среду и пятницу ваша супруга должна будет прикладывать салфетку к груди и держать в течение получаса. Затем ей нужно свернуть салфетку и вновь положить ее в кувшин с землей, как я только что сделал. Потом она тщательно промоет грудь чистой водой с мылом. Делать это придется в течение пяти недель.
— Ту же самую примочку? — переспросила женщина.
— Да. Ее силы хватит навечно. Она всех нас переживет. Если упадет хотя бы кусочек массы, тотчас же соберите его ложкой и вновь положите на примочку. А если паста засохнет, разведите ее опять до тестообразного состояния при помощи масла, как это сделал я. После каждой процедуры убирайте кувшин в самое темное и прохладное место в вашем доме.
— Что это за масло? — спросил мужчина.
— Подойдет любое растительное. Лучше всего использовать льняное.
И, повернувшись к женщине:
— Во время периода лечения, мадам, ваша кожа будет иссушена и останется сухой еще несколько недель после процедур. Такую цену нужно заплатить за то, чтобы излечиться от вашей болезни. Сообщайте мне о вашем состоянии, ведь вы знаете мой адрес.
Женщина кивнула.
Мюллер и его жена помолчали.
— Сколько я вам должен, монсеньор? — спросил мужчина.
— Ничего, — улыбнулся Себастьян. — Это невозможно оплатить. Не я делал эту землю. Ее создал Господь.
— Ваша милость, — растерянно пробормотал Мюллер, — я не могу…
— Настаивая на оплате, вы оскорбляете меня, сударь. Я не намерен торговать силами природы.
Себастьян поднялся. Мюллер схватил его руку, собираясь поцеловать. Себастьян отнял ее и покачал головой.
— Нет, идите. Не говорите никому об этом. Исцеление вашей супруги, если оно произойдет, будет мне наградой.
Сделав остановки в Кёльне и Экс-ла-Шапеле, Себастьян прибыл наконец в Брюссель. Перемены во внешности сделали его неузнаваемым: он отрастил бороду, она спускалась почти до середины груди.
Похоже, в доме барона Боэма, великого магистра Брюссельской ложи тамплиеров «Строгого устава», царило невероятное оживление. Когда там появился Себастьян, слуга даже не успел объявить о его прибытии. Из-за двери доносились громкие голоса. Внезапно обе ее створки распахнулись, и из гостиной вышли трое разгневанных мужчин. Их весьма удивил вид бородатого типа, который опирался на палку с золотым наконечником, выполненным в виде головы дракона с рубиновыми глазами. На их манеры, далекие от правил учтивости, визитер взирал с видимым неодобрением. Некоторое время мужчины молча стояли лицом к лицу с незнакомцем, не зная, что сказать. Другие люди, находящиеся в гостиной, наблюдали эту сцену на расстоянии.
— Господа, — наконец произнес незнакомец. — Предполагается, что вы обязаны нести в мир отблеск духовной гармонии, вы же навязываете ему зрелище земных страстей во всем их смятении и хаосе. Не соблаговолите ли вернуться в гостиную?
На мгновение мужчины застыли в растерянности, с одной стороны, отдавая должное природной властности своего собеседника, с другой — задавая себе вопрос, почему они обязаны слушаться этого незнакомца.
— Позвольте узнать, сударь, кто вы такой? — спросил один из них.
— Вы попросили моего содействия, барон. Я граф Вельдон.
Барон Боэм сразу понял, что имеет дело с Сен-Жерменом, но никак не показал, что знаком с посетителем.
— Я принц де Мерод. Вы наш верховный магистр? — поинтересовался один из тамплиеров, человек очень тучный, высокомерного вида, который, похоже, отличался весьма желчным нравом.
Себастьян сделал вывод, что заседание не являлось официальным, поскольку никто из присутствующих не был одет подобающим образом.