Страница 9 из 128
— Очень хорошо, милорд, — произнес Фиппс. — Я немедленно выполню ваше распоряжение.
И он величественно удалился, провожаемый восхищенным взглядом лорда Тофема.
— Этот тип вызывает у меня приступы ностальгии. Честное слово, никак не ожидал найти в Голливуде настоящего английского дворецкого.
— О, в Голливуде полно английской экзотики, — отозвалась Билл. — Прошу меня простить…
Она поднесла ко рту диктофон и начала: «Кто бы мог предположить, что всего лишь несколько лет спустя имя Аделы Шэннон станет греметь во всем мире, от Китая до Перу? Кто бы мог представить, что уже после второго фильма меня станут любить, обожать, обожествлять в хижинах и дворцах, что мне станет поклоняться следопыт в джунглях и эскимос в своем чуме? Так, значит, права молва, утверждая, что искра Божья… — Ха-ха! — скривилась Билл. — Искра Божья!.. — Что искра Божья способна зажечь целый мир и что смелость, терпение и настойчивость сметут все преграды. А теперь я опишу свою первую встречу с Ником Шенком».
Билл отложила микрофон.
— На этом месте придется взять тайм-аут и подождать прилива вдохновения, — сказала она.
Лорд Тофем восхищенно молчал, как бывает с простыми смертными, которым выпадает счастье наблюдать гения в момент творчества.
— Потрясающе! — воскликнул он. — Я только не совсем понял насчет чумы.
— Чума. Это такие сооружения, в которых обитают аборигены за Полярным кругом.
— Понятно.
— Они крепче наших домов.
— A то как же! Над чем это вы работаете, над сценарием?
— О нет! Я литературный раб, переписываю мемуары моей сестрицы Аделы.
— Как продвигается работа?
— Неважно.
— Представляю, сколько пота приходится пролить! Я бы ни за какие коврижки. А правда, что миссис Корк была жутко знаменита во времена немого кино?
— Не то слово. Ее называли Владычицей Вулкана Страстей.
— Денег, должно быть, огребла!
— Да уж, немало.
— Такой домишко чертову уймищу стоит.
— Наверное. Впрочем, нам предоставляется возможность узнать точную цифру, сюда жалует сама хозяйка собственной персоной.
Дверь отворилась, и в комнату вплыла поразительно красивая женщина примерно одного с Билл возраста, окруженная аурой той причудливой смеси доверительной простоты и недоступности, которая свойственна Владычицам Вулканов Страстей, даже когда неумолимый ток времени превращает их в экс-императриц. Адела Корк была высокой, осанистой, с огромными темными дремотными глазами, способными извергать смертоносные стрелы, ежели дела оборачивались не в соответствии с пожеланиями их обладательницы. В ее внешности было нечто от портретных изображений Луизы де Керуай,[8] заставляющих зрителя почувствовать себя бесстрастным Карлом Вторым, признававшимся в минуты откровенности, что не знавал более победительной персоны. Победительная — вот ключевое слово для описания сестры Билл Аделы. Каждый из трех ее мужей, включая последнего, Альфреда Корка, достаточно крутого, как и полагается владельцу нефтяной скважины, стоял перед ней по струнке. Режиссеры годами просыпались среди ночи в холодном поту от кошмаров, возвращавших их во дни немого кино, когда им приходилось обсуждать какие-то технические детали с Аделой Шэннон.
В настоящую минуту она пребывала в благодушном настроении, что не помешало ей намекнуть Билл, что ее брюки заслуживают отдельного разговора. Лекция перед двумя сотнями пасаденских матрон была воспринята с должным почтением, и это благотворно повлияло на состояние духа бывшей звезды, излучавшей теперь дружелюбие и приветливость.
— Доброе утро! — молвила она. — Доброе утро, лорд Тофем!
— Доброе утро, доброе утро, доброе утро, доброе утро.
— Привет, Адела, — отозвалась Билл. — Лорд Тофем как раз делился своими впечатлениями о твоем доме.
Адела наградила достойного гостя улыбкой. Лорд Тофем был предметом ее любви и гордости. Ей стоило немалых трудов вырвать его из цепких рук одной дамы, которая чуть было не захватила его в вечное владение, и теперь она питала к нему чувства коллекционера, сумевшего перехватить ценную вещицу перед носом знатока-соперника.
