Страница 116 из 121
— Вы! — вскрикнул Глутц.
— Да, это он, Джордж Маллинер, — отвечал Шнелленхаммер. — Служил у меня, но я его, конечно, выгнал. Берите его, сержант.
Каждый бинт заволновался, как рожь на ветру, и Сэм страшно закричал:
— Через мой труп! Он меня спас!
— Что?!
— То. Этот гад меня совсем добил, а тут скачет он и раздраконивает гада. Счастлив знакомству, мистер Маллинер. Кажется, Джекки вас выгнал. Что ж, идите ко мне. Жалованье — любое. Будете, скажем так, вице-президентом в ранге деверя. Назначаю вне очереди.
Я вышел вперед. Джордж еще не обрел дара речи.
— Минуточку, мистер Глутц, — сказал я.
— Кто вы такой?
— Агент Джорджа. Меня волнует одно — не мала ли награда? Все-таки, он спас вам жизнь.
Мистер Глутц растрогался. Из бинтов вытекла слеза.
— Вы правы, — согласился он, — пусть будет в ранге зятя. А теперь закусим. И вы, и вы, — обратился он ко мне.
Так мы и двинулись — Глутц, потом я, потом ошарашенный Джордж. Краем глаза я увидел, что на палубу выходит Альфред с маслом и бананами. Он явственно опечалился, вероятно — потому, что не мог поставить аквариум.
КУРОРТНЫЙ РОМАН
Отправляясь в Дройтгейт, прославленный курорт западной Англии, Фреди Фитч-Фитч не надеялся на успех. Ехал он к дяде, генерал-майору сэру Эйлмеру Бастаблу, а хотел попросить, чтобы тот снял опеку с его денег, поскольку он (Фредди, а не дядя) собирался жениться на Аннабелле Первис. Да, на успех он не надеялся, но великая любовь вела его, так что он поехал и добрался до страдавшего подагрой дяди.
— А вот и я! — воскликнул он, ибо считал нужным бодриться, пока не выгонят. — Здрасьте, здрасьте, здрасьте.
— Хр-р-р… — отвечал сэр Эйлмер, вздрогнув и вздохнув. — Ты?..
Он проурчал что-то еще, но Фредди разобрал лишь два слова: «… только этого!..»
Сердце у него екнуло. Родич был явно не в духе. По-видимому, он уже побывал там, где пьют эту воду, и с ним едва поздоровались полные доходяги, презиравшие простую
подагру.
Приехав на курорт, он пережил тяжелое унижение. Аристократ и воин, он ждал, что его примут с распростертыми объятиями и введут в самый избранный круг. Но когда оказалось, что у него только боли в правой ноге, его обдали холодом и оттеснили к тем, кто страдает астмой или печенью.
Поистине, мы не знаем, как живут другие. Известно ли вам, к примеру, как строго соблюдают калеки табель о рангах? Спартанец лучше обращался с илотом, французский вельможа — с крестьянином, чем хороший, полновесный диабетик с тем, кого, предположим, мучают мозоли. Особенно заметно это там, где калеки собираются шайками, то есть в Баден-Бадене, на Горячих водах (Вирджиния) или, как в данном случае, в Дройтгейте.
Представить трудно, как силен там дух замкнутых обществ. Старая знать, чьи случаи упомянуты в медицинских журналах, не якшается с мелюзгой.
Вот почему сэр Эйлмер так угрюмо глядел на Фредди.
— Ну, — осведомился он, — чего тебе надо?
— Да так, знаешь, заехал, — отвечал Фредди. — Как живешь?
— Плохо, — признался дядя. — Сестру потерял.
— Какую? — удивился племянник. — Что, тетя умерла?
— Хуже. Моя сиделка вышла замуж. И за кого? У него грибок! С ума сошла, не иначе.
— Вообще-то ее можно понять.
— Нельзя.
— Видишь ли, — развил свою мысль Фредди, — любовь движет миром.
— Ничего подобного, — возразил дядя, склонный, как многие вояки, понимать все в прямом смысле. — Чушь какая! Миром движет… ах ты, забыл! Во всяком случае, не любовь. Нет, какая ерунда!
— Ладно, я понял, — сказал Фредди. — Скажем иначе, любовь побеждает все. Это уж точно.
Генерал проницательно взглянул на него.
— Ты что, влюбился?
— Безумно.
— Ну и кретин. Наверное, денег хочешь просить?
— Нет, что ты! Заехал посмотреть, как ты тут. Но если уж зашел разговор…
Сэр Эйлмер помолчал, негромко стеная.
— Кто она?
