Далекое эхо

Внезапно претензии к Алексу показались ничтожнейшей из его забот. Обдумывая так и так события нескольких прошлых дней, Брилл вспомнил кое-что, увиденное им однажды ночью. Кое-что, чем можно воспользоваться, чтобы выйти сухим из воды. Это кое-что он пока оставит при себе. К черту все эти один за всех и все за одного. Прежде всего нужно позаботиться о себе. Пусть другие сами блюдут свои интересы. Сами!

8

Макленнан закрыл за собой дверь. Низкий потолок комнаты, казалось, готов был раздавить его и констебля Дженис Хогг. В этом заключается самая грустная сторона внезапной смерти, подумал он. Никто не успевает прибрать за собой, представить миру именно ту картину, которую хотелось бы. Все остается таким, как было, когда умерший в последний раз затворил за собой дверь. Макленнан видел много безрадостных зрелищ, но редко встречал столь пронзительное.

Кто-то постарался сделать комнату привлекательной и жизнерадостной, несмотря на недостаточный свет, проникавший в узкое окошко, выходящее на сельскую улочку. Вдали виднелся Сент-Эндрюс, все еще белый под слоем вчерашнего снега, хотя Макленнан знал, что вблизи он выглядит совсем иначе. Тротуары уже покрылись грязной слякотью, дороги превратились в скользкое месиво из грязи и тающего снега. Вдали за городом серый мазок моря незаметно сливался с небом. Вероятно, подумалось ему, в солнечный день отсюда открывается чудесный вид. Он повернулся к комодику цвета магнолии и постели с желтовато-белым покрывалом, все еще примятым в том месте, где на нем в последний раз сидела Рози. На стене висел единственный постер. Какая-то группа «Блонди» с грудастой и губастой ведущей певицей в неимоверно коротенькой юбочке. Он задумался: не мечтала ли Рози походить на нее.

— С чего мне начать? — спросила Дженис, оглядываясь на гардероб 1950 года и туалетный столик, выкрашенные белой краской в попытке придать им современный вид. Помимо них единственным местом, где могло быть что-то спрятано, была небольшая корзинка для грязного белья, притулившаяся за дверью, и металлическая коробка для мусора под туалетным столиком.

— Вы займитесь туалетным столиком, — ответил он. Так ему не придется иметь дело с косметикой, которой больше никогда не воспользуются, застиранным бюстгальтером и старенькими штанишками, засунутыми в глубь ящика на всякий непредвиденный случай, которого так и не произошло.

Дженис села на краешек кровати, куда, должно быть, присаживалась Рози, чтобы глядеться в зеркало, накладывая косметику. Макленнан повернулся к туалетному столику и вытянул ящичек. В нем лежала толстая книжка под названием «Дальние павильоны». Макленнан решил, что она относится к типу книжек, которые его бывшая жена читала в постели, чтобы его отпугнуть. «Я читаю, Барни», — страдальческим тоном заявляла она, размахивая у него под носом толстенным томом, годным подпирать двери, чтобы не закрывались. Что такое связывает женщин с подобными книжками? Он взял в руки книгу, стараясь не обращать внимания на то, как Дженис методически осматривает все ящики. Под книжкой лежал дневник. Не позволяя себе проникнуться оптимизмом, Макленнан поднял его.

Если он надеялся прочесть нечто исповедальное, то был жестоко разочарован. Рози Дафф не относилась к девушкам, поверявшим «Дорогому дневнику» тайны сердца. На многих страницах перечислялись ее смены в «Ламмас-баре», дни рождения членов семьи и друзей, а также развлечения, вроде «вечеринка у Боба», «кутеж у Джули». Свидания отмечались так: указывалось время, место и рядом стояло слово «Он», сопровождаемое номером. В последний год она встречалась с номерами 14, 15 и 16, причем номер 16 явно был самым недавним. Он появился впервые в начале ноября и вскоре стал возникать регулярно три-четыре раза в неделю. «Всегда после работы», — подумал Макленнан. Ему нужно будет вернуться в «Ламмас» и поспрашивать, не видел ли кто, с кем Рози встречалась после закрытия бара. Он подивился, почему они не встречались в те дни и вечера, когда Рози была свободна. Кто-то из них двоих явно был настроен держать их отношения в секрете.