— Правда, здесь мило? Я купила его на торгах имущества Кармен Флорес, мексиканской кинозвезды, которая погибла в прошлом году в авиакатастрофе.
Лорд Тофем оживился. Он был заядлым читателем «Заэкранных историй», «Кинотайн» и прочих подобных изданий.
— Неужели? Самой Кармен Флорес? Подумать только!
— А вы слышали про Кармен Флорес?
— Ну как же! То есть, кто о ней не слыхал? Она же легендарная женщина. Как бы это выразиться… темпераментная.
— Истинно так, — вставила Билл. — Жалко, что у этих стен одни только уши, а вот языков нет… Вы, кстати, знаете, что у стен бывают уши?
— Да что вы!
— Есть, есть, — подтвердила Билл. — Я получила эти сведения из надежного источника. Да, так вот: будь у этих стен языки, им было бы что порассказать. Хотя, конечно, эти истории не пошли бы дальше цензурного комитета.
— Конечно, — согласился лорд Тофем, глубокомысленно кивнув. — Так, значит, вот тут она и жила? Надо же… Как знать, может, вот на этом самом диване… Ой, я забыл, что хотел сказать.
— И вовремя, — утешила его Билл. — Быстренько переменим тему. Поведайте Аделе о ваших успехах на поле для гольфа.
Уговаривать лорда Тофема не пришлось.
— Ах, да. Я одолел сотню, миссис Корк. Вы играете в гольф? — спросил он, хотя одного взгляда на хозяйку дома было достаточно, чтобы понять неуместность этого вопроса. Женщины, подобные Аделе Корк, не нисходят до таких пошлых увеселений. Необузданная фантазия может нарисовать вам играющую в гольф Салли Сиддонс, но любая фантазия бессильна представить в этой роли Аделу.
— Нет, — ответила она. — Не играю.
— О! Смысл игры в том, чтобы с минимальным числом ударов загонять мячик в лунку. Тот, кому удается сделать игру меньше чем за сто ударов, считается классным игроком. Я сумел это сделать впервые в жизни, и слухи о моем успехе вскоре пересекут океан. Если позволите, я пойду сейчас позвоню старине Твинго.
— Твинго?
— Это мой лондонский приятель. Можно воспользоваться вашим телефоном? Огромное вам спасибо, — закончил лорд Тофем и поспешил к аппарату, чтобы передать горячую новость через Атлантику.
Билл сардонически усмехнулась.
— Мой лондонский приятель… Можно воспользоваться вашим телефоном?.. Экая непосредственность!
Адела подавила этот взрыв благородного негодования. Она не могла допустить никакой критики по адресу своего почетного гостя.
— Очень богатые не заботятся о таких пустяках. А лорд Тофем — один из самых богатых людей в Англии.
— И неудивительно. Он, видимо, свел расходы на свое содержание до минимума.
— Мне бы хотелось, Вильгельмина, — сменила тему Адела, — чтобы ты одевалась поприличнее. Ты в приличном доме. Шастаешь в этих штанищах. Отвратительно выглядишь. Что о тебе подумает лорд Тофем?
— А он умеет думать?
— Обрядилась в какую-то робу, — сморщила носик Адела, не обращая внимания на ехидное замечание сестры.
Но Билл была не из тех, кого могло бы смутить недовольство Аделы Корк.
— Тебе-то какое дело до моей робы! Утешайся тем, что под ней бьется горячее сердце, и давай на этом поставим точку. Расскажи лучше про лекцию. Задала ты им жару?
— Лекция прошла с большим успехом. Они были в восторге.
— Ты что-то рановато вернулась. Девчушки не расщедрились на обед?
Адела укоризненно поцокала языком.
— Дорогая Вильгельмина, ты разве забыла, что я сама даю сегодня званый обед? Будут все важные люди. В том числе Джейкоб Глутц.
— Из компании «Медулла-Облонгата-Глутц»? Тот самый, что похож на омара?
— Ничуть он не похож на омара.
— Прости, но он больше похож на омара, чем многие омары.
— На кого бы он там ни был похож, мне не хотелось бы, чтобы он принял тебя за садовника. Надеюсь, ты успеешь переодеться во что-нибудь более презентабельное до его прихода.
8
Луиза де Керуай (1649–1734) — фаворитка английского короля Карла II (1630–1685, король — с 1660 г.).