Страница 6 из 7
– Ты действительно подумываешь о том, чтобы жить здесь? А как же Москва? Мои родители? – вдруг забеспокоилась она. – Подожди, я что-то не понимаю…
– Ладно. Потом поговорим. Вот осмотришься, подумаешь и скажешь мне, хотела бы ты жить в Германии или нет.
Всю оставшуюся дорогу до города она молчала. Пыталась осмыслить услышанное. Когда же машина въехала в тенистую, засаженную высокими пирамидальными тополями аллею и впереди показалась круглая красная башня с большой желтой вывеской внизу с изображенными на ней полной кружкой пенистого пива и усатым толстяком, прижимавшимся румяной щекой к кружке, Катя решила: не стоит забивать себе голову бреднями своего, как оказалось, увлекающегося и склонного к авантюрам мужа. Надо расслабиться и наслаждаться настоящим.
– Холодное пиво! Свиные жареные колбаски! – Она выразительно произнесла эти слова и сглотнула слюну. – Мы вроде бы только что ели. Но от пива я не откажусь.
Пивная «Красная башня», стильное заведение, красные кирпичные стены которой словно продолжали тему замка «Зоммерберг». Даже очаг в стене, украшенный вычищенными до блеска розоватыми медными сковородками и кастрюлями, деревянными и глиняными мисками, связками подсушенного красного перца и гирляндами чеснока, напоминал кухню замка. Вот только дубовые массивные столы со скамьями вдоль стен, в отличие от более изысканной ресторанной мебели, и еще крепкий и стойкий запах свежего пива отличал пивную от замковой кухни, где пахло жареным мясом и почему-то – подгоревшим молоком.
Девушки в длинных суконных юбках, бархатных зеленых и красных жилетках, надетых поверх белоснежных кружевных рубашек, разносили посетителям подносы с огромными прозрачными кружками, наполненными пивом, огромные блюда с жареным мясом и колбасой, глиняные миски с картофельным салатом и вареной капустой. Посетители, как показалось Кате, были в основном туристы, просто и удобно одетые, с тем безмятежным выражением лиц, которое бывает лишь у людей, настроившихся на получение удовольствия и полное безделье. Местные жители, решила Катя, в этот утренний час, скорее всего, на работе и появятся здесь не раньше шести-семи часов вечера, чтобы поужинать в обществе приятелей, отдохнуть, познакомиться с какой-нибудь жаждущей развлечения туристкой или просто чтобы убить вечер.
Они устроились возле окна, представлявшего собой грубоватый рубиново-зеленый витраж. К ним подошла официантка и положила на стол меню.
– Хорошо, что здесь есть фотографии того, что они предлагают. – Катя принялась разглядывать меню. – Хочу пива, свиных ребрышек.
– А я – колбасу, пиво и…
– Ты же за рулем!
– Будем надеятья, что местная полиция относится благосклонно к русским туристам. Да я просто уверен, что здесь все пьют пиво с утра до ночи.
– Ты становишься легкомысленным, и это пугает меня, – осторожно заметила Катя. – Все-таки мы в чужой стране.
– Подумаешь, заплатим штраф, – отмахнулся Саша и закурил. – А здесь мило. Полно туристов. Судя по всему, это немцы или голландцы.
– Штраф… У тебя много денег? – все же решилась спросить Катя и при этом покраснела. Ей даже стало жарко.
– У меня есть деньги, – не поднимая глаз, ответил Саша. – Я понимаю, твои родители решили почему-то, что я нищий и вообще женился на тебе, чтобы жить в Москве.
Он вдруг посмотрел на нее пристально, затем взял ее руку в свою и сказал спокойно и с достоинтвом:
– Я люблю тебя, Катя. И если ты любишь меня, то должна верить мне, понимаешь? Верить и во всем положиться на меня. Я теперь твой муж и отвечаю за тебя. Я – мужчина, ты – женщина. Ты можешь не работать, заниматься домом и детьми, или, наоборот, своей карьерой, но знай – я рядом, я всегда тебе помогу. Главное, не растрачивай свои чувства на разного рода подозрения, ревность, мелкие ссоры. Если тебе что-то непонятно, если тебя что-то мучает или ты в чем-то не уверена – скажи. Я тебе все объясню. Надо уметь договариваться. Что же касается денег – они у меня есть. Думаю, в скором времени их будет еще больше. И, если ты все же захочешь, мы купим себе дом или квартиру – здесь.
