Страница 9 из 15
Мысль Чаадаева в том, что развитие России идёт не столько по восходящей, сколько "по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели"; что наш общественный процесс лишён преемственности, "прежние идеи выметаются новыми, потому что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда"; что "мы воспринимаем
только совершенно готовые идеи"; что мы склонны "к слепому, поверхностному, очень часто бестолковому подражанию другим народам" И что всё это "естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной".
Живший в иную эпоху Николай Бердяев увидел в Чаадаеве первооткрывателя процесса самопознания, так необходимого обществу. "Чаадаев, - уточняет Бердяев, - высказал мысль, которую нужно считать основной для русского самосознания Русское правительство ответило на первое пробуждение русской мысли объявлением Чаадаева сумасшедшим, он был подвергнут медицинскому освидетельствованию. Чаадаев был этим подавлен и умолк".
Самосознание, подчёркивал Бердяев, предполагает самокритику и самообличение и должно способствовать самоочищению. "Никогда бахвальство, - подчёркивал он, - не было самосознанием, оно может быть лишь полным
затмением". К тому же неуёмное бахвальство у нас, как правило, сменяется самоуничижением.
В работе "Судьба России" он писал: "Для нас самих Россия остаётся неразгаданной, тайной. Россия - противоречива, антиномична. Душа России не покрывается никакими доктринами И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений. А верит в Россию каждый по-своему"
Тут фактически заложен ключ к пониманию и противоречивой русской души, и русской судьбы. Отсюда идёт наше стремление действовать от противного: не совершенствовать существующие формы бытия, а менять их на прямо противоположные. Не нравился капитализм - давай попробуем социализм, разочаровались в социализме - вернёмся в капитализм.
Наш максимализм, полярность мышления, бросающая нас из одной крайности в другую, к добру не приводят. Мечтали о коммунизме, в котором свобода каждого есть условие свободы всех, а получили тиранический режим. Боролись за то, чтобы человек человеку был товарищем, другом и братом, и уничтожили едва ли не весь цвет русской нации. В итоге оказались в атмосфере такой бездуховности, которой Россия, пожалуй, ещё не знала.
И русская интеллигенция есть чисто русское явление. А её радикализм был рождён, по Бердяеву, невозможностью политической активности. Она "не могла у нас жить в настоящем, она жила в будущем, а иногда в прошедшем". Отсюда и беспочвенность её немалой части, и идеализм, и социальный утопизм. Сказать однозначно, что у нас европейская культура, тоже нельзя. Политическая культура как её часть, скорее, восточная, чем западная.
И ещё одна чрезвычайно важная мысль Бердяева, помогающая понять наш противоречивый характер. "В душе русского народа, - писал он, - происходила борьба Востока и Запада Русский коммунизм есть коммунизм восточный. Влияние Запада в течение двух столетий не овладело русским народом. Мы увидим, что русская интеллигенция совсем не была западной по своему типу, сколько бы она ни клялась западными теориями". И назовёт он Россию, находящуюся на стыке Востока и Запада, "Востоко-Западом". Или, в нынешних терминах, евразийским государством.
Главный вывод таков. Революции России противопоказаны. Наша "удаль" такова, что в ходе революции мы, говоря фигурально, выбрасываем с водой не только ребёнка, но и само корыто. И после каждой революции стоим у разбитого корыта. Надо надолго забыть само слово "революция".
Надо. Но если не изменятся проводимый в последние годы экономический курс и социальная политика, то страна может пережить новый левый или какой-то другой поворот. И тут ни заклинания, ни закручивания гаек не помогут. Государственные перевороты готовятся, а революции происходят спонтанно. Умной политикой власти их можно предотвратить, но никто не в состоянии их отменить, если дело заходит слишком далеко.
Алексей КИВА
Союз Робеспьера с Пугачёвым
Чьи страхи озвучили авторы "Вех"? Кого они так испугались?
Ответ получим, когда ответим на другой вопрос: кого охраняли штыки царской власти от ярости народной в те дни и годы, когда писалась эта книга? Естественно, дворянство охраняли, но далеко не худшая часть дворянства искала защиты не от ярости народной, а защищала народ от царских штыков. Безусловной защиты от ярости народной ожидал и по праву эту защиту имел российский "чумазый", мещанин, приказчик, лакей - тот самый Колупаев и Разуваев, который, по свидетельству Салтыкова-Щедрина, на вопрос, что есть истина, отвечал твёрдо и неукоснительно: распивочно и навынос.
Если дворянство дало Пушкина, Кропоткина и Плеханова, то кого дал России "чумазый"? Его-то кровную идею, то есть "распивочно и навынос", подняли, как знамя, "Вехи". Разумеется, признаться в этом наши борцы с хамством даже себе не могли, и потому интеллигентного витийства и прекрасных слов о духовности и истине у них было хоть отбавляй.
По Ленину, восстали "веховцы" против союза рабочих с крестьянством, ибо почувствовали в этом союзе колоссальную силу, от которой несдобровать.
Так что вовсе не об "интеллигенции", возлюбившей народ, шла речь. А о том, чтобы любыми способами разрушить союз Робеспьера (в лице европейски образованных марксистов) с Пугачёвым. Разрушить для того, чтобы образовать другой союз - толпу в состоянии холерного бунта с черносотенной интеллигенцией, предавшей демократию и классическую культуру.
Сегодня можно сравнивать эти два прямо противоположных союза, потому что оба они в той или иной мере состоялись в ХХ веке.
Первый породил Октябрьскую революцию, второй - фашизм, в том числе русский, обосновавшийся после революции в Харбине.
Последователи "Вех" затратили уже в наши дни немало усилий на то, чтобы снова спутать карты и отождествить две непримиримо враждебные силы. Первая - союз русского Пугачёва с западной и русской классической культурой, результатом которого были не только "Василий Тёркин", но и всеобщее образование народа, лучшая в мире массовая музыкальная школа и одна из лучших - математическая. Вторая - союз западного обывателя с черносотенными идеями Запада и Востока. Кажется, сама история в ХХ веке позаботилась о том, чтобы облегчить задачу "веховцам", породив утверждение: Октябрь неизбежно пришёл к сталинским лагерям. И спорить тут нечего, ибо история сослагательного наклонения не имеет.
Ну что же, господа, примем на веру это ваше утверждение. Да, сталинизм был "тёмной демократией пригорода, а через то и деревни". Да, он был последствием Октября. Да, это движение питала в том числе и энергия обитателей "Мёртвого дома", страшная уравнительная сила низов, которая бушевала в нашем отечестве многие десятилетия в ХХ веке. Этот бунт беспощадный, но неужели совсем лишённый смысла?
Вспомним только, что энергия большевистской революции произвела на художников Запада такое же впечатление, как Реформация - на Дюрера и его современников. Эта энергия так или иначе нашла отзвук во многих шедеврах искусства ХХ века, продолжавших и развивавших классическую традицию.
Царская власть действительно охраняла "веховцев" и их сторонников от ярости народной. Мужик в конечном счёте сделал свой выбор - не в пользу "Вех". Это была трагическая ошибка русского народа, внушают сегодня последователи знаменитого сборника "о русской интеллигенции". Ведь Россия в результате была раскрестьянена! Верно, но в той же самой степени, что и окрестьянена. Кем была аристократия сталинского времени - от маршалов до писателей? В подавляющей своей массе - выходцами из деревни. Из деревни вышли и миллионы инженеров, врачей, учителей - тех, кто позволил стране запустить первый спутник и создать такую военную технику, которая до сих пор защищает страну.