Страница 27 из 32
— Покрасил я ее заново, — говорил он. — Пускай теперь голубая будет. Как весла, вся голубая. Вот название начал писать, не докончил, стемнело.
— Какое название? — хотел было спросить Тошка, но сон большой мягкой ладонью словно гладил его по лицу и мешал говорить.
Нижний мыс, сплошь заросший кустами ежевики, терновника и дикой сливы, был окутан плотным белесым туманом. Ерго привязал лодку и подтолкнул Тошку вперед.
— Пошли, олан !
Сырая трава цеплялась за брюки. Они моментально промокли и противно прилипали к коленкам.
«Эх, надо было ботфорты надеть!» — с сожалением подумал Тошка.
— Свети, — сказал Ерго.
Ровный прямой луч уперся в кусты. Листва сверкала, усыпанная мелким серебряным бисером капель.
— Ниже свети, в траву, под кусты. Вот так. Хорошо. Молодец.
Они прошли шагов двадцать. И вдруг луч осветил перепелку. Птица, забившись в траву, испуганно поблескивала круглым глазом. Казалось, что яркий свет придавил ее к земле. Она была совсем рядом. Тошка мог дотянуться до нее рукой. Мокрые бурые перья с ржаво-желтыми полосками и темная головка с маленьким, слегка изогнутым клювом. Луч фонаря дрогнул и сместился в сторону. Это Тошка потянулся к перепелке. Но в то же мгновение она с громким треском взлетела и исчезла в темноте.
— Э, олан, — рассмеялся Ерго. — Рукой ее не возьмешь. Сеткой надо. Рука свет закрывает.
Следующую перепелку Тошка уже не пытался поймать руками, и боцман ловко накрыл ее своей сеткой. Они бродили по мысу часа два. В мешке у Ерго было уже, по меньшей мере, штук тридцать птиц.
— Давай отдохнем, — сказал боцман, присаживаясь на бугорок.
Туман стелился над самой водой. Дождь продолжал моросить. Ерго сидел и курил, зажав трубку в кулаке. Неожиданно он прислушался. Кто-то, осторожно ступая, шел по прибойной полосе.
— Один... два... три человека идут, — чуть слышно сказал боцман. — Тихо сиди, Тошка.
Шаги удалялись. Один из идущих глухо покашливал. Ерго встал и, слегка наклонившись, быстро пошел вдоль кустов. Култышка мешала ему, цеплялась за траву.
— Кто это? — шепнул Тошка, догнав боцмана. — Может, тоже охотники?
— А зачем на конец мыса пошли? Что там делать? Это не охотники, это непонятные люди.
Из темноты долетел чуть слышный стук весел — видимо, их надевали на уключины.
— Шлюпка у них, — боцман тронул Тошку за плечо.— Пойдем быстро!
Они бегом добрались до своей лодки. Ерго влез в нее первым. Разобрал весла.
— Отвязывай чалку!.. Хорошую погоду выбрали. Жулики...
Тошка непослушными пальцами принялся распутывать тугой, набухший от воды морской узел. Чалка была твердой и никак не поддавалась. Он попробовал растянуть петлю зубами. Соленая веревка колола губы.
— Режь! — сказал боцман и протянул Тошке бебут. Нож сверкнул в темноте узким длинным лезвием. Обрезанный конец чалки с тихим всплеском упал в воду. Ерго греб стоя, не вынимая из воды весел. Казалось, что лодка плывет по черному ночному воздуху. Из висящего над морем тумана донеслись невнятные голоса:
— В четверг здесь же... Если погода поможет... Кожа нужна... Можно замшу... Шелковые чулки, лучше итальянские... Нет, все спокойно... Продали без остатка... Деньги, где всегда...
Ерго бросил весла и, взяв с банки фонарь, включил его.
— Эй, на шлюпке! — крикнул он. — Кончай работу! Пограничный патруль на берегу ждет!
В луче фонаря мелькнули серые фигуры, пригнувшиеся к борту шлюпки. А рядом — нос фелюги и человек с большим мешком на спине. Он заслонился от света поднятым локтем.
