Страница 3 из 5
– Мама! – возмущенно вытаращилась Аришка. – Ну когда я взрывала-то?! Это ж в третьем классе было!
– А... а случайно никого не била? Может, тебя кто-нибудь обидел, а ты не заметила и того... довела ребенка до больницы? – осторожно поинтересовалась мать.
– Нет! – гордо тряхнула гривой Аришка. – Я такие мелочи не упускаю. И потом, мне, конечно, иногда хочется треснуть кое-кого, но... я всегда помню, что девушки себя так не ведут. Я, мам, вообще, у нас в студии самая нежная и удивительная!
Мать, вздохнув, с сомнением посмотрела на дочь, но спорить не стала – завтра все выяснится.
Входная дверь отворилась, и в дом влетел Генаша, а следом за ним впорхнула Лала.
– Антоха! – закричал муж с порога. – Быстро корми нас с Лалой! А то мы так сегодня взмокли, что сейчас с голоду помрем. Вот так рухнем и помрем. Правда ж, Лал?
– Нет слова «помрем», Геннадий. Есть слово «скончаемся», – усмехнулась Лала. – Антоха, а чем ты нас будешь кормить?
– Да чем хотите! – засуетилась возле плиты Тоня, которая давно откликалась на «Антоху». Считалось, что это ее муж называет нежно и с любовью. – У меня и рассольник, и перец фаршированный, и салат. Гена, а у нас опять с Аришкой проблемы...
– Неужели замуж собралась? – весело фыркнула Лала. – Ой, не могу! Всем мужей подавай! И эта коробочка туда же!
– Ну что ты говоришь, какое там замуж... – замахала руками Тоня и снова обернулась к мужу. – Гена, у Аришки опять на танцах... ее берут только на один, а мы заплатили...
– Вот что я тебе скажу, Архипова, – сердито прервала ее Лала. – Если не замуж, то другие проблемы ты и сама можешь решить. Тебе ж говорят: мы наскакались – себя не чувствуем, а Геннадию завтра, между прочим, еще на работе надо отметиться! А ты ничего не хочешь понимать, со всякими глупостями пристаешь!
– Спасибо, Лалочка... – благодарно улыбнулся Геннадий и спохватился: – Да ты ешь, ешь! Чего ж ты?
Лалочка сморщила маленькую, как у обезьянки, мордашку и вздохнула:
– Что тут есть-то? Рассольник я не люблю, там вареные огурцы. Перцы... На ночь? Фи! А салат... Архипова, чего ты там накромсала? Ну я так и думала – опять бурду из «Сельской кулинарии»! И когда ты научишься изыскам?
– В самом деле? – осерчал и супруг. – Из-за тебя никогда в богему не вылезешь!
Антонина захлопала глазами и попыталась оправдаться:
– Генаша, но ты же любишь рассольник... и перцы. И Аришка меня просила их приготовить.
– Аришка! Вот откармливаешь ее, как утку рождественскую, а потом воешь, что у нее ничего с танцами не клеится! – строго проговорил глава семейства. – Куда в вас лезет-то? Вон у самой уже килограммы складывать некуда – во все стороны прут, и дочь туда же! Поросята какие-то, честное слово! Посмотрите на Лалу! Картинка, а не женщина! С такой всякий мужик за счастье сочтет...
– Спасибо, Геннадий. Не стоит... – скромно потупилась партнерша по танцам и смиренно опустила глазки.
За дочь Тоня обиделась. Она с мужем сегодня же поговорит, что нельзя на девочку так при посторонних. Только эти самые «посторонние» пусть сначала домой отправятся. Отношения выяснять надо один на один.
Аришка сидела тут же и, сопя, доедала салат.
– Ешь, Ариша, и иди, тебе еще уроки делать... – негромко напомнила мать, но отец услышал.
– Вот! – вскочил он из-за стола. – Кормишь ее на убой, а потом девку ни на один танец не берут!
– На один меня как раз и берут! А на остальные... не из-за веса вовсе! – не выдержала Аришка. – Лахудра злится из-за того, что за мной ее сын ухлестывает, понятно?! Васька! А она не хочет, чтобы он со мной дружил, потому что за Васькой Нинка бегает, у которой отец владелец стоянки. Нинка Лахудре дорогую косметику таскает и другие подарки! А я ничего не таскаю. Потому что мой папочка всего-навсего слесарь!
Геннадий громко поперхнулся, потом вытянул шею и дернул кадыком:
– Так... я вижу, Архипова, ты уже провела с дочерью воспитательную беседу, да? – громко задышал он. – Похоже, моя основная профессия здесь кого-то не устраивает? Конечно! Был бы я полегкомысленнее, я бы плюнул на вас и ушел... Да хоть бы к Лале. Но я должен, обязан тащить этот непосильный семейный груз до совершеннолетия! Боже! Какая тяжесть!
