Страница 104 из 115
— Приказать, чтобы тебе подали коня? — крикнул ему вслед Балдус.
— Нет, — ответил ему Ки, радуясь возможности прогуляться после нескольких дней, проведенных в четырех стенах.
Дождь прекратился, но сильный ветер начал трепать плащ Ки, как только он покинул защищенный стенами дворцовый сад. Сапоги скоро промокли насквозь, но Ки решил не обращать на это внимания. Противоборство с ветром и свежий запах моря заставили его кровь бежать быстрее, и настроение Ки улучшилось. Стемнеть должно было еще не скоро, может быть, удастся уговорить Фарина проехаться вдоль берега.
В конюшне никого не было, кроме немногих конюхов у ворот. Они знали Ки и только поклонились, когда он нырнул в теплый сумрак между стойлами. По обе стороны прохода были видны блестящие ухоженной шерстью крупы. Стойла Гози и Дракона находились примерно посередине ряда.
Ки не сделал и нескольких шагов, когда обнаружил, что все-таки в конюшне не один.
Обернувшись, он увидел рядом с собой Маго и Ариуса. Шум ветра, должно быть, заглушил их шаги, когда оруженосцы последовали за ним из дворца. Сердце Ки оборвалось, он выругал себя за невнимательность. Ни одного конюха поблизости видно не было. Наверняка его враги подкупили их, чтобы те держались подальше.
— Не ожидали встретить тебя здесь, безземельный рыцарь, — весело воскликнул Маго. — И как ты себя чувствуешь в такой замечательный денек?
— Вполне прилично, если не считать компании, — бросил в ответ Ки. Выйти они ему не дадут, это ясно. В дальнем конце прохода была еще одна дверь, но чтобы добраться до нее, пришлось бы повернуться к противникам спиной и бежать. Будь он проклят, если доставит им такое удовольствие! Лучше уж выдержать побои… Впрочем, даже Маго с Ариусом такой глупости не совершат.
— Не подумал бы, что ты так требователен насчет компании, — сказал Ариус, играя тяжелым перстнем. — Столько времени просидел в захолустном замке вместе с демоном и деревенскими увальнями — солдатами Фарина! А знаешь, мне любопытно… — Ариус все вертел и вертел перстень. — Может быть, ты знаешь, раз уж жил там… Правда ли то, что говорят о Фарине и князе Риусе? Я вот думаю, раз ты оруженосец его сына, ты должен знать.
Сердце Ки начало громко колотиться. Он понятия не имел, о чем говорит Ариус, но одно то, как он говорил, было оскорблением.
— Похоже, это свойственно всем членам семьи, как и безумие, — с гадкой улыбочкой вставил Маго. — Вы с Тобином тоже этим занимаетесь?
Ки начал понимать, на что намекает Маго, и ощутил леденящий гнев. Его возмутило не само предположение, но мысль о том, что эти прыщавые подонки смеют унижать двух таких достойных воинов, да и Тобина тоже, своими липкими насмешками.
— Возьми свои слова обратно, — прорычал он, делая шаг к Маго.
— С чего бы это? Вы же делите постель, разве не так? Мы все видели вас в ту ночь, когда отправились в старый тронный зал.
— Так делают все в моих родных краях, — ответил Ки.
— Ах, мы же знаем, откуда ты родом, безземельный рыцарь, — протянул Ариус.
— Двое в постели, — продолжал дразнить Маго. — Благородный Орун говорил мне, что Фарин — любитель подставлять задницу. Может, и ты тоже? Или это Тоб…
Ки ударил Маго, не думая о том, что делает. Он просто не желал слышать этих слов, и в тот момент, когда его кулак врезался в нос старшего оруженосца, испытал удовлетворение. Маго с проклятием растянулся на полу, угодив в кучу мокрого навоза, из носа его потекла кровь. Ариус схватил Ки за руку и стал звать на помощь, но Ки просто стряхнул его и ушел.
Однако радостное чувство скоро покинуло его. Уже выходя через заднюю дверь из конюшни, он понял, что совершил серьезную ошибку. Он побежал, зная, что есть лишь одно место, куда он может обратиться. Никто его не преследовал.
Я подвел его! — проклинал себя Ки, когда ему стала ясна вся непоправимость сделанного. Он подвел и Тобина, и Фарина, не говоря уже о себе самом. Упреки себе Ки чередовал с обвинениями в адрес своих мучителей. Корин был прав: они все здесь с гнильцой. Трусливые собачонки вроде Маго, кусающие исподтишка, с грязными языками и мягкими руками, не продержались бы и дня среди настоящих воинов. Однако все это не меняло того факта, что он, Ки, подвел Тобина. И теперь его ожидало самое худшее.
