Чумазая принцесса

Неизвестно как долго мы бы так простояли, если бы не папаша Макгилис, не любивший, когда к его безупречной чистоты стеклам прилипают с двух сторон.

Возле выхода мы с незнакомцем встретились и выпалили:

– Ты кто?! – и так же одновременно поспешно ответили, – Кэти! Патрик! – и хором же рассмеялись неизвестно от чего, наверное, от счастья.

– Ты, что ли, принц?! – в восторге вырвалось у меня.

Патрик важно кивнул.

– А ты красавица, которую драконы караулят!

– Ага, караулят! Как ты угадал?

– Это сразу видно.

– Их два у меня, – сокрушенно вздохнула я, сжимая от возмущения кулаки, – ни у кого нет, а у меня, представляешь, полно развелось, хоть караул кричи! Один родной, а другой незаконный, но пострашнее первого! Эти изверги всех тут ужасно запугали! Из-за них ко мне подойти никто не смеет!

– Я посмею.

– А если у них еще медведи с дьяволами есть, тоже не испугаешься?

– Нет.

– Почему?

– У меня теперь есть ты, Кэти.

– Нет еще. Я вроде заколдованной, около тех кустов, вот увидишь, как сквозь землю провалюсь. С тобой мне нигде здесь нельзя. Знаешь что: если до вечера благоразумно не одумаешься, приходи к шести в «Хромую утку». Я тебя там подожду, но запомни: лучше бы тебе этого не делать! А сейчас не ходи за мной и не расспрашивай никого, а то мы с тобой никогда, никогда не встретимся!

Я еще посмотрела на него сколько-то и очень неохотно шмыгнула в кусты. Он меня не нашел, потому что не прожил в нашем городе всю свою сознательную жизнь. А я прожила семнадцать лет сознательной и бессознательной, поэтому отнеслась к предстоящему свиданию со всей обстоятельностью, на которую была способна: заранее передала Минни свое платье с туфлями и инструкциями, потом, когда наступило назначенное в инструкциях время, встретилась с Минни у светофорного перекрестка, откуда мы в целях конспирации пробежали, петляя и оглядываясь, еще три квартала и лишь там сели в поджидающую нас машину ее друга.

Конечно, краситься и переодеваться на заднем сидении набирающей ход и тормозящей машины не очень-то удобно, но мне нельзя было выйти из дома прямо в нарядном, Сид сразу бы догадался и сам бы пошел или выслал бы кого-нибудь в дозор. Хотелось надеяться, что и Фрэнку не придет в голову наведаться в «Хромую утку», он туда редко заходит.

Критически оглядев себя и зеркале и поправив платье, я сказала:

– Можно.

Минни с ее другом повернулись, машина последовала за ними, хорошо еще не в столб, а в мусорные баки, разметав их, плавно заехала. Выруливая обратно на дорогу, Миннин друг сказал, что вызывается постоять для подстраховки около того счастливчика, кому мой шик предназначен, если тот ослабнет в коленках.

Но это не понадобилось. Ничего с Патриковыми коленками не случилось, они даже крепче стали, потому что Патрик остолбенел, как меня узнал, хотя это было и нелегко – я в лучшую сторону очень здорово изменилась: густыми белилами от веснушек избавилась, для губ дорогой ярко-красной помады не пожалела и Минниными клипсами-тарелками украсилась. Но Патрик все равно, как из столбняка вышел, узнал.

Мне это было лестно, в первый раз себя человеком почувствовала. Полтора часа после этого я ничем не отличалась от других людей, у кого был собственный наилучший друг, который все танцы не отходит от своей девушки, но… (всегда появляется «но» вместе с этим зловредным негодяем).

Фрэнк ввалился с шумной оравой своих дружков и, пока бармен наливал ему в стакан, по-хозяйски внимательно огляделся. Возможно, все бы и обошлось: в зале было полно народа и не слишком светло, и я еще успела спрятаться за Патрика и потянула его к запасному выходу, – если бы не Патрик, он вдруг вскинул руку и громко крикнул:

– Мы здесь, Фрэнк!

Я не успела спросить его, зачем он это сделал. Раздвигая толпу, Фрэнк был уже около нас и окидывал меня чрезвычайно противным, пристальным взглядом, от которого я становилась неуклюжей и красной как рак.