К ним подошла официантка, приветливо улыбнулась. Они сделали заказ.
– Ты прав, – сказала Катя, когда девушка отошла от их столика. – Мы должны договариваться. Но я еще не привыкла к тебе, ты должен это понять. Мы так мало знаем друг друга. И я ревную тебя. Ко всем. Мне стыдно, но это так.
– Я тоже ревную. Но молчу же, – Саша вновь положил ладонь на ее руку. – Что еще?
– Я ничего не знаю о твоей семье, о том, кем были твои родители.
– Отца я своего не знаю, он умер, когда я был совсем ребенком. Мама была портнихой. Мы всегда жили скромно, но благодаря маминым золотым рукам ни в чем особо с сестрой не нуждались.
– С сестрой? У тебя есть сестра?
– Да, но она старше меня, замужем, у нее двое детей, она живет в соседнем городе, не с нами.
– Ты меня с ней познакомишь?
– Обязательно. И с другими родственниками. У нас нормальная семья, так что не переживай. Главное – это наши отношения. Ведь так?
– Так.
Им принесли свинину, колбасу, пиво.
– Ты сегодня так посмотрел на эту русскую горничную… служанку, уборщицу Таню, – она все же сказала это.
– Она – русская, – пожал плечами Саша. – Мне было приятно услышать русскую речь. Вот и все.
– Я понимаю, она много старше нас, но красивая… Она понравилась тебе?
– А тебе Михаэль?
Они оба рассмеялись. Все это глупо, глупо! К черту ревность. Им хорошо вдвоем и больше никто не нужен.
Вечером, возвращаясь с конюшни, где они смотрели лошадей и Саша договаривался об утренней прогулке в сопровождении конюха, так случилось, что потом Саша спустился в кухню, точнее, в ту часть кухни или ресторана, где находился бар, а Катя решила подняться к себе, надеть свитер. Поднимаясь в башню по узкой винтовой лестнице, она вдруг услышала голоса. Остановилась и прислушалась. Ей было интересно и любопытно все происходившее вокруг нее. К тому же один голос, как ей показалось, принадлежал Тане. Катя спустилась на площадку и сделала несколько шагов по направлению к хозяйским апартаментам. Она знала, что на втором этаже живут Лора с сыном, а под лестницей, в большой просторной комнате рядом с библиотекой, – Татьяна.
Осторожно ступая по ковру, Катя приблизилась к огромному шкафу, забитому чучелами птиц, которые просматривались за толстыми мутными стеклами, и спряталась за ним, сгорая от желания послушать, о чем же так громко спорит, явно что-то доказывая, Татьяна. Да, это была она, и разговаривала на повышенных тонах с кем-то, кого Катя, понятное дело, не видела, но почему-то очень хотела разглядеть. До нее доносились обрывки фраз – «Ты сначала мне что обещал, а… (далее следовало непристойное слово, обращенное явно к мужчине)?», «…Только и знаете, что под юбку лезть…», «У тебя, молодого жеребца, одно на уме…», «…Молчишь? Что, сказать нечего?»
И тут она услышала быструю тихую речь. Голос принадлежал Михаэлю. Он блеял, объясняя что-то, словно извинялся перед Татьяной.
– Цвай! Понял, кретин? Две тысячи евро, так-то вот. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Я сама лично видела, как ты с этой бабой из Калининграда говорил почти на чистом русском в «Красной башне». Я же там была вчера, и ты видел меня, но все равно не подошел. Ты – самый настоящий трус! Психопат. Две тысячи, понял? Завтра же!
Михаэль что-то сказал, после чего Татьяна как-то нехорошо, жирненько хохотнула, слегка взвизгнув. Катя, понимая, что парочке не до нее, решила все же проверить свои предположения. А вдруг это не Михаэль?
Она вышла из-за шкафа, подкралась к двери, приникла к щели и увидела: Михаэль прижал Татьяну к стене, руки его скользили под ее юбкой. Он был возбужден. Лицо его – красное, потное.
– А сейчас, сучонок, сто евро. Сегодня пойду туда снова, посмотрю, один ты будешь или с этой дурындой. Ну… – Она вдруг оттолкнула парня от себя и шлепнула ладонями по его плечам. – Денежки! Сто евро!
Михаэль дрожащими руками вытаскивал из всех карманов купюры. Сунул их Татьяне в вырез кофты, после чего принялся целовать ей шею, щеки…