Страница 19 из 28
— Ч-черт! — Картузов сделал вид, что расстроен очередным своим промахом. — Кажется, обе не в Москве! Сейчас позвоню!
— Не надо, Картузов. Ты, видно, не в курсе…
Игумнову приходилось слышать про игру кошки с пойманной мышью. Однажды сам наблюдал. Огромная против своей крохотной жертвы хищница выпустила полузадушенную мышь и лапой послала вперед.
— …То-то мне говорят: «Картузов большим барином стал». — Стоило мыши воспользоваться свободой, кошка вновь настигла. — Что у тебя за случай с французской косметикой?
— Первый раз слышу! — Картузов был снова сама невинность. — Разберусь! Если виновны — головы сниму!
— Я уже дал команду разобраться! Сиди!
Кошка хотела наиграться вволю.
— …Смотри! Так пойдет, тут не только про папаху… На своем стуле не усидишь! Лучше сам уходи. Вот на Рижском сейчас заместитель требуется. Как смотришь?
— Товарищ генерал! За что?
— А хочешь ближе? Ко мне на глаза, в управление? Заместителем начальника штаба?
— Василий Логвинович!
— Шучу! Знаешь загадку? — Игумнова Скубилин намеренно игнорировал, словно его и не было. — К ленинградскому поезду прицепили два вагона. В одном дураки едут, в другом мудаки. И вот после Бологого дураки запели: «Лучше нету того цвету…» Слыхал?
Картузов соображал мгновенно: «Если слыхал, значит, с дураками…»
— Не слыхал, Василий Логвинович!
— Значит, ты в другом вагоне ехал!.. Не в том, где дураки…
Картузов зашелся от смеха.
— Сегодня же кого-нибудь прикуплю… Как? «Лучше нету того цвету»?..
Скубилин тут же выпустил когти:
— Остановись, Картузов! Я чего вас позвал первыми? Сейчас члены коллегии соберутся. Я хочу сначала между нами решить, в узком кругу. По-семейному. Инспекция по личному составу эти дни работала, пока ты пьянствовал со своими новыми дружками. Хоронил Скубилина…
— Василий Логвинович! Зачем обижаете?.. — Картузов достал носовой платок, провел по сухим глазам. Это был спектакль. — Хотел как лучше! Чтобы в курсе быть! Сколько лет вы меня знаете! Вы же крестный у Маринки!
Скубилин поднялся.
— Значит, не хочешь на Рижский?
— Василий Логвинович! Хотите, сейчас на колени встану?
— Это он тебя подвел. — Скубилин показал головой на Игумнова. — Всякую шушеру жалел, оставлял адреса потерпевших. Этот мудак…
Он хотел продолжить, но Игумнова уже качнуло к двери.
— Вы сами мудак, товарищ генерал.
Он знал: рано или поздно это должно было случиться. В приемной, кроме секретаря, находился еще Исчурков, он пытливо заглянул Игумнову в глаза.
— Как?
— Нормально. — Игумнов не остановился, Исчурков сказал в спину:
— После обеда позвони, разговор не закончен.
— Постараюсь.
— Да уж, пожалуйста, Игумнов. — Он явно издевался.
Игумнов спустился по лестнице. Лимитчики-шоферы внизу спорили по поводу прописки. Одни говорили, «постоянную прописку дают через три года», другие — «через пять».
«Оба случая произошли, когда дежурил Лосев. И администратор Госконцерта, и французская косметика… Но о нем Исчурков не сказал ни слова».
Лосева он нашел в дежурке. Тот стоял у пульта связи. В помещении было еще несколько человек. В том числе Цуканов. Телефонные аппараты молчали.
Видно, было что-то в лице Игумнова, потому что Егерь вдруг занервничал.
— Чего-нибудь случилось?
Другие тоже как-то странно взглянули в его сторону.
— Меня вызывал Исчурков. — Он подождал, пока закроют дверь. — Насчет администратора и французской косметики. Каждый знает, что нас заставляет одни кражи регистрировать, другие — нет. Не от хорошей жизни… Так, Лосев? Мы привыкли тут доверять друг другу…
В комнате все замерли.
Как всегда в такие секунды, у Игумнова задергалась нога и что-то поплыло в глазу — маленькое серое облако, закрывшее нижнюю половину дежурки.
— А я-то при чем?
— Хочу тебя предупредить…
— Что ты имеешь в виду? — Егерь покраснел.
— Я не хочу ничего объяснять. Я хочу слышать: понял ты?
