Чумазая принцесса

Я об этом вспомнила на следующий день и два часа звонила ему, но он как сквозь землю провалился или, что всего вероятнее, запретил подзывать себя, если морское чучело позвонит. В три часа ночи он мне сам позвонил.

– Что надо? – свирепо прорычал он.

– Я узнать хотела, зачем ты приходил.

– Уже не важно, – буркнул он, бросая трубку.

Глава 35. Остров

Отправившись на следующий день за покупками, я неожиданно встретила Говарда. Он сказал, что у хозяина есть ко мне не терпящее отлагательств дело, ему приказано доставить меня по назначению.

Я пыталась допытаться: какое спешное дело стряслось, пока мы ехали в машине, но Говард утверждал, что не знает, но я не должна сомневаться, хозяин без серьезных оснований беспокоить не будет.

Я и не сомневалась, знала, что Фрэнк меня терпеть не может, если я для него морское чучело, поэтому откинулась на спинку сидения и невидящим взором уставилась в окно. Кажется, в порт едем.

Мы туда прибыли и отчалили, вернее, я отчалила на такой ржавой посудине, которую не вдруг и не на всякой свалке отыскать можно, и управлялась эта развалина крайне негостеприимным человеком в брезентовой робе и длинных рыбацких сапогах. Он не только не ответил на мое дружелюбное приветствие и на вопрос: «Где у вас, капитан, разместиться можно?» – но и не обернулся.

Между тем вопрос этот был не праздный, поскольку на мне были: превосходный белый костюм, черные до локтей перчатки, черная лакированная сумочка, черная широкополая шляпа, с нее еще шарф шикарно свешивался, и итальянские ручной работы лодочки на высоких каблуках.

Только переминались эти умопомрачительные лодочки на куче промасленных канатов, потому что ступить дальше было некуда. Не в эту же протухшую жижу на дне? Там, по-моему, выше щиколотки. Может, этот человек обернется за чем-нибудь?

Но это не случилось за тот час, в течение которого я простояла на канатах, словно белая цапля на болотной кочке. Я бы еще долго могла так непоколебимо простоять, ухватившись одной рукой за поручень, ввиду моего скорого свидания с Фрэнком, на которое в пику ему я твердо намеривалась прибыть при полном параде и расчехленных знаменах, когда бы не начала замечать, что витки канатов моей кочки медленно, но неуклонно исчезают за радужной поверхностью жижи. Не вызывало сомнений, что уровень ее растет, в то время как берег давно скрылся из глаз и цели нашего путешествия не видно. Пришла пора что-нибудь срочно предпринять для спасения.

Придерживаясь за поручень, я сняла лодочки, отцепила и сняла чулки, и, задрав юбку, осторожно ступила в жижу, чтобы дойти до капитана.

Обернулся он не сразу, но когда начал делать этот свой ленивый разворот, я кое-что заподозрила по зеркалам заднего обзора, в них очень хорошо просматривалась моя кочка вместе с оставленными на ней лодочками.

Как я раньше не догадалась! На такие возмутительные выходки был способен один-единственный человек на свете! Одному Фрэнку ничего не стоило не заметить моего разгневанного лица, а сразу заглядеться на то, что у меня находилось пониже талии.

Проследив его наглый взгляд, я забыла про жижу и выпустила юбку. И когда край ее ушел в грязную воду, я жутко расстроилась. Мне так нравился этот костюм!

– Да, костюмчик, похоже, того – сдох! – с фальшивым сочувствием проговорил Фрэнк. – Однако, нет худа без добра. Я забыл о течи. Тебе предстоит небольшая работенка. Возьми ведро и живо приступай!

– Не подумаю! Это твое барахло!

– Сдается, ты не прочь по новой искупаться?

Ну, в общем, я взяла ведро. Минут через сорок моей ударной работы я в изнеможении осела на ближайшую кочку, с ненавистью глядя на взбаламученную жижу, уровень которой совсем не уменьшился, наверное, там установилось динамическое равновесие: сколько выливалось, столько тут же и набиралось.

– Долго не засиживайся! – услышала я окрик Фрэнка.

