Страница 18 из 67
Две недели я честно ходила на репетиции и питалась исключительно йогуртами и кусочками консервированных фруктов, не потому что я очень люблю консервированные фрукты и йогурты, а потому что у меня просто не было денег на что-то другое. Однако они почему-то не торопились подписывать со мной контракт, и уже к концу первой недели я начала замечать, что меня там встречают с прохладцей. Наконец я поймала директора в темном углу и задала вопрос в лоб:
— Так вы берете меня на работу?
— На какую работу? У нас все вакансии заняты. Разве вам не сказали?
Мне нечем было платить за гостиницу. И что меня больше всего раздражало: я жила в стольких гостиницах, откуда я смылась бы, не заплатив, с очень даже большим удовольствием, — но тут, как назло, был тот редкий случай, когда хозяйка гостиницы оказалась мировой старушенцией. Она видела, что я голодная, и подкармливала меня бутербродами. Причем преподносила все так, как будто она не кормила меня бесплатно, а лишь проявляла простой человеческий интерес: «Я тут сделала себе бутербродик и подумала, может, вы тоже хотите перекусить». Да, замечательная была женщина. В отличие от тех старых грымз, которые злобно зажиливают колбасу для своих постояльцев.
Злобно зажиленная колбаса
Например, в той гостинице в Блэкпуле, где в стоимость номера был включен и горячий завтрак. То есть предполагалось, что завтрак включен. Но когда ты с утра приходил в столовую, там тебя сиротливо ждала крошечная шапочка с кукурузными хлопьями на самом донышке. Хозяйка любезно интересовалась, с чем ты будешь яичницу — с колбасой или беконом, — после чего исчезала до следующего утра. Я прожила там неделю и ни разу не получила положенную мне яичницу с колбасой. И ни разу не видела, чтобы яичницу приносили кому-то другому. Вероломство хозяев не знало предела. Они знали, что у большинства их постояльцев просто нет времени ждать больше десяти минут, потому что они спешат, а значит, вполне обойдутся и непропеченными тостами. Однажды утром я все же отправилась на охоту на неуловимых хозяев. Я прошла через кухню и вышла в сад: хозяев не было и в помине, равно как и обещанной колбасы, жареной или нежареной. Наверное, у них там был тайный подземный ход. Или какой-нибудь засекреченный бункер, чтобы скрываться от постояльцев.
На следующее утро хозяева благополучно вернулись. Они спросили у меня в столовой: «Куда же вы подевались? Мы вас ждали-ждали — следили, чтобы ваша яичница не остыла». Одним словом, милейшие люди. Там в столовой стояла огромная банка с клубничным вареньем. Она всегда была полной, потому что никто не мог открыть крышку. Я так думаю, крышка была приклеена. Каким-нибудь суперклеем. Каждая вторая лампочка в здании не горела. Туалетной бумаги не было в принципе. У всех гостиниц «ночлега с завтраком» есть одна малоприятная отличительная особенность: как правило, ими владеют люди, которым противопоказано заниматься малым гостиничным бизнесом. Люди, которые ненавидят людей. Люди, для которых тонкий ломтик бекона сродни безбрежным просторам тундры. Хотя людям вообще свойственно раздувать всякую мелочь до невообразимых размеров.
Мелочи жизни
Вот что любопытно: среди моих самых любимых вещей есть футболка, которую я получила бесплатно в баре, лет десять назад. Один пивоваренный завод проводил рекламную акцию и раздавал в барах футболки со всякой пивной символикой. Мне повезло — разжилась на халяву футболкой. Футболка, кстати сказать, ниже среднего: материал низкого качества, и рисунок не поражает воображение, — но мне до сих пор греет душу, что она лежит, аккуратненько сложенная, у меня в шкафу. Там же висят-лежат вещи от самых модных модельных домов, но их и купила — я на них заработала. А эта футболка, она меня радует тем, что ничего мне не стоила. Всегда приятно урвать у суровой действительности хотя бы какой-нибудь пустячок стоимостью в пару фунтов. Там, в баре, было полно народу, и всем хотелось бесплатных футболок, но футболка досталась мне. Я понимаю, что это смешно, но я действительно тихо млею от этой дешевой футболки, которая стоит, наверное, меньше, чем сандвич, потому что мне дали ее бесплатно. Мне не пришлось ничего делать, чтобы ее получить. Мне просто повезло.
Нет
Я немного схитрила: заняла денег у папы с мамой, чтобы заплатить за гостиницу. Но положение было уже отчаянным, я бы даже сказала, отчаянно-безнадежным: надо было срочно искать работу. Обычно, если ты прилагаешь хотя бы немного усилий, работа находится сразу — что-нибудь совершенно немыслимое, унизительное и кошмарное. Но на этот раз я не нашла ничего. Ничего. Я обошла все, что можно, и вот наконец по прошествии нескольких дней я увидела объявление в газетном киоске: требуется помощница в бар.
— Доброе утро. Я звоню по поводу работы.
— Какой работы?
— Помогать в баре.
— А с чего вы решили, что тут есть работа?
— Бы же сами писали в своем объявлении.
— В каком объявлении?
— В газетном киоске.
— Откуда вы знаете наш телефон?
— Он был в объявлении. Это Марко?
— Откуда вы знаете, как меня звать?
— Но вы же сами писали в своем объявлении.
— Слушайте, я сейчас занят. Перезвоните попозже.
Бар находился поблизости, и я была просто в отчаянном положении и поэтому перезвонила. В противном случае я бы не стала так суетиться. Мне пришлось перезванивать несколько раз, и разговоры у нас получались какие-то совершенно бредовые, но в конце концов Марко назначил мне встречу. Я пришла, позвонила в дверь, подождала, потом позвонила еще раз, подождала, позвонила еще раз, подождала и принялась колотить по закрытым жалюзи. Никого. Я ушла злая как черт, но еще один день безысходности и безработицы успокоил мой праведный гнев и подорвал мой моральный дух. Плюнув на собственное достоинство, я опять позвонила Марко и договорилась о встрече. Я пришла, но опять никого не застала. В третий раз Марко открыл мне дверь, но наорал на меня с порога: «Я сейчас занят. Приходите в другой раз». Дело было в обеденный перерыв. Бар был закрыт. Там было пусто и тихо, как бывает только в пустом баре. Марко был весь преисполнен сознанием собственной важности, которое следует приписать, я так думаю, его не в меру богатому воображению.
На следующий день, сама себе поражаясь, я опять пошла в бар и получила:
— Я занят. Сейчас придут ресторанные критики.
Я опять психанула. Какие критики?! Из еды в этом баре подавали только чесночный хлеб. Пока я лихорадочно соображала, что мне на это ответить, подвалили два каких-то норвежца, и меня грубо вытолкали за дверь. Следующие сутки я провела в состоянии тихого буйства: материла Марко и клялась себе, что никогда не вернусь в этот бар. Но еще один день безысходности и безработицы — и я снова стояла под дверью у Марко, вооружившись своей самой лучезарной улыбкой. Все-таки хорошо быть женщиной. Женщина может отомстить обидчику одной улыбкой; будь я мужчиной, мне бы пришлось набить Марко морду.
На этот раз Марко все же впустил меня к себе в кабинет. Едва мы вошли, он сразу плюхнулся в кресло, вывалил из штанов свой детородный орган и тяжко вздохнул:
— Только быстрее. У меня много дел.
Стыдно признаться, но я так разъярилась, что не нашлась что ответить. Если бы я нанималась на административную должность, я бы, может, еще и подумала — но сосать посторонний член ради того, чтобы мне оказали великую милость и взяли в бар открывать пивные бутылки и натирать хлеб чесноком, причем за такие смешные деньги, что их и деньгами-то не назовешь… по-моему, это уже чересчур.
Когда ты приходишь устраиваться на работу, сексуальные домогательства со стороны вероятного будущего начальства — дело, в общем, обычное. Только некоторые начальники умеют домогаться со вкусом. У них хотя бы есть стиль. Но Марко к их числу не относился. Тем более что он был отнюдь не мужчина моей мечты, и это еще мягко сказано. У него были все данные, чтобы стать серийным убийцей, но ему не хватало на это ума.