Страница 78 из 90
– А умер-то он как?
– Мы стояли друг против друга и рядом – ни души. И тут я вижу – рожа у
него просто просит хорошего удара головой. Упустить такую возможность я не
мог. А прикончило его падение на пол. Так что сажать за решетку нужно мадам
Гравитацию...
* * *
Улетнейший из налетов
Это не лезло ни в какие рамки: я не только был готов вовремя, я был
готов заранее. Просто-напросто спозаранку. Это я-то! Учитывая, что
фотографию «Эдди пьет свой утренний кофе» можно помещать в
пиктографическом словаре в качестве иллюстрации к слову
«поздно». Я, чье излюбленное занятие – нежиться в постели,
размышляя о первопечатниках XV века: Зайнере, Занисе и Заротисе. Однако от
Юппа не было никаких вестей...
У меня было время неоднократно полюбоваться собой в зеркале,
досконально рассмотреть полицейскую форму, которую добыл для меня Юпп. Форма
сидела на мне как... как форма, которая сидит очень хорошо. Выглядел я в ней
на все сто: ни дать ни взять настоящий деревенский жандарм (не так давно
изрядно избитый), любящий пропустить стаканчик, что не способствует его
дальнейшему продвижению по службе. Раздобыть форму – это была Юппова идея.
Не то чтобы без формы при ограблении не обойтись, но выглядела она
презабавно, а натянув ее на себя, значительно упрощаешь передвижение в
пространстве, где каждый третий – полицейский.
Я нервничал. Дрейфовал вдоль берегов нервного кризиса по направлению к
острову паники, так как мы и без того уже выбрали у нашей удачи кредитов на
миллион с гаком. Я раскручивал педали страха все быстрее и быстрее, ибо у
Юбера случился очередной «юбертатный период» – он исчез.
Отведенная мне на сегодня роль заключалась в том, что Юбер должен был
заехать на машине и взять меня, а затем мы вдвоем ехали и забирали куш. У
Юбера утром не тянул движок. Перед отходом он накручивал себя: «Мы -
художники, мы радости творцы, наша радость поднимается в крови, приливая к
сердцу, к сердцу, к сердцу!»
Потом, как мы и договаривались, Юпп отправился похищать и
терроризировать старуху. Однако к оговоренному сроку не вернулся. На все про
все, включая утренние пробки, он отвел час. В десять мы должны были уже
отправляться в банк. В пять минут одиннадцатого я нервно мерил шагами
комнату; в одиннадцать пятнадцать я метался по ней, как срикошетившая пуля.
Шаг за шагом я еще раз проанализировал наш план: не напутал ли я чего.
Несколько раз я прогнал в памяти наш с Юппом разговор. Все было предельно
ясно, перепутать я ничего не мог. Я жду, Юпп – возвращается.
В половине одиннадцатого я уже успел дважды принять душ, тем не менее с
меня градом катил пот. Что-то не сработало. Юпп попал в ловушку? И теперь
ждет, когда я явлюсь во всеоружии и вызволю его? Ему же будет лучше, если я
сам приду с повинной, заявив, что вся операция была спланирована мной и он
действовал исключительно по моему принуждению.
Я не знал, что делать. У меня не было ни малейшего представления,
какова стандартная процедура на тот случай, если ваш партнер провалился и не
может явиться к началу величайшего банковского ограбления всех времен и
народов.
Так что же, Юппа сцапали? И сейчас он на пути в Ле Бомметт? Я включил
радио – авось скажут в новостях. Ни шиша. Я выбежал на угол, там стояла
телефонная будка, набрал телефон банка. Изобразив какой-то нелепый акцент: я
попросил мадам Жюйе. «У нее занято».
Ложь? Или она все-таки на работе, как мы и договаривались? Сомнения,
вопросы. Они навалились все разом и погребли меня под собой. Я большой
мастак заложить за воротник, а не по части уложить кого одним ударом и
прочее. Тихий пьянчужка, не герой. Я был в полной растерянности. Уныло
дотащился до нашей базы – вдруг Юпп все же материализовался. Нет. Он
опаздывал уже на час.