Я вытерла тыльной стороной ладони капли пота над верхней губой и опять ринулась на жижу. К концу пути между мной и хорошо отлаженным отупевшим механизмом по вычерпыванию не было существенной разницы. Я не сразу смогла остановиться, когда Фрэнк заглушил мотор. Он был вынужден силой отобрать у меня ведро, которое я крепко прижимала к груди, словно родное. Спина моя тоже не разгибалась, Фрэнк меня подхватил согнутую и вынес на песок.

– Это твой остров, Рыжая, мой свадебный подарок! Не спеши благодарить меня.

– Угу, – с трудом прохрипела я. То, куда мы вскарабкались по скалистым уступам, походило на замаскированный люк. Откинув его, Фрэнк спустился вниз по металлической лестнице. Я последовала за ним, потому что там свет загорелся.

С первого взгляда это смахивало на бункер, обставленный чем придется с армейских складов. Помимо бетонных стен, пола и потолка туда завезли раскладную кровать, стул, стол и много ящиков с голой лампочкой к потолку.

– Как видишь, детка, тебе чертовски повезло! Это самое надежное укрытие на западном побережье, бывший форпост. Садись, у меня есть для тебя новости. Итак, не знаю на какой срок, но не меньше, чем на пару недель ты останешься здесь. Это самое безопасное место для тебя. До меня дошли сведения, что сицилийские родственники арестованного наводили о тебе справки, так что пока я не решу проблему, ты будешь находиться здесь. О своих пацанах не беспокойся, я приказал увезти их ко мне в поместье во Францию, там они будут в безопасности.

– А мне нельзя с ними?

– Нет. Что же касается твоих матримониальных планов, то я введу в курс дела Твикхэма. И последнее, я не смогу навещать тебя. Это небезопасно. А сейчас вставай, я покажу как пользоваться вентиляцией и передатчиком для экстренных вызовов.

Он мне показал все и мы пошли к шхуне. Когда он ее завел, я вспомнила:

– Фрэнк! А течь-то, забыл?!

Он не обернулся. Спокойно завел мотор и только после этого, сверкнув превосходными зубами на загорелом пиратском лице, сказал:

– Рыжая, меня трогает твоя забота, однако причин для беспокойства нет. Ежели на борту не окажется разодетой в белое дамочки, то излишек воды устраняется по предписанию.

– Насосами, что ли?

– Умненькая девочка.

– А вдруг они не заработают?

– Это маловероятно. Накануне помпы работали, почти как ты, крошка.

Тут я какое-то время простояла, разинув рот, потом схватила камень и пустила его вдогонку Фрэнку и еще прокричала, бешено жестикулируя, какой он мерзавец и негодяй! Пусть вообще никогда не появляется, если ему жизнь дорога!

Глава 36. Западня

На восьмой день пребывания на острове под кроватью был найден скомканный портрет Фрэнка с призывом под портретом голосовать за Фрэнка Ловайса – лучшего кандидата в губернаторы.

Этот портрет в первый день я, когда разбирала ящики, забросила под кровать, а теперь старательно разгладила, посидела над ним, вздыхая, и повесила на стену. Мне же надо было смотреть на какое-нибудь человеческое лицо, хотя лицо Фрэнка с большой натяжкой можно было причислить к истинно таковым, но у меня других не было. Я и свое стала забывать. Он ни одного зеркала специально не привез.

Я его, негодяя, теперь насквозь ясно видела! И когда на двадцать первое утро проснулась, то совсем не удивилась, почувствовав, что меня кто-то целует. Он именно так и должен был по-воровски прокрасться и вероломно целоваться, пока я спала и не до конца проснулась, и соскучилась, и была до смерти рада всякому человеческому присутствию, даже такому бесстыдно-необузданному, от которого во мне поднимался страшный жар, и не было никакой возможности не уступить ему, и хуже того, оторвись он от меня, я бы пошла на любую крайность, а хоть бы и умоляла его остаться!

Он это прекрасно чувствовал, потому что нашел в себе силы, когда их у него не должно было остаться, с вызывающим самодовольством рассмеяться. А меня это так мало возмутило, что я не перестала автоматически благодарно поглаживать его голую спину. И когда он захотел встать, у меня помимо моей воли умоляюще вырвалось: