Страница 14 из 24
Они помолчали. Джон смотрел на озеро, словно сэр Бедивер, внезапно осознавший, как душен летний день.
— Что, если я выкупаюсь? — спросил он. Галли не возражал.
— Полотенца и прочее — вон в том домике. Кларенс купается каждое утро. То ли для здоровья, то ли смывает запах. А я полежу в гамаке.
Он ушел, Джон направился к домику, и Линда Гилпин, решившая окунуться на обратном пути, увидела его минут через десять. Она застыла, поморгала, не веря своим глазам, и кинулась прочь, чтобы найти Галли, ибо женское чутье подсказало ей, что без него такие вещи не делаются.
Кипя естественным гневом, она решила все же держаться с прохладным достоинством, показывая, что ей совершенно безразлично, есть в замке Джон Халлидей или его нет. Что он ей, в сущности? Смешно, честное слово!
Такие мысли прервал звонкий, но мелодичный звук, быстро набирающий силу.
Бидж звонил к обеду, бил в гонг.
Бидж положил палочку, сдержанно радуясь завершенному делу. Он любил слушать, как обеденный звон доходит до полной силы и угасает нежным пианиссимо, словно далекий гром. Не сразу довел он свое мастерство до такого совершенства. Поначалу он просто бил, ударял; теперь — мог поспорить с любым дворецким Англии. Галли заметил как-то, что дело тут — в плечевых мышцах. Бидж склонялся к мысли, что главную роль играет поворот руки.
Обычно после гонга наступала тишина, но на сей раз ее заменил грохот, словно сыпали уголь. Дело в том, что Говард Чесни поскользнулся на последних ступеньках, налетел на журнальный столик, схватился за него и застыл, радуясь, что жив.
Рядом с ним оказался Бидж. Обычно он проходил мимо, метнув в него холодный взгляд, но па «гадаринская свинья»[16] привлекло его внимание. Стараясь подчеркнуть, что о фамильярности не может быть и речи, он спросил:
— Надеюсь, вы не расшиблись, сэр?
Говард только что в этом убедился, похлопав себя руками, как хлопали его полисмены там, на родине. Кости оказались целы.
— Все в порядке, — браво сказал он. — Схватился за столик. Скользко.
— Да, сэр.
— А почему?
— Не знаю, сэр. Не справлялся, сэр, — строго ответил Бидж. Помощь — одно, болтовня — другое.
Он величаво удалился, и вбежала Линда. Говард Чесни любил потолковать с хорошенькими девушками, но она куда-то делась, сменившись Ванессой.
— Привет! — сказала соотечественница. — Вас-то я и ищу.
Как мы помним, она собиралась заняться его нравственным кодексом. За это время ей удалось установить, что он еще ниже, чем кажется.
— Вы не видели Уилбура? — спросила она, и тут появился Уилбур, упражнявшийся в бильярдной. — А, вот и вы! Сейчас откроем собрание.
— Что? — не понял Уилбур, думая о том, как идет ей вечернее платье.
— У нас же заговор, — объяснила она. — Сядем вот здесь, никто не услышит.
Она повела их в уголок, где стояли латы. Скорее всего, в них никого не было.
— Так вот, насчет картины. У меня хорошая мысль. Простая. Чем проще, тем лучше, верно?
Уилбур кивнул и прибавил, что чем сложнее, тем хуже, проиллюстрировав эти слова примерами из своей семейной жизни.
— Сперва узнаем мнение мистера Чесни, — предложила Ванесса. — Вы можете нарушить законы?
— Смотря какие, — ответил осторожный Говард.
— Такие, что риска нет.
— Ну…
— Тогда…
— Ну, положим, могу. А в чем дело?
— Сейчас узнаете. Видели новую картину? Надо ее украсть. Как вы, поможете?
— Естественно.
— Прекрасный ответ.
— Что надо сделать?
— Уехать.
— Отсюда?
— Именно. Машина при вас?
— Да.
— Вот и уезжайте.
— Не понимаю.
— Сейчас объясню.
— Зачем мне уезжать?
— Чтобы ничего не заподозрили. Хватятся картины, а вас давно нет.
