Чудачка, стоящая внимания

ГЛАВА 15. МОЯ ПОДГОТОВКА, МАЛО ЧЕМ УСТУПАЮЩАЯ ВЕСТ-ПОЙНТСКОЙ

У Стива слово никогда не расходилось с делом, и начал он с бассейна. Он был терпелив, но неумолим. Воды я нахлебалась столько, что она признала меня за свою и стала держать на поверхности и даже продвигать в нужном направлении.

Верховая езда была также в программе моей подготовки, мало чем уступающей Вест-Пойнтской. В белых бриджах, высоких лаковых сапогах, приталенном жакете, маленькой шапочке, перчатках и хлысте я произвела должное впечатление на Стива. Его глаза сверкнули, он почтительно поцеловал мне руку и сказал, что мои благородные Таррелы возродились во мне в полном блеске. Но несколько безуспешных попыток забраться на смиреннейшую Инфанту показали беспочвенность выданных мне авансов, так как чучело, потирающее синяки на разных частях тела, в заляпанных штанах и полуоторванном рукаве, не могло иметь никакого отношения к тем самым Таррелам.

Наконец общими усилиями Стив забросил меня, а Хьюго не дал сползти, я была водружена на Инфанту. Там оказалось очень высоко, неустойчиво и страшно, и еще эта кобыла, потеряв всякое терпение, вдруг бодро поскакала куда-то. Стив не ожидал от нее такой прыти и отстал. Я поняла, что мне придется рассчитывать на собственные силы и разумение, и начала дергать всеми конечностями с криками «тпру» и «ну», но это дало обратный эффект. Инфанта неодобрительно заржала (интересно, что она хотела этим сказать?) и припустила во всю прыть. Я бросила бесполезные попытки поладить с ней и, судорожно вцепившись во что попало, умирала от страха. Через пять минут бешеного галопа она вдруг дернулась, вздыбилась и остановилась. А я услышала:

– Слезайте, мадам.

Я неуверенно перекинула ногу и мешком свалилась в чьи-то руки.

– Спасибо, вы спасли меня, – сказала я, стаскивая шапочку, которая во время скачки милосердно сползла мне на нос.

Мой избавитель оказался среднего роста крепыш с ослепительной белозубой улыбкой на смуглом лице, который сначала воскликнул:

– Сто чертей мне в глотку! – и лишь потом, тряхнув черными кудрями, представился: – Поль Дюморье – штурман с «Красавицы».

– Очень приятно, Лиз Гордон.

Я не знала, что там полагается дальше, чувствовала себя неловко и обрадовалась появлению Стива. Он соскочил с коня и тревожно спросил:

– С вами все в порядке?

– Да! – пискнула я, заключенная в его медвежьи объятия. Вот так он всегда, не замечает никого, а я не выношу никакой публичности.

– Стив, здесь мистер Дюморье, он остановил мою лошадь, – напомнила я.

Стив взглянул на него и сказал:

– Благодарю вас, вы оказали мне неоценимую услугу. Я не забуду это.

– Не стоит благодарности, сэр.

– Кто вы? Я не знаю вас.

– Поль Дюморье, новый штурман с «Красавицы».

– Я рад, что вы у меня служите.

– Я тоже.

Он кивнул и удалился.

Три дня после этого я была избавлена от общества Инфанты и ее сородичей, на четвертый, несмотря на мои ахи и причитания, Стив, посмеиваясь, натянул на меня сапоги и закинул на Розину. Инфанта получила отставку за свое коварство. И удивительно, я зацепилась с первого раза! Это несколько приободрило меня, и я прокаталась полчаса. Амазонкой я, безусловно, не стала, но через две недели изнурительных занятий уже не падала и была способна после заездов переставлять ноги, не очень страдая при этом.

Но программа отнюдь не была исчерпана, в нее также входили стрельба и теннис.

Пистолет в руке Стива как бы органически завершал ее, и пули ложились точно туда, куда он приказал им: по окружности, квадрату, сердцу с аккуратной дырочкой посередине и, наконец, просто одна в другую. Так что, если он разорится, то этим аттракционом сможет несколько поправить свое финансовое положение.