Фредди закашлялся и поправил воротничок. Этого он и боялся. Дело в том, что Аннабелла не отличалась знатностью, а старый хрыч был очень строг в этих вопросах.
— Понимаешь, — сказал Фредди, — она работает с фокусником.
— Что?!
— Ну, помогает. Я ее увидел на благотворительном концерте. Она ассистировала Великому Болони.
— Кому?
— Ну, такой фокусник.
— Что значит «ассистировала»?
— Ну, исчезала, потом появлялась, давала ему рыбок каких-нибудь, улыбалась публике, кланялась… и так далее. Сам понимаешь…
Сэр Эйлмер угрюмо нахмурился.
— Понимаю, — согласился он. — Моего племянника подцепила вульгарная комедиантка. Рыбок, видите ли! Ха-ха.
— Не то, чтобы подцепила… — начал Фредди.
— То, — заверил дядя. — Иди-ка отсюда.
— Хорошо, — сказал Фредди и поехал в Лондон скорым 2.35. В этом самом поезде его осенила неплохая мысль.
Последний из Фитч-Фитчей не очень много читал, но в журналы заглядывал; а тот, кто заглядывает в журналы, непременно знает, что если жестокий старик видеть не хочет твою невесту, надо привести ее инкогнито, чтобы она его очаровала. Был такой рассказ и в еженедельнике, купленном на станции, так что Фредди сразу подумал о коварной сиделке. Когда поезд подходил к Паддингтонскому вокзалу, план был готов.
— Вот что, — сказал Фредди встречавшей его Аннабелле.
— Да? — откликнулась она.
Фредди нежно взял ее под руку и повел в буфет, где собирался пропустить рюмочку.
— Вообще-то, — сообщил он, — ничего не вышло. Аннабелла охнула.
— Не разрешает?
— Вот именно.
— И денег не дает?
— Конечно. Уперся как мул. Послушал, пофыркал и выгнал меня. Известное дело! Но ты не горюй, все не так плохо. Ты умеешь ухаживать за больными?
— Я ухаживала за своим дядей.
— А теперь поухаживай за моим. У него сбежала сиделка. Я ему позвоню и скажу, что нашел истинное сокровище. А ты уж постарайся.
— Как?
— Ну, крутись вокруг него. Взбивай подушки. Лелей, ласкай. Да, непременно скажи, что ты — хорошего рода, если это так называется. А когда он полюбит тебя, как родную дочь, пошли мне телеграмму. Поверь, план — лучше некуда. Сработает.
Словом Аннабелла отправилась в Дройтгейт, а через три недели Фредди получил телеграмму: «Сработало. Жду. Целую. Аннабелла».
Приехав на воды, Фредди направился туда, где селились подагрики, в том числе — сэр Эйлмер. Тот был у себя и слушал, как Аннабелла читает ему новую монографию о болезнях спинного мозга. Сам он ими не страдал, но стремился к высшему. На столике стояло прохладительное питье, и, когда Фредди вошел, сестра прервала чтение, чтобы взбить подушки.
— Ф-фу! — сказал сэр Эйлмер. — Опять ты?
— Да, — признал Фредди.
— Ну, тебе повезло. Я скорее рад. Оставьте нас, пожалуйста, на минуточку. Хочу поговорить с племянником на очень важную тему.
И прибавил, когда она вышла:
— Заметил ее, а?
— Конечно.
— Хороша, э?
— Прелестна.
— И добра, — сообщил сэр Эйлмер. — Ты бы видел, как она взбивает подушки! А какое питье! Кстати, очень хорошего рода. Отец — полковник. То есть, был полковником, он умер.
— Всякая плоть — трава.
— Ничего подобного. Я, слава Богу, видел и плоть, и траву. Ни малейшего сходства. Но не в этом суть. Я хотел сказать другое. Был бы ты поумней, вот в кого бы влюбился.
— Уже.
— В каком смысле?
— Я влюбился.
— Что! В мисс Первис? Сразу?
— Да.
— Однако! А как же эта фокусница?
— О, там все кончено. Мальчишеская причуда!
Сэр Эйлмер отхлебнул питья и молча посмотрел на племянника.
— Та-ак, — сказал он наконец, отдуваясь. — Если ты с такой легкостью относишься к священнейшим чувствам, чем раньше ты женишься, тем лучше, а то эти мальчишеские причуды доведут тебя до суда. Что же, я рад. Да, рад. Наверное, она была в трико?
— В розовом.
— Какая пакость! Слава Богу, все позади. Прекрасно. Ты свободен и можешь заняться мисс Первис. А хочешь ли?