— Но если меня нет…
— Не беспокойтесь, вы вернетесь и будете сидеть тихо, пока мы с Уилбуром все не сделаем. Точнее, когда мы пойдем за картиной, стойте под окном. Мы спустим ее на веревке, вы отвезете в Лондон. Наутро будет страшный шум. Герцог заподозрит Уилбура, прочешет его комнату, но ничего не найдет. Придется списать на воров. Потом вы с Уилбуром встретитесь там, в Лондоне, он ее возьмет. Вот и все.
Она замолчала, как бы ожидая аплодисментов, и дождалась их от Траута.
— Ну, мозги! Нет, какие мозги!
— Спасибо, рада слышать.
— У моих жен их не было.
— Вот как?
— Ни малейших. Нет, какой ум!
— Спасибо, Уилли.
Все помолчали. Голос совести, видимо, что-то шептал Трауту.
— Я пошлю герцогу чек, — наконец, сказал он.
— И выдашь себя. Посылай уж лучше признание.
— А он не поймет, от кого.
— Анонимный чек?
— Да, вроде их не бывает… Тогда деньги. Ванесса пожала плечами.
— Не советую.
На этом собрание закрылось. Траут пошел переодеваться. Конни он боялся и не хотел рассердить. Говард Чесни боялся только Биджа и никуда не пошел. Действительно, одеться, думал он. Плевое дело. Он еще не обсудил один пункт.
— А условия? — сказал он. Ванесса удивилась.
— Условия? Я помогаю старому другу.
— А я нет. Какие условия, а?
Ванесса не спорила. В конце концов, трудящийся достоин пропитания.[17]
— Ладно, — сказала она. — Уилли человек широкий. Вы сколько хотите?
— Тысячу.
— Многовато.
— Нет.
— Хорошо, скажу Уилли. Хотя…
Ванесса замолчала. Через холл шли Галли с Джоном.
— Эй, кто это? — спросила она. — Бидж, кто это с мистером Трипвудом?
Бидж, ставивший на столик коктейли, учтиво повернулся к ней:
— Это мистер Халлидей, мэм. Сегодня приехал.
Он удалился, она повернулась к Говарду и увидела, что на нем лица нет.
— В чем дело? — спросила она.
— Нет, это надо же? Сколько этих судейских, а приехал — он! Нет, это…
— Вы его знаете?
— Ха-ха! Когда я последний раз влип, кто был адвокатом? Халлидей!
Ванесса была сильной женщиной, но ведь не железной.
— Что! — вскричала она.
— Да. Он — адвокат.
— Вы уверены?
— А то! Помнит он меня? Еще как помнит! Навидался. Куда идем?
Вопрос был удачный, и Ванесса при всем своем уме не смогла придумать ответ. Однако она не сдалась.
— Ладно, — сказала она. — Надо подумать. Идемте в галерею.
Когда они туда пришли, она сказала:
— Есть. Сидите у себя, обедать не ходите. Я скажу, что вам нездоровится. А завтра…
— То-то и оно! Он меня увидит, а старушка — вышвырнет.
— Вы слушайте! Завтра вы уедете на рассвете.
— А что вы им скажете?
— Вам звонили, ждут на заседание.
— Они поверят?
— Конечно.
— Кто брал трубку?
— Я. Встала очень рано.
— Мура какая-то.
— Лучше не придумаем.
— Ладно. А потом что?
— Сидите в «Гербе Эмсвортов» дня два.
— Там кровати — жуть! Мне один говорил, набиты камнями.
— Ну, езжайте в Лондон, только оставьте телефон. Я вам позвоню. Мы без вас не управимся.
Говард смотрел на картину без должного восхищения.
— На что она Трауту?
— Похожа на его жену.
— На свинью!
— Лорд Эмсворт тоже так думает. Дело не в том. Поможете — получите тысячу. Идет?
Говард согласился, он любил деловой тон.
— Ну, все. А теперь идите к себе, и поскорей, я пошлю их с обедом.
Она убежала, он двинулся за ней, но отступил. По коридору шли герцог с адвокатом.
16
Гадаринская свинья — см. Мтф. 8: 28–33; Мк. 5: 1 —15; Лк. 8: 26–34.
17
… трудящийся достоин пропитания — Мтф. 10: 10.