Страница 9 из 157
Весть, что в доме гостит Родерик Спод, оказалась ударом поддых. Я-то думал, что он просто клубный знакомый папаши Бассета, что географически сфера его деятельности ограничивается исключительно Лондоном, и вот поди ж ты — он в «Тотли-Тауэрсе». Имея в перспективе угрозу оказаться под неусыпным оком одного только сэра Уоткина, я и то пребывал в сомнениях относительно теткиной комиссии, которая, как и прочие авантюры этой дамы, способна привести в дрожь даже самых отважных, но теперь, узнав, что здесь гостит Диктатор, я откровенно струсил.
Да что говорить, вы и сами все понимаете. Представьте, как почувствовал бы себя герой преступного мира, который приехал в замок Грейндж убить жертву, и встретил там не только Шерлока Холмса, решившего провести уик-энд на пленэре, но и Эркюля Пуаро.
Чем больше я размышлял о теткиной затее украсть корову, тем меньше она мне нравилась. Наверняка можно найти компромисс, надо только как следует постараться. Вот о чем я думал, расхаживая по веранде и глядя себе под ноги.
Старый хрыч Бассет, как я заметил, отлично распорядился своими денежками. Я считаю себя знатоком по части загородных домов, и нашел, что эта усадьба отвечает самым строгим требованиям. Живописный фасад, большой парк, идеально подстриженные лужайки, мирный дух старины, как это принято называть. Вдали мычат коровы, блеют овцы, щебечут птицы, вот чуть ли не рядом раздался выстрел охотничьего ружья — кто-то пытается подстрелить зайца. Может быть, в «Тотли-Тауэрсе» живут злодеи, но всё здесь радует глаз, куда ни посмотри.
Я стал прикидывать, сколько лет понадобилось старому грабителю, чтобы скопить деньги на это поместье, приговаривая каждый день к штрафу в пять фунтов, скажем, двадцать человек, и тут мое внимание привлек интерьер комнаты на первом этаже, куда можно заглянуть через открытую стеклянную дверь.
Это была малая гостиная, вам, конечно, доводилось видеть такие, только в этой что-то уж слишком много мебели. Действительно, комната битком набита стеклянными горками, а стеклянные горки битком набиты серебром. Несомненно, передо мной коллекция папаши Бассета.
Я остановился. Меня неудержимо тянуло войти в гостиную. И я вошел и сразу же оказался нос к носу с моей старинной приятельницей — серебряной коровой. Она стояла в маленьком шкафчике прямо возле двери, и я уставился на нее, взволнованно дыша на стекло.
Тут я заметил, что шкафчик не заперт, и в душе у меня забушевала буря.
Я протянул руку и взял корову. Сам не знаю, что было у меня на уме — просто ли хотелось рассмотреть получше это чудище или стибрить его. Помню только, что никаких планов и в помине не было. Я по-прежнему пребывал в нерешительности, как та несчастная кошка в пословице.
Судьба не дала мне возможности тщательно проанализировать мои намерения, как выразился бы Дживс, потому что сзади раздался крик: «Руки вверх!», — и, обернувшись, я увидел в дверях Родерика Спода. В руках у него был дробовик, и этим дробовиком он нахально целился в третью пуговицу моего жилета. Из этого я заключил, что Родерик Спод относится к классу любителей стрелять с бедра.
ГЛАВА 3
Я сказал дворецкому, что Родерик Спод способен взглядом открывать устрицы с пятидесяти шагов, и именно такой взгляд он сейчас вонзил в меня. Он был точь-в-точь Диктатор, готовый начать расправу со своими политическими противниками, и я понял, что ошибся, когда определил его рост в два метра. Он был чуть не на полметра выше. Желваки на его скулах так и ходили.
Я надеялся, что он не оглушит меня своим «Ха», но он оглушил. А поскольку я еще не вполне овладел своими голосовыми связками, ответной реплики в ожидаемом диалоге не последовало. Все так же сверля меня взглядом, Родерик Спод позвал:
— Сэр Уоткин!
— Да, да, я здесь, иду, что случилось? — донеслось из сада.
— Пожалуйста, поскорее. Я покажу вам нечто любопытное.
У двери возник старикашка Бассет, он поправлял пенсне.
