Страница 14 из 14
– Сто марок в час каждой, – деловито сказала Анжелика.
– Двести баксов за два часа обеим. Номер в гостинице за мной.
…Анжелика встала с постели, потянулась, демонстрируя великолепную грудь.
– Ты просто какой-то самец. Я думала, у меня кости таза разойдутся. Долбил и долбил, долбил и долбил.
– Я всегда возбуждаюсь, когда живьем вижу настоящие лесбийские номера, – сказал Кононов, закуривая ментоловую сигарету.
Лада, лежавшая рядом, поглаживая его по груди, двумя пальцами перехватила зажженную сигарету.
– Мы же профессионалки, – сказала она, затянувшись и выпустив тонкую струйку мятного дыма.
– Вы этому у себя на Волге научились?
– Нет, уже здесь, – ответила Анжелика, выходя из комнаты. – Вы там поболтайте, а мне в ванную надо.
– В Горьком мы были пай-девочками, – хихикнула Лада. – Ходили в школу, учились в техникуме.
– Надеюсь, не в железнодорожном?
– Нет, советской торговли.
Она игриво скосила глазки.
– Значит, карьера советских продавщиц вас не привлекала?
– Ни капельки.
– И что, сами рискнули податься сюда?
– Нашлись добрые люди, помогли выехать, здесь устроили. Сначала тяжело было.
– Приходилось много отстегивать?
– Много. Однокомнатную хибарку снимали за свои, все попутные расходы тоже. А это, знаешь, сколько? Всем дай. Полицианту, чтоб не цеплялся каждый день, швейцару в гостинице. Косметика, шмотки – на все деньги нужны. Да еще сутенеру половину отстегни. Вот так и вертелись. Слава Богу, нас хоть не били…
– The same old story, – сказал Кононов по-английски.
– Что? – не поняла Лада.
– Старая, старая сказка. Ты что, по-английски не понимаешь?
– Так, пару слов знаю. А вообще-то, – она подмигнула, – я больше по-французски обучена языком работать.
– Да, минет у тебя хорошо получается. И подружку свою ты языком красиво обрабатывала. Талант у тебя, дорогуша.
– С него и живу, – засмеялась проститутка.
Затушив окурок в пепельнице, она соскользнула с постели и стала надевать колготки.
– А в ванную? – спросил Кононов.
– Зачем? Ты же в меня не кончал, – спокойно ответила она.
Вскоре к подруге присоединилась Лада. Девушки, торопливо одевшись, быстро направились к двери.
– Ну, адью, Шурик, – пропела Лада, подняв руку и шевельнув пальчиками. – Если еще захочешь, приходи в бар. У нас там постоянное рабочее место.
Дверь закрылась. Кононов еще пару минут полежал, расслабленно пуская кольца дыма к потолку.
«Скорей бы все это кончилось, – подумал он. – Покатаюсь по свету, попробую шведок, итальянок, филиппинок, японок. Говорят, тайки какие-то особенные. В Таиланде я еще не был. Обязательно надо побывать…»
В дверь тихонько постучали. Кто там еще? Проституткам ведь заплатил вперед. Или забыли что-нибудь? А может, это портье?
– Сейчас, минуту! – крикнул он, поднимаясь.
Кононов заглянул в ванную комнату, сдернул с вешалки широкое махровое полотенце, обернул его вокруг пояса.
Стук повторился.
– Уже иду.
Щелкнув английским замком, Кононов широко распахнул дверь и остолбенел. Прямо в лоб ему был направлен ствол пистолета, который держал в руке тот самый молодой человек в цветастой майке и джинсах, прогуливавшийся возле колонны Сигизмунда.
– Тихо, – сказал он на чистом русском языке.
Кононов отступил на шаг назад, рефлекторным движением приподняв вверх руки. Обмотанное вокруг пояса полотенце с легким шорохом упало на пол.
– Прикрой елдак, – не повышая голоса, произнес гость.
Кононов чуть резче, чем надо, наклонился.
– Не дергайся, аккуратно. Вот так. Теперь повернись вполоборота и топай к дивану.
Кононов послушно выполнил все приказания незнакомца и сел на диван, лихорадочно размышляя о происходящем. Что все это может означать? Попытка ограбления? Проститутки стукнули своему сутенеру, и он пришел требовать лишних бабок? Это больше всего похоже на правду. Простой грабитель вряд ли станет действовать в одиночку, будучи даже вооруженным.