Выпив содержимое стакана и передав его одному из своих подручных, Фрэнк сделал шаг в мою сторону.

– Здесь не твоя территория! – отшатываясь назад, прошипела я злым голосом.

– Сама пойдешь или, как обычно, помочь?

– Что происходит? – спросил Патрик, переводя свой непонимающий взгляд с моего несчастного лица на скучающе-самоуверенное лицо Фрэнка.

– Этой Киган нечего здесь делать. Ну, ты идешь? – повернул Фрэнк голову в мою сторону.

– Не прикасайся ко мне! Иду! – буркнула я.

Домой меня повез не Фрэнк, он остался с Патриком, не пускал его и что-то ему втолковывал. Я видела в заднее стекло, хотя мне слезы нового унижения скоро стали мешать. Опять так опозориться! И перед кем?! Перед Патриком опозориться!

– Брось ты расстраиваться, Принцесса, – внезапно сочувственно проговорил Лука (он вел машину). – Фрэнк кровного кузена бить не будет.

– Кузена?! – не поверила я ушам своим.

– А ты, чего же, не знала?

– Нет.

– Ну, теперь знаешь.

Да, я теперь знала. Это было хуже всего, что еще могло произойти со мной в этой жизни.

На следующий день мы с Минни поспешили на пляж, чтобы со всех сторон без свидетелей обсудить это неслыханное несчастье. И только мы там расположились на полотенцах, как Минни, намазывая нос кремом, объявила, что видит Патрика. Я приподнялась на локтях, это был действительно он, шел и кого-то высматривал. Рухнув назад и надвинув на лицо журнал, я с мукой в голосе сказала, чтобы Минни не давала знать Патрику, что я здесь, потому что хоть я и до смерти люблю его, но не буду с ним отныне встречаться, поскольку покорилась своей печальной участи, по которой мне ничего не остается, как немедленно зачахнуть и сойти в могилу во цвете лет на радость этим извергам.

У меня в мозгу уже начала складываться заманчиво-жалостливая картина, где за моими бренными останками в скорбной процессии идут безутешные и раскаявшиеся Фрэнк с Сидом и утираются платками на брудершафт. А я им из невозвратного высока все милостиво прощаю, но не успеваю насладиться своим кротким великодушием. Журнал с моего лица внезапно приподнялся, но не от руки Минни, а от руки Патрика.

Он, улыбаясь, сказал, что не даст мне зачахнуть.

Я спросила, что ему про меня наговорили.

– Фрэнк приказал найти кого-нибудь получше.

– А ты?

– Ответил: лучше не бывает. Парень почти вышел из себя, я не подозревал, что Большой Вождь на это способен.

– Сид тоже почти выйдет. Тебе с ними не справиться.

– А как насчет нас двоих, Кэти?

– Ты думаешь, сможем?

В этот момент прибежала Минни и сообщила, что только что видела Фрэнка, он направляется в нашу сторону.

Перед тем как расстаться, мы с Патриком договорились о следующей встрече. Я боялась, что Фрэнк заметит его, и, закрывшись журналом от Фрэнка, махала Патрику, чтобы он поскорее уходил и часто не оглядывался, потом через верхний журнальный обрез принялась следить за приближающимся злодеем, который, когда подошел, выхватил журнал из моих рук и насмешливо процедил:

– Пялься в открытую, Рыжая. Я разрешаю.

– Я не пялилась на тебя, журнал читала!

– Вверх ногами?

– Фрэнк Ловайс, ты самый несносный и гадский тип в нашем округе! – с жаром вскричала я, вскакивая на ноги.

Наверное, делать это не следовало, потому что только я вскочила, как он схватил меня поперек туловища и с напутствием:

– Остынь, детка! – бросил в воду, после чего уселся на песок, отрезав мне дорогу к одежде.

Я думала, может, это ему скоро надоест и он уйдет. Но он вытащил пачку сигарет, не спеша закурил и смотрел, лениво щурясь на солнце, как я нервничаю в воде: плаваю уменьшающимися кругами. Между тем мне надо было столько сделать до назначенного свидания, что в конце концов я повернула к берегу.

Мне, конечно же, не хотелось смотреть на этого угнетателя беззащитных, тем более препираться с ним, когда я мимо него проходила, но все равно была вынуждена, потому что он сцапал мою щиколотку загребущей ручищей и проговорил: |