— Иди ты знаешь куда?
Все навострили уши.
— Куда, скажи… — Серое пятно все больше застило глазное поле. Он знал, что сейчас размажет Егеря по стене, чего бы это ему ни стоило.
— Брось ты, Игумнов! Посмотри на себя!
— Ты понял меня?
Тишины такой давно не было.
— Понял. — Егерь переменился в лице. — Не будем об этом. Но и ты не все знаешь. — Он показал на Цуканова. — Твой новый зам записывает фамилии и адреса потерпевших, которых сбрасывают младшие инспектора!
Цуканов стоял толстый и красный:
— Картузов меня взял, чтобы поймать на укрытых… У них уговор с начальником окружного отдела! А у меня еще два года до выслуги… Должен же и я о себе позаботиться…
«Господи! Мы как члены одной шайки…» — У Игумнова пропало желание вести разбор.
— Качан вернулся? — спросил он у Цуканова.
— У себя он.
— Зайдешь ко мне с ним минут через десять. Я схожу за сигаретами. — Ему необходимо было хотя бы ненадолго выйти из Здания.
Внизу, у входа, стояло несколько человек, Игумнов узнал в них земляков директора ресторана.
Еще несколько человек кучковались поодаль, у тротуара. Заметив Игумнова, один из них поспешно отвернулся, двинулся в сторону Дубининской улицы.
Игумнову показалось, что он узнал его.
«Рыжий? Майор Козлов? А Комитету государственной безопасности-то что тут светит?!»
Игумнов дошел до табачного киоска, купил пачку «Явы», киоскерша сунула ему прямо из-под прилавка, и он не испытал угрызения совести.
«Не будь слишком грешным… — писалось в Ветхом или в Новом завете. — Но и не будь слишком праведным». Он руководствовался именно этим принципом.
Сразу за киоском Игумнов смешался с толпой.
«Кого Козлов высматривал у отдела? А может, ждал? — У входа стояли кавказцы. Заканчивался срок содержания Гийо под стражей. А может, у КГБ интерес к делу директора ресторана?»
В кабинете все было на своих местах — в раз и навсегда установленном порядке. Игумнов еще раз внимательно осмотрел его. Шеренга стульев. Полка с несекретной литературой. Шкаф. Что-то отвлекало, мешало сосредоточиться.
Игумнов прошел к шкафу. Шинель, форма. Все висело на вешалках, ожидая поверки, строевого смотра.
«Картонная коробка с заявлениями!»
Он подскочил к окну.
«Она как-то странно повернута!»
Игумнов запер дверь, перенес коробку на стол.
«Сургуч, нитки, пакеты… Кому они могли понадобиться? — Он поднял второе дно. — Точно!»
Доставшийся ему от предшественника тайник был пуст.
Игумнов сбежал по лестнице вниз, к вахтеру:
— Кто-нибудь поднимался наверх из чужих? Работники управления, прокуратура?
— Нет.
— Никто?
— Только свои. Правда, я отходил.
— Надолго?
— Минут на сорок. Омельчук послал за сигаретами. Здесь стоял молодой.
— Найди. Спроси, кто здесь был?
— Хоп. — Милиционер смотрел сочувствующе. — Правда, он новый. Никого еще не знает.
«Ловко проделано… Что там было?»
Он сунул руки в карманы, покачался с носка на пятку.
«Все там было. Незарегистрированные заявления. В том числе по Старковой и Зубрун… Раскрываемость отдела, а может, и всего управления. Кражи из камер хранения, грабежи…» Все, над чем он продолжал работать, не предавая официальной огласке.
С минуту он постоял.
«Это не Исчурков с его глупыми спаренными телефонами… — Тонкость проведения операции выдавала организатора. — Государственная безопасность. Комитет! Майор Козлов… Рыжий, которого я видел рядом с отделом…»
Как он сказал ему на прощанье, после задержания автоматчика?
«Небось под 100 процентов гонишь? И все за счет укрытых? Настанет день — и мы снова встретимся». Игумнов прошел в дежурку.
— Дай-ка мне книгу доставленных…
Егерь спросил на всякий случай:
— Кого тебе?
Стараниями своего создателя, трагически оборвавшего собственную жизнь генерала Крылова, организованные на манер армейских штабы, они же дежурные части, на деле превратились в коллекторы нужной и ненужной цифири. Дежурные перестали выезжать на места происшествий, охраняя все эти схемы, карты.