Страница 46 из 48
Быть может, через какое-то количество циклов Машина Открытий зайдет в тупик: исчерпаются принципы, заложенные в ее основе. Если бы машина, например, начала с опыта Эрстеда, она легко бы открыла и освоила явления магнитной индукции, вывела закон Ленца и пришла к уравнению Максвелла. Но, обнаружив внешний фотоэффект и вплотную подойдя к понятию квантов, Машина Открытий, построенная на основе классической механики, не смогла бы вступить в «сферу действия» теории относительности. Таким образом, время от времени людям придется переналаживать машину, в частности — учитывать достижения других наук.
Однако это идеальный случай — мирная остановка машины, исчерпавшей свои возможности. Не исключено и другое: машина придет к «взрывоопасным» открытиям.
Допустим (в порядке мысленного эксперимента), что Машина Открытий имеет сведения, соответствующие физике начала XX века. Известна естественная радиоактивность. Открыты электроны и рентгеновские лучи. В блоках памяти Мозга есть информация о квантах и специальной теории относительности. Программа первых циклов сформулирована в самом общем виде: исследовать радиоактивные свойства химических элементов и попытаться получить искусственную радиоактивность.
Человек нажал кнопку.
Машина Открытий начала работать. Оборудование на первых порах несложное — циклы стремительно следуют один за другим. Машина открывает изотопы у нерадиоактивных элементов.
Она воспроизводит опыт Резерфорда и расщепляет атомное ядро…
Логика открытий при этом не обязательно совпадает с тем, что было в «обычной» физике. Например, позитроны обнаружены физиками при исследовании космических лучей. Машина Открытий, не имеющая понятия о космических лучах, скорее всего обнаружит позитроны при бомбардировке легких элементов альфа-частицами. Мезоны «обычная» физика также открыла, изучая космические лучи. Машина найдет мезоны с помощью ускорителей…
Наступит время, когда Машина Открытий осуществит цепную реакцию деления ядер урана. «Обычная» физика шла к этому более тридцати лет. Я не знаю, во сколько времени пройдет этот путь Машина Открытий. В фантастическом рассказе можно было бы, например, упомянуть о двух неделях. Этот срок вряд ли вызвал бы внутренний протест читателя.
Но если говорить «без фантастики», я думаю, что Машина Открытий проскочит этот этап за несколько секунд.
А вот что произойдет дальше, трудно, даже невозможно сказать.
Машина Открытий не имеет систем защиты от не открытых еще явлений. Тут принципиально немыслима защита.
Нажимая кнопку, исследователь не знает, с какой скоростью и куда придет Машина Открытий.
Можно, конечно, время от времени прерывать работу Машины Открытий и, так сказать, вручную контролировать безопасность. Перед первым паровозом шел человек, помахивая флажком, и дудел в трубу: «Берегись!..» Это плохой метод.
Видимо, Машине Открытий предстоит работать без тормозов.
Это последнее обстоятельство, казалось бы, создает все условия для «организации» научно-фантастического сюжета. Ведь не так просто решиться и впервые пустить в ход Машину Открытий.
Время, подумал он. Сигналу нужно еще пятьдесят две минуты, чтобы дойти до Ганимеда. Мы могли бы начать Опыт лет двенадцать назад. Но тогда не было этой красной клавиши с надписью «Стоп». Мы могли начать и восемь лет назад: система выключения уже была, но мы еще не знали, что делать, если она не сработает. Теперь мы готовы, хотя на это ушло двенадцать лет. Двенадцать долгих лет.
Он вспомнил своих друзей: многие не дожили до начала Опыта. Приди они сюда, в эту комнату, здесь сразу стало бы шумно и тесно. Да, подумал он, двенадцать очень долгих лет, давших право не колебаться.
Время, теперь как раз время! Он нажал белую клавишу — уверенно, до отказа.
Люди не отступят. Они примут меры предосторожности (например, будут управлять Машиной Открытий на расстоянии), но ничто не остановит человечество в его извечном стремлении к познанию тайн природы.