Оставив на столе записку, я поехал к дому, где мы пристроили старушку.
Метод Гроббса
Найди кого-нибудь, кто все сделает за тебя.
В одном мне все-таки повезло – Юпп, взявший техническую разработку
операции на себя, как-то привел меня на квартиру, которой суждено было стать
пристанищем для бабули, так что я хотя бы теоретически знал, где искать
концы. Ничего иного мне в голову не приходило. Не звонить же в полицию с
тем, чтобы заявить им о пропаже Юбера.
Я вошел в квартиру, воспользовавшись запасным ключом, доверенным мне
напарником, – странно, как я ухитрился не потерять его. Отперев ванную, я
обнаружил старую даму, увлеченно тыкающую кнопки электронной игры, которой
мы ее предусмотрительно снабдили.
– Ты один из похитителей или и впрямь полицейский? – поинтересовалась
бабуля, ни на секунду не отрываясь от игры.
– Похититель.
– Да? А зачем было напяливать на себя форму?
– Людям почему-то так больше нравится. Не хочу отрывать вас, я вижу, вы
заняты, но не знаете ли вы, часом, где мой коллега?
– Мы говорим об одном и том же человеке? Такой тощий, вроде жирафа, он
еще привез меня сюда? Довольно сообразительный, надо сказать, игрушку взял -
одну из лучших. Но где он сейчас, право, не знаю. Он как-то промолчал об
этом. Сказал только, что появится позже – и все.
Я совсем пал духом. Удар за ударом. Я сел на край ванны, чтобы не
перегружать мое и без того перегруженное сознание необходимостью сохранять
вертикальное положение.
Игрушка попеременно издавала: бип – буп – уоп – зиип.
– Но можешь спросить меня, что приключилось с твоим приятелем, когда я
видела его последний раз. Довольно забавная штука.
– А когда вы видели его последний раз?
– На пороге. Он меня запер – весьма вежливо, надо сказать. У вас тут
хороший район: я как раз осматривала из окошка окрестности, а твой коллега
выходил из дома. На него набросились сразу трое и запихнули в фургон.
Выглядело это совсем как похищение. По-моему, это редкое невезение для
похитителя – быть похищенным самому. Кстати, скажи, моя дочь – она не имеет
к этому отношения?
– Нет. – Я постарался сказать это как можно убедительнее: Сесиль не
имела к этому отношения, хотя, может статься, была бы тому рада. Я подумал,
что можно спросить, не записала ли она номер этого фургона, хотя вопрос – а
что бы я делал, будь даже он записан? Я, может, в этой форме и похож на
полицейского, но я не из полиции.
– Номер я не запомнила. Но это был фургон какой-то компании, торгующей
оливками. Название компании – оно было написано на машине большими буквами.
И адрес – где-то в Ницце. Лично я не стала бы доверять никому, кто родом из
Ниццы. На мой взгляд, твоему коллеге можно посочувствовать...
Старушка принадлежала к тому поколению, для которого ненавистными
чужаками были те, кто живет километров за сто от их округи: в ту пору власти
еще не прибегали к масштабному экспорту иностранцев, которых можно объявить
причиной всех несчастий бедных французов.
И слава богу! Теперь у меня была зацепка. Когда мы ездили на футбол, на
стоянке у стадиона я видел фургончик, украшенный надписью «Афинские
оливки». Он привлек мое внимание по той причине, что хотя оливки, как
и вино, можно найти везде и всюду, найти настоящие длинные оливки (как и
настоящее хорошее вино) – проблема. А кроме того, адрес, написанный на
фургончике, упоминал улицу, где жила юная дева, большая любительница
заниматься этим делом, повиснув на флагштоке. (Будучи незрелым юнцом и не
зная, когда соединение душ возможно, а когда – нет, я обреченно проводил ее
до самого дома, где провел все выходные: она развлекалась на крыше с тремя