– Чего уж... – растерялась Антонина. – Ну не тащи, тебе ж ведь восемнадцать-то когда еще стукнуло, чего ты?
– Мам! Это он про мои восемнадцать говорит! – фыркнула Аришка. – Потому что не хочет алименты платить.
– А ты откуда знаешь? – удивленно уставился на нее Геннадий, потом опомнился и заверещал: – Немедленно в постель! Она еще отцу будет зубы показывать! Соплюха!
Аришка удалилась, гордо вздернув голову и считая себя героиней дня, а на Тоню набросилась Лала.
– Ну ты, Архипова, молоде-е-ец! Ты чего ж из девки вырастила, а? На родного отца кидается! А ведь он...
– Ах, Лалочка, не стоит, – скорбно взглянул на нее Геннадий. – Разве здесь кто-то что-то понимает? Но я еще свое слово скажу! Я...
– Скажи, Геночка, – умоляюще прижала к груди руки Тоня. – Сходи к этой Лахудре... тьфу ты, к Лауре Петровне, поговори с ней, а? Ну ведь нам же не надо, чтобы Аришка на профессиональную сцену вышла, нам только так, для общего развития. Мы платим регулярно, чего она девку поедом ест? Сходи, выясни, ты ж отец.
– Вот потому и не пойду! – отодвинув тарелку в сторону, буркнул Геннадий. – Еще не хватало мне в ваших бабских разборках участвовать. Пусть наша коровушка больше работает, тогда и в танцы брать будут.
Антонина хотела было напомнить, что папенька тоже не больно изработался, но решила зайти с другой стороны.
– Гена, а у тебя когда получка на работе, я все забываю спросить, – невинно поинтересовалась она, споласкивая вымытые тарелки.
За ее спиной повисло молчание.
– Ген, когда зарплата? – повернулась она к мужу.
Тот быстро переглянулся с Лалой, и оба смущенно опустили глаза.
– Понимаешь... – заблеял наконец благоверный. – У меня уже была получка.
– Да что ты! – обрадовалась Тоня, но, как выяснилось, зря.
– Да... но... мы ведь с Лалочкой на город вышли, ты ж знаешь... – продолжал тянуть Геннадий.
– Знаю, дальше-то чего? – уже нервно торопила его Тоня.
– Ну чего, чего! – не выдержал он. – А в чем мы выступать будем, ты думала?!
Тоня на мгновение опешила.
– Погоди-ка... – наморщив лоб, припомнила она. – А как же, конечно, думала. Мы на танцевальный костюм всю твою последнюю получку отложили, да я еще своих деньжат добавила! Этого мало, что ли?!
Муж уставился куда-то в угол кухни и протяжно застонал:
– У-у-у-у! Сил больше нет, ничего не понимает!
Лалочка гладила Генашу по руке и смотрела на Тоню, как на врага нации.
– Гена, не волнуйся, успокойся... выпей молочка... – бубнила она ему. – Просто возьми и расскажи, куда ты потратил эти деньги, ты же мужчина, к тому же – сам заработал...
– Да! – встряхнул Геннадий жидкими волосенками. – Сам! И говорю! Мы потратили мою получку на костюм для Лалы! Ты же не думаешь, что я на городской конкурс поеду без напарницы!
– Нет, конечно, но... Лала, а чего ты сама себе не купила? – растерянно уставилась на подругу Тоня.
– Здра-а-а-асссьте! А откуда у меня такие деньги?! Нет, главное, я тут ее мужа в передовики вывожу, а она мне на костюм пожалела! Не ожидала! Да кому это надо-то?! Мне, что ли?
Лалочка так возмутилась, что на ее щеках выступил неровный багровый румянец, а худенькая ножка стала сама собой выкидывать какие-то замысловатые па.
– Да, Архипова, – одарил супругу суровым взглядом Геннадий. – Ведешь ты себя... Впору со стыда за тебя сгореть!
Тоня хотела сказать, что приобретение костюмов – дело, разумеется, нужное, однако и кушать чего-то тоже требуется.
– Гена! Послушай... – попыталась объясниться она.
– Понимаю, – тут же прервал ее супруг. – Ты хочешь предложить нам свои деньги, это тебя извиняет.
– Какие это свои? – насторожилась Тоня.
– Ой, ну я тебя умоляю, – замяукала Лала. – А то мы не знаем, что ты себе на операцию откладываешь!