Спекулянт

  "О торговой несостоятельности " признал Первый Купеческий банк банкротом. Все имущество и активы были переданы в пользу торгового дома "Черников и сын" - крупнейшего кредитора и обладателя 30% пакета акций вышеупомянутого банка. Претензии других кредиторов были сняты: торговый дом принимал на себя все прежние обязательства Первого Купеческого.

   Обвинения купца первой гильдии Севостьянова в коммерческом подкупе были отозваны истцом. Истерия вкладчиков закончилась после нескольких газетных статей о торговом доме "Черников и сын". Рейдерский захват банка, с суммарным балансом в 250 миллионов рублей и рыночной стоимостью около шести миллионов, обошелся купцам Черниковым всего лишь в семь с половиной миллионов, которые, впрочем, практически сиполностью остались на балансе банка...

   Глава зарождающейся торговой империи ехал в мягком вагоне литерного поезда "Санкт-Петербург - Москва" в молчаливой компании шустовского конъяка семилетней выдержки. На небольшом столике отдельного, роскошного купе, лежала срочная телеграмма, которую невидящие глаза перечитывали уже в тысячный раз: " Я выхожу замуж"...

   Москва. 15 апреля. 2009 год.

   "Вчера, около полуночи, в подъезде собственного дома, неустановленными лицами был застрелен известный тележурналист Влад Листьев...".

   (из срочного выпуска информагентств)

   ***

   Москва. 18 апреля. 1897 год.

   Первопрестольная встречала дождем. Мелким, неприятным, норовящим забраться за воротник мехового плаща и скользнуть холодной змейкой по спине. Денис протискивался сквозь вокзальную толчею, огибая лужи и цепляясь за баулы многочисленных коробейников.

   На привокзальной площади выстроилась вереница извозчичьих пролеток, громогласными голосами своих седоков предлагающая самые короткие и дешевые маршруты. Хитрые, продувные физиономии и зазывной репертуар, мало отличались от будущего московских ездовых.. Все, как и сто лет тому вперед...

***

   Взмыленный, как и его лошадь, извозчик молодецким посвистом разогнал стайку босоногой мелюзги и лихо развернул коляску у роскошного, двухэтажного особняка Рябушинских на Малой Никитской.

   - Прибыли, барин. Доставлено со всем бережением!

   - Держи, братец - протянул ассигнацию Денис, несколько ошеломленный от бешеной скачки.- А что, за такую езду не наказывают?

   - Не без этого, ваша милость. Могут штраф наложить, а то и бляху ездовую отберут, супостаты...

   - Ну, все как у нас! - вслух восхитился молодой человек, покидая экипаж.

   Взбежав по парадному крыльцу, Денис нетерпеливо давил на кнопку звонка, пытаясь представить себе предстоящий разговор. Что он будет говорить, какие слова - не имелось ни малейшего представления. Мир, еще вчера казавшийся огромным, неожиданно съежился в маленькую точку, где, кроме него самого и любимой, ничего более не существовало. Все остальное - войны, империи, революции и рынки - попросту не имело значения. "Украду, на хрен, как пить дать, украду. Увезу - и плевать на всех...".

   - Могу я видеть молодую барышню? - спросил он у величественного, преисполненного собственной значимостью, дворецкого, открывшего двери.

   - Они почивать изволят. Не принимают-с, - с холодным высокомерием ответил тот.

   - Ты бы доложился голубчик, - добавил угрозы в голосе Денис. - Передай: господин Черников видеть желают...

   - Сию минуту-с, - неожиданно сменил тон лакей, церемонно склонив голову. - Извольте, ваше высокородие, обождать в диванной...

   Войдя в обширный, отделанный неаполитанским мрамором и хрустальными подсвечниками вестибюль, Денис почувствовал, что его начинает бить озноб. Присев на уютный диванчик, закрыл глаза: вместе с ознобом пришла и дремота. Сказывалась бессонная ночь.

