Страница 5 из 17
– Судя по тому, что он незадолго до своего исчезновения звонил мне сюда и справлялся, кто забирал труп Бродягиной, я понял, что ему это небезразлично, следовательно, его могли нанять, чтобы найти убийцу.
– Давай поконкретнее. Дата смерти, обнаружения трупа, причина смерти и прочее…
– Девушку отравили первого марта, почти месяц тому назад, а труп ее нашли уже на следующий день, за городом, неподалеку от станции техобслуживания.
– Для судмедэксперта ты довольно много знаешь, но подробнее об этом мне, наверное, смогут рассказать и Сазонов с Корниловым, как ты думаешь?
– Уверен. Потому что убийцу Бродягиной не нашли, а тут и еще одно убийство, о котором до сих пор пишут все газеты…
– Местная знаменитость? Что случилось?
– Земцова, я тебя не узнаю… Разве ты ничего не слышала об убийстве отца Кирилла?
– Отца Кирилла? Я слышала что-то краем уха о Кирилле, но думала, что это грохнули какого-нибудь преступного авторитета с такой кличкой, но уж никак не могла представить себе, что речь идет о священнике. Но его-то за что убивать? Как его убили, когда? До или после убийства Бродягиной?
– Ну вот, вижу, что начинаешь приходить в себя, это радует. Дело в том, что наш отец Кирилл – известный на всю Россию правозащитник, человек необыкновенный, почти святой. А убили его жестоко и цинично – зарезали неподалеку от собственного дома ножом в живот. Это случилось, если мне не изменяет память, восьмого февраля, задолго до смерти Марины Бродягиной.
– Так, может, ЭТИМ делом поручали заниматься Крымову?
– Поручали, да только он отказался. Сразу. Он не такой дурак, чтобы подставляться. С его способностями, как ты можешь понять, ему опасно заниматься распутыванием преступлений такого рода…
– Это почему же?
– Да потому что убийство отца Кирилла – преступление международного уровня…
– Да брось ты! Леша, что ты такое говоришь?
– Пойди в библиотеку и почитай подшивку центральных российских газет, и тебе сразу все станет понятно. Да, внешне это преступление может выглядеть как убийство с целью ограбления, поскольку пропали ценные вещи – золотой крест и прочее… Но это лишь попытка повести следствие по ложному следу. Истинная цель убийства – раскачать христианство, заткнуть правдоречивый рот. Это дьявольские дела, понимаешь ты или нет?
– Леша, ты удивляешь меня серьезностью, с которой все это говоришь. Я почитаю, может, ты и прав… Но откуда тебе известно, что Крымову предлагали заняться поиском убийцы и что он не взялся за это?
– Мне Надя сказала, но она-то преподнесла это совершенно под другим соусом, она расстроилась, что Крымов отказался от денег, которые предлагали ему какие-то люди, чуть ли не из международной организации, чтобы только узнать имя убийцы. Для них это принципиально, понимаешь? Но он отказался, сказал, что ему своя шкура дороже. Вот так-то.
– Да, что-то это не похоже на Крымова, который за копейку удавится…
– Он здравомыслящий человек, ты напрасно так о нем думаешь, что он из-за денег будет подставлять свою голову… Он осмотрительный и даже скорее чуточку трусоват…
– Леша, что-то мы с тобой слишком много эпитетов повесили на бедного Крымова, причем не очень-то лестных… Согласись, что ты тоже не можешь к нему относиться объективно, поскольку он увел у тебя жену, твою обожаемую Щукину?…
– Не знаю, возможно, ты и права, я ведь тоже живой человек…
– Все правильно. А что касается опустевшего агентства, то здесь можно предположить, что ребята просто выехали на задание. А пожар в агентстве устроили подростки или просто хулиганы, которые сначала ограбили офис, а потом подожгли, чтобы замести следы.
– Поэтому у тебя такое зеленое и перепуганное лицо, так? Ладно, Земцова, ты лучше расскажи о себе, как докатилась до такой жизни, где твой муж и почему ты здесь?
– Я вернулась, и этим все сказано, – уклончиво ответила Юля.