Логично (разумеется, это особая логика — фантастическая) возникает другой вариант: пусть это будут не люди.
Предположим, на какой-то далекой планете космонавты обнаружили систему полуразрушенных машин. Они еще не знают, что это такое. Сначала они надеются найти обитателей планеты. Но планета «заселена» лишь гигантскими исследовательскими установками, многие из которых неизвестны людям. Изучая чужой мир, космонавты постепенно приходят к мысли, что перед ними — Машина Открытий. Ее создатели не решились нажать кнопку. А люди решаются!
Пожалуй, это один из наиболее удачных вариантов. Большая и нешаблонная тайна, постепенное ее раскрытие и связанные с этим приключения — все это интересно. Подводит, в сущности, «пустяк»: можно не сомневаться, что наука придет к Машине Открытий задолго до первого межзвездного перелета.
Значит, надо все-таки говорить о Машине Открытий, которую построят люди.
Быть может, просто приключения?
Здесь множество вариантов, ведь машина способна делать самые различные открытия. Приключения могут быть и веселые, и страшные. Получив, например, безобидное задание исследовать свойства кристаллов, машина после каких-то промежуточных открытий вдруг свернет в сторону и начнет управлять ходом реакций в недрах Солнца…
Признаться, я даже начал писать фантастико-приключенческий рассказ. Дело в том, что у меня давно простаивала интересная идея, которую с удивительным единодушием отвергли рецензенты трех журналов. Идея относилась к использованию животных в далеком будущем. В книге Д. Томсона «Предвидимое будущее» говорится, в частности, о применении труда обезьян. Развивая эту мысль, я пришел к любопытной картине широкого использования умных животных (ум обеспечивался искусственными фантастическими средствами). Так вот, рецензентов эта милая идея почему-то приводила в ужас. Они не возражали, например, против подводных исследований, проводимых перевоспитанными и интеллигентными акулами. Но стоило упомянуть об ослах, как начиналась буря.
Машина Открытий избавляла меня от необходимости обосновывать идею использования умных животных. Допустим, машина нашла способ форсирования умственных способностей (разве это не величайшее открытие?), и, естественно, новый способ сначала пробуют на животных…
Я начал писать, разогнался… и споткнулся о некий барьер.
Жюль Верн четко разграничивал достоверное от фантастики. Скажем, трое путешественников подлетают к Луне.
«Вот точное описание всего того, что видели Барбикен и его друзья с указанной высоты. Лунный диск, казалось, был усеян обширными пятнами самой разнообразной окраски. Исследователи Луны и астрономы поразному объясняют окраску этих планет. Юлиус Шмит утверждает…»
И так далее. Казалось бы, при чем здесь Юлиус Шмит? Ведь путешественники должны видеть то, что никто до них не видел: им не мешает земная атмосфера, они летят на высоте менее десяти километров и у них есть телескоп! Но Жюль Верн «выключает» фантастику и добросовестно, суховато излагает научно достоверные сведения.
В современной фантастике такие сведения либо вообще отсутствуют, либо находятся как бы в растворе — они замаскированы. Уже нельзя отличить, где кончаются данные науки и начинается фантазия автора.
Вот сценка из современной повести. Герои разговаривают о Венере. Они крупные ученые, и им, конечно, незачем делиться сведениями, имеющимися в школьных учебниках астрономии. Разговор ведется «на читателя». Автор снабжает читателя познавательными сведениями и одновременно «конструирует» такую планету, которая нужна для дальнейшего развития сюжета.
«— Да, гиря в один килограмм будет весить на Венере приблизительно восемьсот десять граммов…
— Вот видите… Значит, передвигаться и переносить тяжести там несколько легче, чем на Земле. Прямые измерения температур верхнего слоя облаков дают колебания от минус двадцать пять градусов на теневой стороне планеты до плюс шестьдесят градусов на освещенной… Известно, что там много углекислоты».