Страница 4 из 89
Но верно ли я действовал? Была ли это действительно высшая сумма, предназначенная мне по сценарию? И как близко я к ней подобрался?
Один из моих знакомых, Морис Барлап, пожалуй, поможет мне разобраться в этом деле.
Морис, как и я, занимался бизнесом, но бизнесом своего рода – он был театральным агентом и дело знал, как свои пять пальцев. Вместо того чтобы сбывать медную проволоку или, скажем, устраивать кому-то участок земли в Бруклине, он торговал талантами. Он продавал группу актеров в горный отель, пианиста в бар, ведущего для театрального обозрения, комика в ночную радиопрограмму.
Я позвонил ему из телефонной будки и спросил о телевикторине.
– Так я хочу узнать…
– Нечего узнавать, – отрезал он. – Никакой викторины нет, Берни.
– Да есть она, черт возьми, Морис. Ты просто не слыхал.
– Такого представления нет. Не готовится и не репетируется, нет ничего такого. Подумай сам – до начала передачи тратится уйма денег: нужен сценарий, нужно время на телевидении. А прежде чем купить время, режиссер готовит рекламу. И когда мне звонят насчет исполнителей, я уже наслышан о представлений, мне о нем все уши прожужжали. Я знаю, что говорю, Берни, и раз я сказал, что такого представления нет, значит, его нет.
Он был чертовски уверен в себе. Безумная мысль неожиданно промелькнула в моем мозгу. Нет. Не может быть. Нет.
– Значит, это, как и говорил Рикардо, газета или университетское исследование?
Он задумался. А я стоял в душной телефонной будке и ждал – у Мориса Барлапа была голова на плечах.
– Эти чертовы документы, все эти расписки – газеты и университеты так не работают. И на чудачество это не похоже. Я думаю, тебя облапошили, Берни, не знаю, на чем и как, но облапошили.
Этих слов для меня было достаточно. Морис Барлап чует обман сквозь шестнадцатифутовую изоляцию из силикатной шерсти. Он не ошибается. Никогда.
Я повесил трубку и задумался. Безумная мысль вновь вернулась ко мне и бомбой разорвалась в моем мозгу.
Шайка космических пришельцев решила захватить Землю. Может быть, они собираются устроить здесь колонию, а может, курорт, черт их знает. У них свои соображения на этот счет. Они достаточно сильны и высокоразвиты, чтобы захватить Землю силой. Но они не хотят делать это беззаконно, им нужно юридическое обоснование.
Так вот. Может быть, этим бандитам только и надо, что получить от одного полноправного представителя рода человеческого клочок бумаги на передачу им Земли. Неужели правда? Любой клочок бумаги? Подписанный кем угодно?
Я опустил монету в автомат и набрал номер Рикардо. Его не было в колледже. Я объяснил телефонистке, что у меня очень важное дело, и она ответила: «Хорошо, я постараюсь его отыскать».
Все эти турусы на колесах, думал я, мост через пролив Золотые Ворота, пролив Эресунн – все это такие же уловки, как продажа двадцатки за пятерку. В действиях бизнесмена есть одна верная примета – раз он прекращает все переговоры, закрывает лавочку и уходит, значит, он получил, что хотел.
Эксар хотел получить Землю. А все эти дополнительные права на Луну – чистейший вздор! Они выдумали этот трюк, чтобы сбить меня с панталыку и побольше выторговать.
Да, Эксар меня облапошил. Он словно специально изучил, как я работаю. Словно ему надо было купить именно у меня.
Но почему у меня?
И что означал этот бред на расписках о моей правомочности, что, черт возьми, это означало? Я не владею Землей, я не занимаюсь куплей-продажей планет. Вы должны владеть планетой, прежде чем продавать ее. Таков закон.
Но что я продал Эксару? У меня нет никакой недвижимости. Может быть, они собираются забрать мою контору, заявить права на часть тротуара, по которому я хожу, или наложить арест на стул в кафе, где я лью кофе?
Это вернуло меня к исходному вопросу: кто «они»? Кто, черт возьми, «они»?
Телефонистка дозвонилась, наконец, до Рикардо. Он был недоволен.
– У меня факультетское собрание, Берни. Я позвоню тебе позже.