— Врет он! Здесь чисто! — донеслось из тумана, со стороны берега. И тогда над кормой шлюпки вспыхнула яркая искорка. Выстрел щелкнул сухо, как костяшка на папиных счетах. Фонарь упал в воду, и сразу стало темно. Путаясь в плаще, Тошка бросился к боцману. Ерго лежал спиной на банке, голова его клонилась набок. Тошка попытался удержать ее, хватался ладонями за колючие щеки:
— Дядя Ерго! Дядя Ерго! Что с вами?
Боцман молчал. Тошке казалось, что молчит весь мир. Черный, ночной мир, покрытый липким туманом. Только откуда-то издалека, со стороны открытого моря, доносилось жалобное гудение буйка: «Гу! У-у-у... Гу! У-у-у... Гу-у-у-у...»
— В воду, Тошка, в воду! — через силу прохрипел боцман. — И за киль, как я учил... — Он задышал тяжело, с присвистом. Пытаясь приподняться, схватился рукой за борт лодки. — В воду! Плывут они сюда...
Тошка услышал шлепанье весел по воде. Приближалась шлюпка. Он сбросил тяжелый плащ, скомкав, подложил его под голову боцману и осторожно перевалился через борт. Нырнув под днище, ухватился за киль, потом, быстро перебирая руками, добрался до кормы и высунул лицо. Было по-прежнему очень темно. Неизвестная шлюпка уже подошла. Она терлась бортом о лодку Ерго. Люди, сидящие в ней, о чем-то спорили. Тошка не видел их, а только слышал.
— Голос же был! Точно! Что, я глухой тебе? — гундосо твердил кто-то, сидящий над самой Тошкиной головой.
— Какой голос? Здесь никого больше нет.
— Хватит и этого...
— Потопить надо лодку. Тогда его дольше не найдут.
Услышав это, Тошка нырнул. Пройдя под водой метра полтора, он нащупал руками днище чужой шлюпки и попытался ухватиться за киль. Но шлюпка была старая, и ее киль почти полностью стерся о гальку. Пальцы соскользнули. Тошке не хватало воздуха. Грудь его сдавило нестерпимо острой болью, и он уже собирался вынырнуть где попало. Будь что будет! Но в самый последний момент вспомнил о бебуте Ерго. Нож оставался у Тошки за поясом. А что если вдруг выпал? Тогда конец...
Судорожно нащупав рукоятку, Тошка вытащил бебут. Тонкое стальное лезвие без труда вошло в днище шлюпки, в шов между досками обшивки. Теперь Тошка крепко держался за рукоятку и мог глотнуть воздуха. Он осторожно высунул из воды лицо.
— Хватит валандаться! — это опять тот, гнусавый. — Попутают нас с этой возней. Надо по-быстрому рвать отсюдова когти! На патруль наскочим...
Две пары весел разом опустились на воду. Шлюпка ходко пошла по рябой от дождя воде. Тошка вытянулся вдоль днища, чтобы не мешать ее движению. Он закрыл глаза и думал об единственном: лишь бы шлюпка шла к мысу! Сам добраться до берега он не смог бы — слишком далеко.
Плыли долго. У Тошки затекли руки. Наконец шлюпка замедлила ход.
— Давай быстрей сюда! — злобно крикнул сидевший на корме.
— Тихо, да! — огрызнулись с берега. — Иду...
Тошка опустил ноги, нащупал дно. Шлюпка резко накренилась, кто-то влезал в нее. Видимо, тот, который оставался на берегу.
— Ахмет ушел? — спросил он.
— Конечно.
— Кто стрелял?
— Гундосый...
— Наделали шуму!
— А что ж, как перепелкам, под фонарем сидеть? Это же Ерго был. Он узнал нас. И попутал бы всех завтра же.
— Завтра же! Стал бы он ждать завтрева. У него ракетница в лодке. Скажи спасибо, что я успел заткнуть его сходу, пока сигнал не дал. Не то шли бы сейчас пешком под автоматами.
— Хромой черт! Не спалось ему дома.
— Зато здесь теперь спит, да. Отец человеком был, делом занимался, по всему побережью слава ходила. А этот — ракетницу в лодке имеет.
— Ладно! Хватит трепаться. Греби отсюда по-быстрому!..
Тошка выпустил рукоятку бебута и спрятался под воду. Шлюпка быстро удалялась от мыса. Когда Тошка вынырнул, ее уже не было видно. Только плыли, цепляясь за черную зыбь, рваные клочья тумана.