А вот сутенер вполне мог отважиться на такое. «Ух, шлюхи-хренососки, – со злостью подумал Кононов, – видели, что я один, бабок полно, номер без охраны. Но как он сюда проник? Ежи, как всегда, дежурит внизу на своем посту, чужих не пропускает. Сколько же ему забашлял этот урод? Ладно, я с ним еще разберусь».
Опустив оружие, молодой человек почему-то не стал входить в номер, а отступил в сторону. «Что происходит? Ничего не понимаю…»
В следующее мгновение он понял, что происходит. На пороге показались двое мужчин в почти одинаковых черных костюмах, белых сорочках с разноцветными галстуками, с кожаными кейсами в руках. Один, с проседью в волосах, был постарше – лет сорока пяти, другой – помоложе и элегантнее. Оба спокойно вошли в номер.
– Здравствуйте, Александр Игоревич, – наклонил голову седой.
Потом повернулся к молодому человеку в цветастой майке:
– Погуляй в коридоре… пока.
Примерно в то же самое время, но полутора тысячами километров восточнее, в подмосковном городе Запрудном, происходила еще одна малоприятная для ее участников встреча.
Константин Панфилов, вернувшийся из Москвы и пребывавший в довольно мрачном настроении, вошел в свой офис. Споткнувшись о торчащий под ногами уголок линолеума, чертыхнулся, подумав, что всего-то ничего времени прошло после ремонта, а уже пора полы перестилать.
В приемной у кабинета его встретила секретарша. Жанна Макарычева, работавшая у него третий год, почти не изменилась за это время.
Она все теми же влюбленными глазами смотрела на своего начальника, терпеливо ожидая рождения ответного чувства. Казалось, ничто не может заставить ее свернуть с раз и навсегда выбранного пути. Она прекрасно знала, что сердце ее любимого Константина Петровича принадлежит другой. Но Жанна не теряла надежды, что этот роман когда-нибудь кончится. Судя по последним событиям, ее ожидания вполне могли сбыться.
– Константин Петрович, – не сводя взгляда с Панфилова, сказала она, – вам уже два раза звонил Исаак Лазаревич Копельман из фирмы «Контур».
– Ты бы ему сказала, что я с ним свяжусь, и дело с концом.
– Я именно так и поступила. Он перезвонил еще раз, буквально минут за пять до вашего прихода.
– Хорошо, сейчас наберу его…
– Его нет на работе. Именно поэтому он и звонил. Просил искать его по сотовому. Вот номер.
Она протянула Панфилову листок с аккуратно выведенными цифрами. Константин глянул на бумажку, засунул ее в наружный карман пиджака.
– Да, кстати, Жанна, подними-ка бумаги. Сколько мы заплатили в прошлом месяце за услуги «Московской сотовой связи»?
– Хорошо.
– Еще что-нибудь было?
– Нет, все остальное я решила в рабочем порядке. Несколько звонков переадресовала главбуху.
– Я буду у себя.
– Подождите, Константин Петрович. Чуть не забыла. Как только вы уехали, звонил какой-то Шалимов.
Глаза Константина потемнели, зрачки сузились. Эта настороженность не ускользнула от всепоглощающего взгляда секретарши.
– Что-нибудь не так?
– Наверное, не Шалимов, а Шаримов, – уточнил он.
– Может быть, я не разобрала. Было очень плохо слышно. Это что-то важное?
– Что он спрашивал?
– Ничего. Только – на месте ли вы. Я ему сказала, что нет. И спросила, что передать. Он сразу положил трубку. Даже номера не оставил.
Потерев подбородок, Константин вошел в кабинет. Жанна проводила его недоуменным взглядом.
«Похоже, вся городская братва всполошилась. Копельман уже наверняка взял за горло Сашу Порожняка. И Айваз, который обычно хоронится на глубоком дне, всплыл. Зачем?»
О том, кто такой Айваз Муса-Оглы Шаримов, в Запрудном знали немногие. Упоминания его имени нельзя было встретить даже в оперативных сводках городского управления внутренних дел. Перед милицией Айваз – такую погонялу он получил во время своей первой и единственной ходки на зону по статье за валютные спекуляции – был чист, аки агнец. Дело в том, что еще пару лет назад у Айваза была совсем другая фамилия. Он прибыл в Подмосковье под видом беженца из Нагорного Карабаха с чужими временными документами. От прежней жизни у него осталась лишь кличка, зафиксированная ныне в графе «имя» нового паспорта.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.