   Проваливаясь в непонятное состояние между сном и явью, почувствовал осторожные, ласковые поглаживания по щеке. С трудом открыл глаза, и губы сами расползлись в глупой, счастливой улыбке:

   - Юлька!..

   ***

   - Ты бессердечный! - уткнувшись в грудь Денису, всхлипывала девушка. - И...и еще...ты злой!

     - Это я бессердечный? - возмущался молодой человек. - Я, как ненормальный, бросаю все дела, места себе не нахожу, и - я же еще и бессердечный? Ты же с ума меня чуть было не свела!

   - Правда? - взгляд распахнутых, черных глаз был таким трогательным и беззащитным, что Денис в который, уже несчетный раз, начинал нежно собирать слезинки с лица любимой, чувствую на губах солоноватый, восхитительный вкус...

   - Я глупая, да? - в сотый раз переспрашивала Юлия, дрожащими пальцами теребя мочку уха Дениса.

   - Нет, ты - прекрасная! Это я - законченный кретин!..

   - Скажи мне еще раз...

   - Я люблю тебя!..

   - Ну почему ты раньше мне это не говорил? Хотя бы в телеграммах?..

   Безысходность снова взметнулась щемящей болью.

   - Так, ты, в самом деле, выходишь замуж?!

   - Да!..

   Бухнуло в сердце погребальным колоколом...

   - И за кого?..

   Хотелось не выдать предательской дрожи в голосе...

   - За тебя, дурачок, за тебя! - Нежные пальцы отпустили мочку и ласково принялись за шею. - За кого же еще?!..

   *** 

Вечером Черников был представлен дяде Юлии - Михаилу Павловичу. Первое впечатление Рябушинский оставлял весьма приятное: умные, проницательные глаза, доброжелательная улыбка и свойское, домашнее, без холодных церемониальных изысков, обращение.

   Уже достаточно преклонный возраст не был заметен в ладной, крепко скроенной фигуре известного и уважаемого московского купца. Промышленность, культура, искусство, наука, изучение географических ресурсов, строительство церквей, бесплатных столовых, больниц, школ - это далеко не полный перечень дел торговой династии. "Некрепко то, что неправдой взято. Не удержишь, да и души своей не соблюдешь". Под этим девизом закладывались устои рода Рябушинских...

   - Заждались мы вас, молодой человек, заждались, - с мягким намеком на давнишнее приглашение, сказал хозяин дома.

   В первый раз, переезжая из Уфы в Петербург, Денис пробыл в будущей столице всего полдня, естественно, что приглашением на ужин воспользоваться не удалось...

   "Пробки проклятые" - чуть было не вырвалось привычное оправдание и пришлось, прикусив язык, молча развести руками.

   - Ну, ничего, - видя смущение юноши, приободрил Павел Михаийлович. - Лучше поздно, чем - никогда. Предлагаю пройти в столовую, за ужином и побеседуем...

   Говорить за ужином получалось плохо. Отвлекала внимание от беседы Юлия, неотрывно смотревшая влюбленными глазами. Требовал своего и обессиленный голодовкой организм - в треволнениях последних дней кусок не лез в горло. Смущало несчитанное количество столовых приборов. Основное правило этикета будущей современности - не сморкаться в скатерть и не засыпать в салатнице - в данной ситуации было явно неуместным. Хозяин, стараясь не усугублять возникшую неловкость, ограничивался односложными репликами. Лишь когда подали десерт - мороженое для Юлии и неизменный шустовский коньяк, с золотым журавлиным вензелем, для мужчин - беседа оживилась.

   - Вы очень интересный молодой человек, - поигрывая благородным напитком в хрустальном бокале, произнес Рябушинский. - О вас, в деловом мире, уже легенды складывают.

   Постановка фраз ответа не требовала, и Денис благоразумно промолчал. Хозяин, одобрительно кивнув, продолжил: