Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 24



— Большие! О, Джонни, Джонни! Я не успела тебе сказать, но я — под опекой совета.

Она хотела что-то прибавить, но Бидж ударил в гонг, а когда Бидж ударял в гонг, человеческий голос мог и не стараться.

Весь обед Галли думал о ее словах. Что значат они для закона, он не знал, а спросить крестника — не мог. Линда тоже сидела далеко, и он спросил Ванессу, свою соседку, но она в таких делах не разбиралась.

В правление леди Констанс обед был строгой процедурой. Мужчины оставались, как оставались они при ее отце. Лорд Эмсворт ушел вместе с дамами, чтобы снять воротничок и надеть шлепанцы, и только тогда Галли, перебив Уилбура Траута, спросил:

— Какие права у совета, никто не знает?

Уилбур с обычной своей приветливостью начал говорить что-то, почерпнутое из детективов, и Галли его поблагодарил.

— Это не совсем то, — мягко заметил он. — Речь идет о девушке, она под опекой совета. Что они могут запретить?

Джон просидел весь обед молча, но сейчас заговорил:

— Практически все, если это оформлено.

— О, Господи! — воскликнул Галли, а Джон монотонно, словно из могилы, продолжал:

— В этих случаях подопечная подпадает под действие закона об опеке над детьми. Она не может выйти замуж без разрешения. Если же она самовольно решится на этот шаг, суд вправе наложить запрет.

Переведя это на человеческий язык, Галли стал протирать монокль, а заговорил — из другой могилы.

— Запретит ей выйти замуж?

— Вот именно.

— А вдруг не запретит?

— Только в том случае, если совет об этом попросит. Галли яростно протирал монокль, как бы моля о силе.

— Значит, если какой-то кретин против, она ничего не может сделать?

— Да.

— Чудовищно!

— Таков закон.

— Кто его выдумал?

— Не знаю.

— Чушь какая-то!

Уилбур Траут, слушавший с большим интересом, задал резонный вопрос:

— А если она все-таки выйдет?

— Мужа посадят в тюрьму.

— Вы шутите!

— Нет, таков закон. Это серьезное преступление.

— Значит, на подопечных нельзя жениться?

— Если совет возражает, нельзя.

— Жаль, мои жены не были под опекой!.. — сказал Уилбур Траут.

Произнеся эти слова, он допил вино и ушел в бильярдную, а Галли обрел полную свободу.

— Однако положеньице! — сказал он.

— Да.

— Ты не перепутал?

— Нет.

— Тогда дела плохи.

— Хуже некуда.

— Как ты думаешь, почему он оформил все это в совете?

— Не знаю, не спрашивал, — резче, чем хотел бы, ответил Джон. — Я думаю, из-за ее братьев. Женились без спроса, вот он и решил…

— Вполне возможно. С него станется.

— Да.



— А тебя правда посадят, если что?

— Правда.

— Ты не мог бы их убедить?

— Нет.

Галли вздохнул. Все шло так хорошо, и вдруг — пожалуйста! Сам Джерри Джадсон поставил бы сто к одному, и то после долгих размышлений.

— Нехорошо, — сказал он, вздыхая еще раз. — Поражение у самого финиша. Нет, зря я так говорю. Держи хвост трубой, вот мой девиз. Что-то придумать можно.

— Прошу.

— Надо подумать.

— Вот это верно.

— Хорошо уже то, что здесь, в замке, ты можешь очаровать Данстабла. Он тебя полюбит. Он скажет: «Ах, как я в нем ошибался! Это же соль земли, цвет нации. Танцевать на его свадьбе — великая честь». Зайди к нему, вырази сочувствие, спроси о чем-нибудь.

— О чем именно?

— Ну, о лодыжке. Он лежит, страдает. Самое время!

— Да?

— Все переменится, вот увидишь. Пошел бы, а?

— Может, завтра? Или послезавтра?

— Нет, иди.

— Он очень страшный.

— Чепуха! Истинный агнец.

— Да-а?

— При чем тут «да-а-а»? Никто ничего не добился, сидя на заду. Хочешь жениться или нет? Что ж, подлижись к Данстаблу. Пляши перед ним. Прилипни к нему, как пластырь. Задавай загадки, рассказывай сказки, пой песенки. Можешь показать карточный фокус.

— Ну, если вы так считаете… — протянул Джон. Он недавно знал герцога, но совсем не хотел с ним сблизиться.

