Рекс

Рекс не ошибся. Как-то Изотов присел с собой совсем молодого пограничника, приказал брать у него пищу и слушаться. Рекс делал все, что требовал новый инструктор, боясь своим упрямством обидеть Изотова. А по ночам выл особенно тоскливо.

— Я здесь, — появлялся неожиданно Изотов.

Иногда он не приходил. Тогда Рекс до утра метался в клетке и успокаивался лишь тогда, когда убеждался, что Изотов на заставе.

Изотов пришел в парадной форме со всеми наградами на груди. Он ничего не говорил, стоял и с грустью смотрел на него.

— Прощай, Рекс, — сказал он тихо. — Я совсем уезжаю домой. А ты будешь еще много лет охранять границу. Такова у тебя, дружище, служба. И все-таки мы неплохо вместе служили. Служи так и дальше… Дай лапу. Прощай…

Обнял Рекса, а тот, мучаясь тем же недобрым предчувствием, жалобно заскулил.

Несколько суток выл, мечась по клетке. Он неохотно ел то, что приносил новый проводник, а затем совсем отказался от еды, затосковал. Как и раньше, отворачивался от пищи. Теперь он питал к ней отвращение. Он ничего не мог есть.

Новый проводник надел ему намордник, который хранил запах рук Изотова. Приказал встать, но Рекс не подчинился.

— Встать! — крикнул проводник и резко дернул поводок.

Изотов никогда не кричал и не дергал так грубо поводок. И Рекс бросился на обидчика, едва не свалил его с ног, рвал когтями обмундирование и старался укусить через намордник.

Так Рекс окончательно убедился, что есть лишь один друг на свете — Изотов. И решил дождаться его. Ведь сколько раз он уходил, но всегда возвращался.

Проходили дни. Рекс никого не допускал в клетку. Но настолько отощал, что порой впадал в забытье. Однажды в таком состоянии ему сделали укол, и когда он пришел в себя, ощутил на языке остатки молока. Люди воспользовались его бессилием. Он старался бодрствовать, но слишком мало оставалось сил. Его снова поили молоком.

Тогда Рекс решил подстеречь людей и отомстить за вероломство. И подстерег. Они вошли в клетку, а броситься на них Рекс не смог — не было сил. Теперь они могли делать что угодно — колоть, совать в пасть бутылочку с молоком. Он лежал на боку и стонал, а его почти ослепшие от голода глаза, как у человека, наполнялись слезами.

И все же Рекс услышал знакомый голос. Нет, ему не почудилось и не приснилось. Изотов говорил с укоризной:

— Что же ты, дурачина, с собой сделал?

Он видел как в тумане силуэт человека в гражданском костюме. Услышал голос Изотова, и запахи были его. Изотов давал ему бутылку с молоком, а Рекс, выталкивал соску, тянулся лизнуть руку.

На следующий день Рекс вышел на прогулку. Глаза уже видели лучше — он был молодым псом и быстро набирался сил. А еще через сутки он пытался прыгать Изотову на грудь.

Вечером пограничников выстроили перед заставой. Изотов и Рекс тоже стояли в строю. Начальник заставы говорил о боевой дружбе. Рекс не понимал. Как люди, весь смысл этих слов. Он испытывал самое большое счастье — стоял рядом с Изотовым и ощущал его тепло.

— Сержант Изотов и Рекс образцово охраняли государственную границу нашей Родины, — говорил майор. — Нам пришлось обратиться к командованию и просить в виде исключения передать собаку товарищу Изотову. Нашу просьбу удовлетворили. Нам остается только поблагодарить неразлучных друзей за службу и пожелать им счастливого пути.

— Голос, шепнул Изотов и крикнул: — Служим Советскому Союзу!

Одновременно с ним голос подал Рекс.

Всю ночь они ехали на машине. Рекс терся головой о колено друга и все ждал, что вот-вот они остановятся и прозвучит команда: «Рекс, след!» Но они приехали в аэропорт и сели на самолет. Здесь было много людей не в военной форме и, хотя они вели себя дружелюбно, все же лучше было не спускать с них глаз.

Когда они после долгого пути ступили на землю, навстречу им шли какие-то люди, которые улыбались. Рекс не преградил им путь. Может быть, понимал, что теперь Изотов никуда не уедет, и он, Рекс, всегда будет с ним.