Я с опаской взяла тяжелую смертоносную игрушку и пробовала следовать инструкции, то есть, вытянула обе руки, затаила дыхание и нажала на крючок. Грянул выстрел, я присела от неожиданности и отдачи. Стив похвалил меня:

– Неплохо, осталась самая малость: не закрывать оба глаза перед выстрелом и возможно даже зацепить мишень.

Я понятливо кивнула, так я кивала еще две недели, пока Стив не сжалился над собой, уж очень он расстраивался, и не отменил огневую подготовку ввиду полной моей несовместимости с разными системами оружия, пулями и мишенями. Мы все просто не попадали на одну прямую линию. Я утешила его, заявив, что в случае смертельной опасности в человеке появляются скрытые, не свойственные ему способности, и у меня, я уверена, они обнаружатся, и, когда надо, пальну не в белый свет. В дополнение к сказанному я поцеловала Стива и попробовала рукой разгладить его нахмуренный лоб. Это мне удалось, он даже выронил последнюю штуковину с длинным стволом.

Мистер Коллинз был великолепен, как всегда, его новая книга по Теккерею захватила меня целиком, и я забыла о теннисе.

– О, Стив, отдайте! – потянулась я за неожиданно вспорхнувшей книгой.

– Ну там же самое интересное сейчас.

Он пробежал страницу по диагонали, пожал плечами, закрыл книгу, с решительным видом сунул ее под мышку и сказал:

– Самое интересное будет сейчас на корте.

Я вздохнула и отдалась в его руки, которые стащили меня с любимого дивана, и повели переодеваться.

Бесполезно просить, он не вернет, он считает, что теннис должен заменить мне эти самые физические упражнения, в которых якобы нуждаются мои мышцы, хорошо еще он не заставил повисаться на перекладине, отжиматься и бегать по пересеченной местности, хотя сам делал это с удовольствием. И что некоторые находят в этом дурацком теннисе? Под палящими лучами гонять мяч туда-сюда, туда-сюда. Бр-р. Если, конечно, еще попадают по нему. Мне так это пока не удается. А все-таки уважаемый профессор ошибся на этот раз. Упомянутый случай произошел вовсе не в Эссексе. И основная на нем цепочка предположений разваливается, как… как, заело, не могу подобрать подходящего эпитета.

– Лиз, у вас отсутствующий вид, о чем вы думаете? – ревниво спросил Стив, завязывая шнурки на моих тапочках.

– Да так, об одном Эн Джи Коллинзе.

– Что это за тип? – насторожился Стив.

– Лекции читал у нас, и я у него стажировалась.

– Надеюсь, у этого Эн Джи куча внуков, он лыс, подслеповат и глух на оба уха?

– О, вовсе нет, – засмеялась я. – Он отнюдь не старик, очень привлекателен, блестящий ученый и любимец студенток, которые валом валили на его лекции.

– Он ухаживал за вами?

– Увы, нет, он ухлестывал за другой девицей.

– Не может быть!

– Тем не менее это так. Она была прекрасна, умна, иронична, бездна обаяния. А какая репутация и известность! Соперничать с ней я не могла при всем моем желании.

– Вы меня заинтриговали. Надо бы взглянуть на это чудо природы. Так как же звали эту девицу?

– Ее звали…– я уставилась в потолок, как бы припоминая, умело растягивая паузу как театральный премьер. – Ее звали, какая незадача! Забыла, помню, что имя начиналось с буквы Л.

Стив забыл о теннисе и назвал с десяток имен на эту букву, но я их отвергла, и когда, замучив свой затылок, он сдался и сказал, что больше не знает имен, остались одни клички, которые он не решается мне сказать, я встала, как бы в задумчивости подошла к двери, обернулась и вспомнила:

– Имя ее было необычное, Литературой нарекли, фамилия Английская, да именно Литература Английская.

Я успела юркнуть за дверь, но он все равно догнал, и мне пришлось нелегко, а потом еще этот теннис. Кстати, в конце концов я стала попадать по мячу и появилось что-то похожее на азарт. Стив был доволен и сказал:

– Мне хочется что-нибудь подарить вам, но это нелегко сделать, вы невозможная маленькая девчонка, вам не нужны ни деньги, ни драгоценности, ничего такого, за что простые смертные продают души дьяволу, но все же я знаю, чем вас порадовать!

Это был Матисс. Я ахнула. Знаменитая картина, и мне? В этом было что-то противоестественное.

– В чем дело, Лиз? Вы не рады?