Страница 215 из 217
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины.
В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков2.
Среда, 9 июня 1982
Завтра – отъезд в Лабель (правда, пока что на десять дней, но все-таки – отъезд). Я совершенно изнемогаю. Вот уже три дня – головная боль, кошмары.
Война – на этот раз на Ближнем Востоке. Израильтяне в шестнадцати километрах от Бейрута. Сбитые сирийские аэропланы, весь мир в абсолютно бессильной панике… Война Англии с Аргентиной. Война Ирана с Ираком. И еще какие-то маленькие войны (где, наверное, режут еще больше, еще лучше). Чад в Африке… И всюду – в столицах – взрываются бомбы, убивают дипломатов. Армяне – турок, другие "без подписи"… Но тут же телевидение
1 "Провозглашение Слова Божьего" (англ.).
2 Ин.1:1, 14:4.
показывает баскетбольные финалы, новые автомобили, и всех зовут путешествовать и наслаждаться жизнью. "Хлеба и зрелищ!" La vie continue1 . И именно этот контраст – более чем что-либо другое – придает всему привкус "сумасшедшинки".
Собрание Orthodox Theological Society в семинарии. Был – через силу – на двух докладах в понедельник, епископа Петра и проф. Христу из Фессалоник. В связи с этим: думал вчера о том, что богословие (слова о Боге, вживание в сущность веры) предполагает как свое непременное условие – либо подлинную культурность, либо же святость, в смысле простоты, смирения и т.д. Культурность, однако, это не просто знание , это приобщенность к внутренней жизни мира, к "трагедии" (в греческом смысле) человеческой истории, человеческого рода . Ибо богословие есть всегда ответ или, лучше сказать, – благовестие в ответ , благовестие как ответ. Не случайно в нашем Orthodox Theological Society богословие превратилось в своего рода толкование "административных" текстов – канонических в первую очередь (о смешанных браках, об их числе и т.д.). И сидят молодые священники и судорожно записывают "рецепты" (а потом ими будут бить по голове несчастных, запутавшихся людей, на их спинах являть и доказывать свое православие…). Одна мелодия никогда не звучит в этого типа "административном богословии": "Я пришел отпустить измученных на свободу…" Собрание богословов – собрание "сердитых людей", отстаивающих свои "точки зрения". В нем нет никакого воздуха, никакого желания приобщить людей – к жизни, к радости, к реальности Церкви. Все построено по типу – полицейского участка ("протокол о преступлении"), больницы ("психологические копанья в зловонных подсознаниях"), суда и приговоров… Бог "интересуется" миром и человеком. Мы интересуемся "проблемами" Церкви и ее администрации. И все это безнадежно мертво и скучно…
Думал об этом также вчера на отпевании Н.А.Спиридовича. Кучка русских, "хорошего общества", в общем – "церковных". Но, Боже мой, какое "отчуждение" от самой службы, слов, обрядов. Все они твердокаменно верят, что все это "нужно", что нужно соблюсти все, что "полагается". Но что нужно и почему – об этом ни мысли… В таких случаях я всегда чувствую себя "жрецом" de la tribu2 , знающим, но хранящим от профанов сложные "манипуляции" – будь то крещение, будь то брак, будь то похороны…
Четверг, 10 июня 1982
Ужин вчера у Halbert'oe, с генералом, командующим французской армией. С ним другой генерал, его помощник, и молодой aide de camp3 . Все три довольно открыто ругают социалистов, хотя те и не тронули вооруженных сил. Все три необыкновенно симпатичные, умные и веселые люди. Очень высоко отзываются об американской армии.
1 Жизнь продолжается (фр.).
2 племени (фр.).
3 адъютант (фр.).
Сейчас уложились. Льяна уехала на заключительные церемонии в своей школе. Тихо, прохладно, солнечно. Еще несколько часов – и, Бог даст, будем катить в Лабель. Еще один учебный год за спиной – тридцать второй в Америке, тридцать восьмой вместе с Институтом…
В мире тревожно. Согласно "трафарету" – над ним "сгущаются тучи". Но на днях Д.Г. подарила мне фотостат первой страницы "Herald Tribune" от вторника 13 сентября 1921 года – дня моего рождения в "мир сей прелюбодейный и грешный". И вот тогда тоже "сгущались тучи" – и большие, и малые, и с тех пор прошло шестьдесят лет!
Тетрадь VIII
ИЮНЬ 1982 – ИЮНЬ 1983
Лабель. Понедельник, 14 июня 1982
Тридцать второе лето! Приехали в пятницу днем и с тех пор успели уже побывать – по делам, за покупками – ив L'A
Сразу засел за работу: keynote lectures для нашего летнего института на следующей неделе: "Proclamation of the Word of God". И, как всегда, нахожусь в полной путанице, не знаю, с чего и как начать и, главное, что нужно сказать этим людям, не кривя душой, не прикрывая свое незнание академическими штучками. Как ответить на вопрос: что означают слова и Бог бе Слово ? То есть как ответить на него так, чтобы что-то "открылось" душе, вере, совести, а не только "разуму".
Среда, 16 июня 1982
Все эти дни погружен в подготовку своих лекций для института на следующей неделе. Я доволен своей работой, радостью, смыслом, "жизнью", что раскрывается в ней, в этом раздумье о том, о чем, в сущности, я очень мало думал до сих пор. Удивительно – и я в этом всегда убеждаюсь, – что в богословии не мое "Я" раскрываю, излагаю, передаю что-то, что уже во мне , что я знаю , что принадлежит мне, а наоборот – что-то открывается, подается .мне, и вся "работа" состоит лишь в том, чтобы как можно вернее, полнее, убедительнее передать это другим. Богословие в этом смысле есть только "поиски богоприличных слов" и тем самым – исключение, отбрасывание "ложных" слов.
В промежутках между часами работы – прогулки по давным-давно знакомым местам, но которые с каждым годом все больше и больше становятся как бы причастием, удостоверением, откровением "самого главного", а встреча с ними – своего рода "литургией". "Le doux royaume de la terre…"
Когда я над чем-нибудь очень интенсивно работаю, как вот в эти дни, я не могу, не способен читать ничего "серьезного" и, главное, к этой работе относящегося. Поэтому взял первое попавшееся в здешней моей "библиотеке" – двухтомную биографию Sainte-Beuve, написанную A.Bailly. Купил ее давным-давно, и вот стояла неразрезанной. Вот еще один человек, стоявший всю свою жизнь около веры , во всяком случае, в общении – как критик, как историк "идей" и "опыта" – с людьми веры (чего стоит один его "Port Royal", где сотни страниц посвящены религиозному опыту, "духовности"). И "успокоив-
шийся" на некоем "мудром скептицизме". Какое удивительное, таинственное явление – это отбрасывание веры , "освобождение" от нее в XIX веке. Renan, Sainte-Beuve, Lame