Глава десятая

Лорд Эмсворт лег в постель немного взволнованным. Чувствительному человеку всегда неприятно, если с лестницы низвергается водопад гостей, да и предшествующие события вполне могли повысить давление. Когда он пришел в себя, он нервничал, и мы не удивимся, что он долго не мог заснуть.

Но и заснув, он скоро проснулся, ибо в три часа ночи сон его прервало одно из неприятных происшествий, свойственных сельской местности. Летучая мышь ошиблась, влетела в открытое окно и принялась кружить по комнате в своей глупой манере. Покажите мне летучую мышь, гласит старая пословица, и я вам покажу стопроцентного идиота.

Девятый граф не сразу ее заметил, спал он крепко; но когда она раза три просвистела у его щеки, он ощутил то, что ощущают в рассказах о привидениях, а именно: он — не один. Тогда он присел, поморгал и решил проверить это ощущение.

Кроткий и мирный пэр становился иногда мужем силы. Швырнув в пришелицу подушкой, он понял, однако, что не заснет, пока не почитает книгу о свиньях. На столике как раз лежала новая, нечитанная, и он погрузился в нее.

Она оказалась такой новаторской, что взгляды автора (несомненно — только что окончившего сельскохозяйственный колледж) глубоко поразили его. Уиффл или Вольф-Леман никогда бы не согласились с трактовкой пойла или болтанки из отрубей. Но все это было интересно, граф не мог оторваться и дошел до пятой главы, где говорилось о новом витамине, стимулирующем аппетит.

«Чушь!» — сказал бы Уиффл, «Вздор!» — сказал бы Вольф-Леман, но доверчивый Эмсворт был потрясен, словно астроном, открывший новую планету, или Кортес,[20] взирающий на невиданный океан. Именно этого он ждал с той поры, как она отказалась от картошки. И местный ветеринар, и свинарь, Катберт Прайс, пытались убаюкать его подозрения, внушая ему, что это — прихоть благородного животного, но он не сдавался. Он знал, он чувствовал, что ее надо подбодрить, — и вот, пожалуйста, в главе пятой нашел то, что нужно. Автор советовал дважды в день в молоке давать спасительные витамины.

Вероятно, и в главе шестой поджидала приятная весть, но лорд Эмсворт не выдержал. Он спрыгнул с постели, чтобы немедленно позвонить врачу.

Отыскав вторую тапочку, он помедлил, припомнив, что путь к телефону лежит мимо комнаты леди Констанс. Представив себе, как сестра кидается на него, он ощутил то самое, что ощущают на Востоке, когда возвращается малярия.

Но то была минутная слабость. Подумав о предках-крестоносцах, особенно о сэре Фарамонде, отличившемся при Яффе, он спросил себя: «Неужели сэр Фарамонд испугался бы сестры?» Конечно, у него не было Конни; и все же…

Через две минуты он вышел навстречу судьбе.

Мы не побоимся сказать, что граф был смел и спокоен, но всякий, кто знает из Томаса Харди, что любой наш замысел легко и просто разрушает воля неведомого бога, предостерег бы его. «Осторожно, Эмсворт! — предупредил бы он. — Смотри под ноги!»

Именно этого граф сделать не мог, было слишком темно, да и никто не напомнил ему, что перед дверью сестры поджидает вполне солидный рок; так что, когда он с ним столкнулся, он резонно ощутил, что мир кончается отнюдь не всхлипом.[21]

Мы не уверены, что сэр Фарамонд сохранил бы спокойствие. Во всяком случае, его потомок просто оцепенел, чувствуя, как ни странно, что позвоночник вылезает из макушки. Суеверным он не был, но и ему показалось, что дело нечисто.

К тому же он удивился. Брат его, Галахад, советовал не опрокидывать ночью столы, но это был не стол, а скорее поднос, уставленный стеклом или фарфором. По-видимому, коридор устлали подносами.

Все объяснялось до нелепости просто. Леди Констанс иногда не спалось, и бостонский врач посоветовал ей выпивать в постели стакан подогретого молока, заедая его фруктами. Проделав это, она выставляла поднос с посудой за дверь, чтобы горничная убрала его. На него и наступил ее брат. Томас Харди, увидев в этом иронию рока, настрочил бы роман в двадцать тысяч слов.

20

Кортес, Эрнандо (Эрнан; 1485–1547) — завоеватель Мексики. Здесь имеются в виду слова из стихов Джона Китса «По случаю чтения Гомера в переводе Чапмэна» (1816).

21

… не всхлипом — Вудхауз имеет в виду заключительные строки из поэмы Томаса Элиота (1888–1965) «Полые люди».