Он посмотрел на Дженис:

— Ну как? Что-нибудь нашлось?

— Ничего неожиданного. Все такое, что женщины покупают себе сами. Ничего из броской дребедени, которую дарят парни.

— А что, парни дарят кричащую дребедень?

— Боюсь, что так, сэр. Колючие торчащие кружева. Нейлон, от которого становишься мокрой через минуту. То, что нравится на женщинах мужчинам, а не то, что они выбрали бы себе сами.

— Значит, вот где я допускал ошибку все годы. Мне нужно было покупать панталоны в универмаге «Маркс и Спенсер».

Дженис не сдержала ухмылки:

— Можете меня поблагодарить за подсказку.

— Есть признаки того, что она принимала противозачаточные таблетки?

— Пока ничего похожего. Может, Брайан был прав, когда уверял нас в ее порядочности.

— Не совсем. Согласно заключению патологоанатома, она не была девственницей.

— Девственность можно потерять по-разному, сэр, — заметила Дженис, недостаточно храбрая, чтобы противоречить мнению патологоанатома, про которого всем было известно, что он больше думает о следующей выпивке и пенсии, чем о том, кто лежит у него на столе.

— Это верно. И таблетки могли быть у нее в сумочке, которая так пока и не нашлась, — вздохнул Макленнан и закрыл ящичек с романом и дневником. — Я посмотрю в платяном шкафу.

Однако спустя полчаса он пришел к выводу, что Рози Дафф не была барахольщицей. В ее шкафу были только самые современные вещи и обувь. В углу помещалась стопка романов в бумажной обложке, обещавших манящую смесь роскоши, богатства и любви.

— Мы зря теряем здесь время, — проворчал он.

— Мне осталось проверить всего один ящик. Почему бы вам пока не заглянуть в ее шкатулку с украшениями? — Дженис передала ему шкатулку в форме ларца с сокровищами, покрытую белой искусственной кожей. На верхнем подносике хранилась кучка серег разных цветов. Все они были большими и яркими, но не дорогими. На нижнем подносике лежали детские часики, пара дешевых серебряных цепочек и несколько новомодных брошек: одна напоминала кусочек трикотажа, проткнутый миниатюрными спицами, вторая — навозную муху, а третья — кошку-инопланетянку.

— Она любила серьги, — сказал Макленнан, закрывая шкатулку. — Но с кем бы она ни встречалась, парень не тратился на дорогие украшения.

Дженис потянулась в глубину последнего ящичка и вытащила оттуда пачку фотографий. Было такое впечатление, что Рози прошлась по семейным альбомам и отобрала то, что ей нравилось. Это была типичная смесь семейных фотоснимков: свадебная фотография родителей, маленькая Рози с братьями, различные семейные группы, снятые на протяжении последних трех десятилетий, и фотографии Рози со школьными подружками, весело машущими камере. Ни одной моментальной фотографии ее с парнями. Вообще никаких парней. Макленнан быстро просмотрел их и вновь засунул в пакет.

— Пойдемте, Дженис. Поищем себе более продуктивное занятие. — Он в последний раз окинул взглядом комнату, рассказавшую ему о Рози Дафф гораздо меньше, чем он надеялся. Просто девушка, мечтавшая о более увлекательной жизни, чем была у нее. Просто девушка, которая держала свои мысли при себе. Просто девушка, которая унесла свои секреты в могилу, вероятно тем самым защитив своего убийцу.

На обратном пути в Сент-Эндрюс радио в машине Макленнана внезапно затрещало. Он покрутил ручки, пытаясь сделать сигнал почетче. Секунду спустя громко и ясно прорезался голос Бернсайда. Казалось, он очень возбужден.

— Сэр?! Я думаю, мы кое-что обнаружили.

Алекс, Верд и Брилл закончили смену. Все время они заполняли полки товарами, не поднимая голов, искренне надеясь, что никто не узнает их по фото на первой странице «Дейли Рекорд». Они купили пачку газет и направились по Хай-стрит в кафе, где подростками проводили вечера.

— Знаете ли вы, что в Шотландии каждый второй взрослый читает «Дейли Рекорд»? — мрачно сообщил Алекс.