Она понимала, что рано или поздно ей придется кому-то рассказать о себе, Шубину ли, Крымову, но только не Щукиной и не Леше. Чувство стыда мешало ей раскрыться перед Чайкиным, сдерживало готовые прорваться слова правды о Харыбине, о человеке, в котором она ошиблась и которого приняла за мужчину, способного помочь ей забыть о Крымове.
Глядя прямо в глаза Чайкина, она спрашивала себя, сможет ли он понять ее и протянуть руку помощи, в которой она сейчас так нуждалась. Да и можно ли вообще рассказывать об интимных сторонах жизни мужчине? Не проще было бы поделиться своей болью с той же душевнобольной Аперманис, использовав ее присутствие, чтобы выговориться, попытаться объяснить с ее помощью самой себе все, что произошло в Москве, где она оставила своего законного мужа? А еще лучше было бы сохранить все в себе и постараться не расплескать ни капли боли и разочарования от нового брака с тем, чтобы, поднакопив сил, самой справиться с обрушившимся на голову несчастьем. Но это было бы уже высшим пилотажем проявления внутренней силы…
– Ты бросила Харыбина? Ты уехала от него? – услышала Юля и почувствовала, как сильнее забилось ее сердце. – Не хочешь – не отвечай, это твое дело, да только ты какая-то растерянная, словно порываешься что-то сказать и не можешь решиться…
– Вот когда решусь – расскажу. А сейчас давай вернемся к разговору о Бродягиной. А что, если это по ее делу все разбежались в разные стороны? Ты говорил, что Крымова интересовало, кто забирал ее тело?
– Но ведь это единственное, что я знаю.
– А как ее отравили? Чем?
– Мышьяком, все тривиально, словно в дешевом романе. Ты, кстати, могла бы поработать в этом направлении, если бы ваш офис не сгорел, ведь ты приехала сюда, чтобы…
– Как ты догадался?
– Да у тебя же все написано на лице. Тебе надо отвлечься от Москвы, от Харыбина, а здесь вон какое поле деятельности. Жаль, что у тебя нет лицензии на право занятия частной сыскной деятельностью, в твоем положении только работа спасла бы тебя от хандры…
Юля подняла глаза и внимательно посмотрела на Чайкина, как бы раздумывая, рассказывать ему о том, что чуть ли не в первые минуты пребывания ее в С. ей привалила такая клиентка, работая с которой забудешь и собственное имя, не то что Харыбина.
– Знаешь, я поживу пока спокойненько дома, отосплюсь, отдохну, а за это время, может, мне кто и позвонит по старой памяти… Такое уже не раз бывало, когда обращались именно ко мне, а не в агентство.
– Тоже правильно. В таком случае желаю тебе скорейшего душевного выздоровления… – с ноткой грусти проговорил Чайкин. – А если что, заходи.
– Нет, уж лучше ты ко мне приходи, можно прямо сегодня вечером. Вместе поужинаем.
Она вышла из морга с тяжелым сердцем. Встреча с Лешей не принесла успокоения: Крымов с женой и Шубиным исчезли в неизвестном направлении, агентство кто-то подпалил, от участия в расследовании убийства отца Кирилла Крымов отказался, а про Бродягину и вовсе ничего не понятно…
Она из телефона-автомата позвонила в прокуратуру и, услышав знакомый и такой родной голос старшего следователя Корнилова, поняла, кто ей поможет обрести душевное равновесие.
– Юлия Земцова собственной персоной! – Виктор Львович поднялся ей навстречу и по-отечески сгреб ее в свои сильные объятия. – Сбежала от Харыбина? И правильно, пора заняться делом. Отдохнула в браке – и хватит. Ты извини, что я так с тобой запросто, ведь ты же теперь москвичка…
– Да бросьте вы, Виктор Львович, какая я москвичка, если вернулась? Здесь все мое, все родное, здесь мои друзья…
– Друзья. Так, понятно. Выходит, ты ничего не знаешь. Садись и постарайся взять себя в руки. – Корнилов сменил тон на более серьезный и мрачный и даже почернел лицом, когда произнес имя Крымова: – Женька исчез, думаю, с ним или даже с ними БЕДА.
– Нет… Это же еще неточно…
– Неточно, но их уже давно нет в городе, и никто не знает, куда они делись. Ни следа, ни зацепки, понимаешь? Ты же не была в агентстве, еще ничего не видела?…
– Была. Видела.