Я видел этого субъекта только в Лондоне, одет он тогда был вполне пристойно, и сейчас признаюсь вам, что, даже попав в предельно дурацкое положение, я не мог не содрогнуться, когда увидел его деревенский наряд. Чем ниже человек ростом, тем крупнее и ярче будут клетки на его костюме, это аксиома, как выражается Дживс, и действительно, величина клеток на одеянии Бассета была прямо пропорциональна недостающим дюймам роста. В своем твидовом кошмаре он казался изломанным отражением в треснутом зеркале, и, как ни странно, это зрелище успокоило мои нервы. «А, плевать на все», — решил я.
— Смотрите! — повелел Спод. — Вы когда-нибудь ожидали подобной наглости?
Старый хрыч Бассет глазел на меня в тупом изумлении.
— Силы небесные! Да это вор, который крал сумочки!
— Именно так. Невероятно, правда?
— Глазам не верю. Он просто преследует меня, будь он трижды проклят! Привязался, как репей, проходу от него нет. Как вы его поймали?
— Шел по дорожке к дому, вдруг вижу — кто-то крадется по веранде, потом проскользнул в дверь, ну, я бегом сюда и взял его на мушку. Как раз вовремя подоспел. Он уже начал грабить вашу коллекцию.
— Родерик, я вам так признателен. И ведь каков наглец! Казалось бы, после вчерашнего позора на Бромптон-роуд он должен выкинуть из головы свои гнусные замыслы, ан ничуть не бывало — сегодня пройдоха является сюда. Ну, он у меня пожалеет, уж я постараюсь.
— Полагаю, случай слишком серьезный, чтобы вынести ему приговор в порядке упрощенного судопроизводства?
— Могу выписать ордер на его арест. Отведите его в библиотеку, я сейчас им займусь. Придется рассматривать дело на выездной сессии суда присяжных.
— Какой срок ему дадут, как вы полагаете?
— Затрудняюсь ответить, но уж, конечно, не меньше…
— Эй! — вырвалось у меня.
Я хотел поговорить с ними спокойно и вразумительно, объяснить, как только они придут в чувства, что меня в этот дом пригласили, я гость, но почему-то с моих уст сорвался звук, какой могла бы издать на охоте тетя Далия, пожелай она привлечь внимание коллеги из охотничьего клуба «Пайтчли», который стоит на другом конце вспаханного поля эдак в полумиле, и старикашка Бассет отпрянул, будто в глаз ему сунули горящую головешку.
— Чего вы орете? — Так отозвался Спод о моем способе извлечения звуков из собственного горла.
— У меня чуть барабанные перепонки не лопнули, — пожаловался Бассет.
— Да послушайте! — взмолился я. — Выслушайте меня наконец!
Началась полная неразбериха, все говорили разом, я пытался оправдаться, противная сторона обвиняла меня еще и в том, что я устроил скандал. И тут в самый разгар перепалки, когда мой голос по-настоящему окреп, открылась дверь, и кто-то произнес:
— Господи!
Я обернулся. Эти полураскрытые губы, эти огромные глаза… воздушный, гибкий стан… Среди нас стояла Мадлен Бассет.
— О Господи… — повторила она.
Признайся я человеку, который видит ее в первый раз, что одна мысль о женитьбе на этой юной особе вызывает у меня непроходящую тошноту, он в изумлении вскинул бы брови к самой макушке и отказался что-либо понять. Возможно, сказал бы: «Берти, вы сами не понимаете своего счастья», потом добавил, что завидует мне. Ибо внешность у Мадлен Бассет чрезвычайно привлекательная, в этом ей не откажешь: стройная, изящная, как дрезденская статуэтка — вроде бы, я не ошибся, именно дрезденская, — роскошные золотые волосы, и вообще все, как говорится, при ней.
Откуда человеку, который видит ее в первый раз, знать о ее слезливой сентиментальности, о том, что она каждую минуту готова засюсюкать с вами, как младенец, а меня от этого тошнит. Не сомневаюсь, такая непременно подкрадется к мужу, когда он ползет к завтраку, у несчастного башка раскалывается после вчерашнего, а она зажмет ему ручками глаза и кокетливо спросит: «Угадай, кто?»
Однажды я гостил в доме одного моего приятеля-молодожена, так его супруга вырезала в гостиной над камином крупными буквами, так что не заметить надпись мог только слепой: «Это гнездышко свили двое влюбленных голубков», и я до сих пор не могу забыть немого отчаяния, которым наполнялись глаза ее дражайшей половины каждый раз, как он входил в гостиную. Не стану доказывать с пеной у рта, что, обретя статус замужней дамы, Мадлен Бассет дойдет до столь пугающих крайностей, однако и не исключаю подобной возможности.