Из туч хлынул дождь, и Ки побежал еще быстрее.
Тобин ненавидел посещения дома благородного Оруна. В комнатах было слишком жарко, угощение казалось излишне сладким, а слуги — компания молодых людей с обнаженными торсами — слишком внимательными. Орун всегда настаивал на том, чтобы Тобин сидел с ним рядом и ел с одной тарелки. Сегодня вынести пир было еще тяжелее. Голова у Тобина болела с самого утра, а тупая боль в боку делала его вялым и слабым. Он рассчитывал пораньше лечь, пока не пришло приглашение Оруна и не разрушило его планы.
Орун также всегда настаивал на том, чтобы на пирах присутствовал Мориэль. Хотя Тобину это все еще было неприятно, он не мог отрицать, что его несостоявшийся оруженосец делал все от него зависящее, чтобы ему угодить. Впрочем, за столом Оруна любая компания была в радость.
Сегодня за столом собралось человек тридцать придворных, и царский волшебник, Нирин, сидел на почетном месте слева от Тобина. В промежутках между блюдами он развлекал собравшихся глупыми фокусами и иллюзиями, заставляя фаршированную рыбу танцевать, а соусники — плавать в воздухе. Тобин заметил, как сидевшие напротив Корин и Калиэль закатили глаза.
Тобин со вздохом откинулся в кресле. Магия Нирина была еще более бессмысленной, чем трюки Аркониэля.
Ки удалось держать себя в руках до тех пор, пока Улиес провожал его в зал, где у огня сидел Фарин. Вокруг сидели солдаты: кто играл в бакши, кто чинил сбрую. Они, как всегда, приветливо встретили Ки, но Фарин, как только увидел его, нахмурился.
— Что случилось? — спросил он.
— Можем мы поговорить наедине?
Фарин кивнул и отвел Ки в свою комнату. Закрыв дверь, он повернулся и повторил:
— Что случилось?
По дороге Ки приготовил полдюжины объяснений, но теперь его язык прилип к гортани. Огонь в очаге не горел, в комнате было холодно. С несчастным видом ежась, Ки слушал, как с его промокшего насквозь плаща падают капли, и пытался найти подходящие слова.
Фарин сел на стул рядом с кроватью и поманил к себе Ки.
— Ну, давай, расскажи мне все.
Ки сбросил плащ и опустился на колени у ног Фарина.
— Я опозорил и Тобина, и себя, — наконец выдавил он, с трудом сдерживая слезы стыда. — Я ударил другого оруженосца. В конюшне. Только что.
Светлые глаза Фарина строго взглянули на Ки.
— Которого?
— Маго.
— Почему?
— Он говорил мне гадости.
— Оскорблял тебя?
— Да.
— Это было при свидетелях?
— Только при Ариусе.
Фарин с отвращением фыркнул.
— Высокомерный дурачок. Ладно, выкладывай. Что он сказал такого, чего ты не смог спустить?
Ки ощетинился.
— Я многое им спускал! С самого нашего приезда они называют меня безземельным рыцарем, бастардом, сыном конокрада. И каждый раз я просто уходил. Но на этот раз они загнали меня в угол в конюшне и… и… — Он внутренне содрогнулся при мысли, что ему придется повторить то, что его мучители говорили про Фарина. — Они оскорбляли Тобина. И князя Риуса. И тебя. Все это была грязная ложь, и я потерял терпение и ударил Маго. Потом я прибежал сюда. — Ки повесил голову, мечтая о том, чтобы умереть и тем избавиться от дальнейших мучений. — Что мне делать, Фарин?
— Ты завтра будешь наказан, как любой другой оруженосец. Но сейчас я хочу услышать, что именно они говорили, чтобы настолько вывести тебя из себя. И почему все прочие оскорбления тебя так не задевали. Вот с этого давай и начнем.
Фарин обнял Ки за плечи и посадил на постель, потом налил ему небольшой кубок вина. Ки выпил его залпом и задохнулся, когда вино обожгло ему горло.
— Сам не знаю. Может быть, дело было в том, что большая часть того, что они говорили обо мне и моих родичах, — правда. Я на самом деле безземельный рыцарь, но это не смущает ни Тобина, ни тебя, ни Пориона, так что и меня особенно не задевало. И я прекрасно знаю, что я не бастард. Что же касается отца… Может, он и в самом деле конокрад, но это не беспокоит Тобина, раз он мне верит. А я — не конокрад! Так что я мог все это вытерпеть.