– Подождите секунду, – умолял я. – Я влип и не знаю, удастся мне выпутаться или нет. Мне очень нужен совет.
Я говорил без передышки – в трубке слышались голоса каких-то крупных боссов, а я без умолку рассказывал о происшедшем со мной после нашего утреннего разговора. Как выглядел Эксар, какой от него шел запах, какой странный цветной телевизор он смотрел, как он отказался от прав на Луну и ушел, удостоверившись, что купил Землю. Что сказал по этому поводу Морис Барлап, и какие у меня самого подозрения, все сказал:
– Только вот одно, – я усмехнулся, сделавши вид, будто не принимаю эту историю всерьез. – Кто я такой, чтобы заключать подобные сделки, а?
Какое-то время он размышлял.
– Не знаю, Берни, возможно ли это. Надо рассмотреть все «за» и «против». Пожалуй, это связано с ООН.
– С ООН? Не понимаю. Какое отношение имеет к этому ООН?
– Самое прямое. Вспомни исследование, которое мы вместе с тобой проводили в ООН два года назад, Он говорил намеками, чтобы стоявшие рядом коллеги не могли его понять. Но я-то понял. Понял.
Эксар, должно быть, разнюхал, что Рикардо дал мне подработать на сбыте списанного оборудования и конторской мебели из нью-йоркского здания ООН. Мне даже выдали официальный документ. И в какой-нибудь картотеке до сих пор хранится бланк ООН, где написано, что я – их официальный представитель по сбыту неликвидов, списанного оборудования и конторской мебели.
Вот вам и юридическое обоснование!
– Вы думаете, эта бумага действительна? – спросил я Рикардо. – Допустим, что Земля – списанное оборудование. Но при чем тут неликвиды?
– Международные законы – штука запутанная, Берни. А здесь все может оказаться куда сложнее. Надо собраться с мыслями и что-то придумать.
– Но что? Что я должен делать, Рикардо?
– Берни, – сердито закричал он, – я же сказал тебе, что у меня факультетское собрание, черт подери! Факультетское собрание!
И он повесил трубку. Я выскочил, как сумасшедший, из аптеки, схватил такси и понесся к гостинице, где жил Эксар.
Чего я так испугался? Не знаю, но меня чуть удар не хватил. Все это было слишком значительно для маленького человека, как я, и в этой значительности было что-то опасное. В результате я мог стать величайшим идиотом за всю историю человечества. Никто не заключит со мной ни одной сделки. Я чувствовал себя так, будто кто-то попросил меня продать фотографию, и я ответил: «Пожалуйста», а оказалось, что это фотография одной из сверхсекретных атомных ракет. Будто я случайно продал свою страну. Только на самом деле все еще хуже: я продал весь этот мир! Я должен выкупить его, должен!
Когда я вбежал в комнату Эксара, он уже собирался уходить. Он укладывал свой забавный транзисторный телевизор в дешевый кожаный саквояж. Я не закрыл за собой двери, чтобы в комнате было посветлее.
– Дело сделано, – сказал он. – Все кончено. Больше дел не будет.
Я загородил ему дорогу.
– Эксар, – сказал я. – Послушайте, что я вам скажу. Вы не человек. Как я, например.
– Я, любезный, человечнее вас!
– Возможно, но вы не землянин – вот в чем дело. Зачем вам Земля?..
– Мне она ни к чему. Я представляю некое лицо.
Так вот оно, напрямик! Ты прав, Морис Барлап! Я уставился в его рыбьи глаза, которые придвинулись ко мне вплотную. Но я не уступал.
– Вы чей-то агент, – медленно произнес я. – Чей? И зачем кому-то понадобилась Земля?
– Это не мое дело. Я агент. Я только покупаю для них:
– Вы получаете комиссионные?
– Ну уж, конечно, я работаю не за здорово живешь.
«Да, ты работаешь не за здорово живешь», – подумал я. Все эти кашли, да тики, да подергивания. Я понял, отчего они. Он не привык к нашему климату. Так, окажись я в Канаде, я бы непременно слег от приступов какой-нибудь болезни из-за другой воды или еще чего-нибудь.
А грязь на его лице была чем-то вроде мази от загара! От нашего солнца! Все одно к одному – окна зашторены, лицо запачкано, грязь на одежде та же, что и на лице.