Страница 69 из 97
Об «Овсяном киселе» В. А. Жуковский сообщал своему другу: «Это перевод из Гебеля, ‹…› он писал на швабском диалекте и для поселян. Но я ничего лучшего не знаю! Поэзия во всем совершенстве простоты и непорочности». (Полн. собр. соч. В. А. Жуковского. В 3-х т. Т. 1. СПб., 1906, с. XVIII).
В примечании к своему переводу «Овсяного киселя» Жуковский привел отзыв Гете о стихах Гебеля, где, в частности, говорится: «Милая простота наречия, избранного поэтом, весьма благоприятны его прекрасному, оригинальному таланту. Во всем, — и на земле и на небесах, — он видит своего сельского жителя; с пленительным простосердечием описывает он его полевые труды, его семейственные радости и печали; особенно удаются ему изображения времен дня и года; он дает души растениям…» (там же, с. 565–566). Писал Гебель, помимо швабского, и на других диалектах немецкого языка.
Как вспоминал И. В. Грузинов, однажды во время беседы о литературе Есенин сказал ему: «Я очень люблю Гебеля. Гебель оказал на меня большое влияние. Знаешь? Немецкий народный поэт» (Восп., 1, 364).
В статье «Ключи Марии» (1918) Есенин называет Гебеля среди художников слова, в которых жила «узловая завязь самой природы». В той же статье, говоря о произведениях, построенных на ангелическом образе, Есенин упоминает гебелевский «Ночной разговор» (видимо, ошибка памяти: стихотворения с таким названием у Гебеля нет; скорее всего, это стихотворение «Тленность. Разговор на дороге в Базель, в виду развалин замка Ретлера, вечером»; перевод В. А. Жуковского).
См. также: Дымшиц А. Сергей Есенин и… два немецких поэта. — Дымшиц А. Проблемы и портреты. М., 1972, с. 230–233.
…ворота в его рай узки, как игольное ухо, только совершенные могут легко пройти в них. — Это образное выражение восходит к Новому Завету Библии: «И еще говорю вам: удобнее пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Матф., XIX, 24).
…под тень «словесного дерева». — Понятие «словесное дерево», вероятно, восходит к стихотворению Н. А. Клюева «Оттого в глазах моих просинь…» (1916 или 1917), напечатанного в Ск-1 в составе цикла «Земля и железо» с посвящением: «Прекраснейшему из сынов крещеного царства крестьянину Рязанской губернии поэту Сергею Есенину». Тринадцатая строфа стихотворения читается так:
Надо полагать, из того же источника это понятие пришло и в статью Андрея Белого «Жезл Аарона». В главе «Словесное древо» Андрей Белый сравнивает «растущую целостность слова» и единство «многоветвистого дуба» (Ск-1, с. 205–206).
«Туга по небесной стране…» — отвечал Козьма Индикоплов… — Туга — печаль, кручина, скорбь.
Козьма Индикоплов — византийский монах и купец, в VI в. совершивший путешествие в Индию и другие восточные страны. Он — автор книги «Христианская топография», где описано его путешествие и изложена теория строения Вселенной (см. также поэму Есенина «Инония» и коммент. к ней в т. 2 наст. изд.).
С. 183. «Слетит мне звездочка на постельку, усиком поморгает…» — Во фразе соединены две неточные цитаты из романа «Котик Летаев»: «…самоцветная звездочка — мне летит на постель; и — уколется усиком…»; «…самоцветная звездочка — мне летит на постель; глазиком поморгает; усядется в локонах; усом уколется в носик…» (Ск-1, с. 47, 62).
…«природа тебя обстающая — ты»… — слова из «Предисловия» автора к «Котику Летаеву» (Ск-1, 13).
«Приложитесь ко мне, братья…» — строфа из стихотворения Н. А. Клюева «Поддонный псалом» (1916).
«Слова поэта уже суть дела его» — неточно воспроизведенная часть фразы Пушкина из начала статьи Гоголя «О том, что такое слово» (1844, вошла в кн. «Выбранные места из переписки с друзьями»). Гоголь писал:
«Пушкин, когда прочитал следующие строки из оды Державина к Храповицкому:
сказал так: „Державин не совсем прав: слова поэта суть уже его дела“. Пушкин прав» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. Т. 8. Статьи. М., 1952, с. 229).
Да, дела, но не те, о которых думал Жуковский… — Имеются в виду суждения В. А. Жуковского о высказывании Пушкина: «Слова поэта суть уже его дела». Эти суждения содержатся в письме Жуковского к Гоголю «О поэте и современном его значении» (1848). Письмо явилось ответом на статью Гоголя «О том, что такое слово» и его же письмо из Неаполя от 10 января 1848 г.
Как пишет Жуковский, выражение Пушкина «Слова поэта суть уже его дела», передаваемые Гоголем, может быть рассматриваемо в двух отношениях: в «более тесном» — художник «совершил свое дело, произведя прекрасное, которое одно есть предмет художества», и в «более обширном» — «дела художника относятся не к одному его произведению, но к его особенному высшему призванию» ‹…›. «Творец вложил свой дух в творение: поэт его посланник, ищет, находит и открывает другим повсеместное присутствие духа Божия». ‹…› «…Прекрасно и справедливо сказал ты ‹Гоголь› в письме своем, назвав искусство примирением с жизнью…» (Полн. собр. соч. В. А. Жуковского. В 3-х т. Т. 3. СПб., 1906, с. 229, 232).
«Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю»… — две первые строки четвертой строфы песни Председателя из маленькой трагедии А. С. Пушкина «Пир во время чумы» (1830). Вся строфа читается так:
(Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 10 тт. Т. 5. Л., 1978, с. 356)
Свободный в выборе предмета не свободен выйти из него. — В статье «О поэте и современном его значении. Письмо к Н. В. Гоголю» В. А. Жуковский писал: «Поэт в выборе предмета не подвержен никакому обязующему направлению ‹…› Но поэт, свободный в выборе предмета, не свободен отделить от него самого себя: что скрыто внутри его души, то будет вложено тайно, безнамеренно и даже противунамеренно и в его создание; что он сам, то будет и его создание». (Полн. собр. соч. В. А. Жуковского. В 3-х т. Т. 3. СПб., 1906, с. 230).
«О слово, отчее слово, мы ходили с тобой на крыле ветряном и устне наши невозбраним во еже знати тебе…» — Здесь соединены в свободной композиции фрагменты текстов из двух богослужебных книг. Из «Триоди постной»: «Премудрости Наставниче, ‹…› утверди, вразуми сердце мое. Владыко! Ты даждь ми слово, Отчее Слово, се бо устне мои не возбрано, во еже звати Тебе»; из «Псалтири» (Псалом Давиду, 103): «Господи Боже мой, ‹…› полагаяй облаки на восхождение Свое, ходяй на крылу ветрено» (Православный богослужебный сборник. М., 1991, с. 245, 9).
О «Зареве» Орешина (с. 184). — Журн. «Наш путь», Пг., 1918, № 2, май, с. 256–257 (в разделе «Критика и библиография»).
Автограф неизвестен.
Печатается и датируется по журнальной публикации.
Сборник «Зарево», вышедший в марте 1918 г. в Петрограде, — первая книга стихотворений поэта и прозаика Петра Васильевича Орешина (1887–1938). Она состояла из разделов: «Русь-матушка»; «Алый Храм»; «Война»; «Зверюга»; «На Святой земле».
Первые публикации стихотворений Орешина состоялись в 1911 г. в киевской и саратовской периодике («Вегетарианское обозрение», Киев, 1911, № 3, с. 3; «Саратовский листок», 1911, 10 апреля. Пасхальное приложение. Подпись: П. О-нъ). Позже часто печатался в газетах и журналах Петрограда («Дело народа», «Земля и воля», «Новый сатирикон», «Знамя труда», «Воля народа», «Новая жизнь», «Ежемесячный журнал» («Журнал для всех») и т. д.), Москвы, Саратова, Рязани и других городов.