Страница 3 из 5
Сонный извозчик домчал нас до нужного адреса и растворился в звездной тишине.
Дамочки стояли перед фигурными воротами кораблевского поместья и отчаянно хлопали длинными ресницами, пытаясь заставить свои жидкие мозги найти хоть какое-то оправдание увиденному.
Признаться, и мне в свое время довелось пережить то же самое, когда я впервые имел честь обозреть этот дворец: трехэтажный фасад здания поражал воображение своим средневековым великолепием, где угловые башенки с резными зубчиками по краям сочетались с модернизмом огромных тонированных стекол и параболической антенной на покатой крыше – такого архитектурного маразма не увидишь даже на «Мосфильме».
Овечки переводили изумленные взоры с меня на огромный особняк, как бы стараясь осознать реальность происходящего. Чего греха таить – мой внешний вид никак не соответствовал этому дому. Но я не испытывал на этот счет никаких комплексов – впрочем, как и роскошный особняк не стыдился своего великолепия.
– Пошли, что ли. – Мне надоела немая сцена, и я подтолкнул дамочек к ажурной калитке.
Из сторожевой будки показался мрачный охранник и вопросительно уставился на нашу компашку.
Я небрежно кивнул ему и снисходительно произнес, указывая на пришибленных спутниц:
– Это со мной, можешь отдыхать.
Моя фамильярность настолько поразила ночного сторожа, что он даже не нашелся, что возразить или куда меня послать.
Увиденное резко подняло мой рейтинг в глазах валютных проституток – одна из них заискивающе прощебетала:
– Неужели вы один живете в этих хоромах?
Меня приятно поразили переменившиеся интонации в голосе и столь неподдельно уважительно прозвучавшее «вы». Придав физиономии небрежно-высокомерное выражение, я охотно ответил:
– Почему же один? Здесь полно свирепых охранников, и бизнесмен с семьей обитают, да прислуга всякая – дворник там, повар, горничная, то, се… – Я умышленно прервался на полуслове, чтобы не называть собственную должность садовника.
Тем временем мы приблизились к мраморным ступеням крыльца, и одна из куриц направилась прямиком в парадное. Пришлось ее остановить:
– Нам не сюда – это зимняя резиденция, летом же я живу исключительно в садовом домике. – Меня так и распирало от собственной значимости.
Перестав удивляться, путанки что-то неопределенно пробурчали под нос и послушно последовали за мной к дальнему флигелю.
Дамы по-своему расценили мое жилище, сказав:
– Воистину у богатых свои причуды. Очень даже премилое гнездышко, – проговорила та, с которой мы столкнулись у стойки бара. – Между прочим, меня зовут Ассоль, но можно просто Ася.
Я манерно приложился к протянутой руке сухими губами и произнес:
– Грей, но можно просто Гриша.
Они искренне рассмеялись, а та, что была постарше, не преминула заметить:
– Между прочим, это ее настоящее имя – родители в свое время сбрендили. А я Оля.
Оставив без внимания последнюю фразу, я потянулся к холодильнику, бросив через плечо:
– Что будем пить? Или вам на работе не положено, тогда сразу натянем «алые паруса»?
– Почему же, – слегка зарделась Ася, – можно и выпить, а что у вас есть?
– Практически все. – На этот раз я нисколько не покривил душой.
Холодильник действительно был заставлен пойлом: здесь было красное и белое вино, три сорта импортной водки, «огнетушитель» с шампанским, джин и даже непонятно как затесавшаяся бутылка вишневого ликера, который я на дух не переношу.
И тут я вспомнил, зачем привел этих расфуфыренных кошелок. Под внимательными взглядами стянув с себя парусиновые брюки и хлопчатобумажную сорочку, небрежно бросил их в угол; туда же полетели и плавки – я шагнул под душ.
Когда, мокрый и взбодрившийся, я предстал пред светлые очи львиц полусвета, они продолжали пялиться на мое тело. Невольная улыбка растянула мой рот до ушей, и я сказал, слегка перефразировав остроту пышногрудой Аси:
– Вы что, собираетесь на меня дрочить? Тогда это стоит несколько дороже десятки. – Тут мой голос стал грубым и властным: – Под душ и в койку!
Не дожидаясь реакции, я прошел в комнату и улегся на чистое белье. Спустя несколько минут ко мне подошла Оля, жеманно прикрывая маленький бюст морщинистыми ладошками…
Утро красило нежным светом стены моей лачуги.
Голова нещадно трещала после вчерашнего, и захотелось немедленно прополоскать горло.
Пройдя на кухню, я заглянул в поредевшие ряды спиртных запасов и сделал невероятное: рука сама собой потянулась к запотевшей бутылочке минералки.
Пока я занимался изощренным мазохизмом, проснулись барышни. Первой появилась увядающая Оля с заспанным, измятым лицом и растрепавшимися волосами цвета перебродившей бражки.
Шлепая босыми ногами по полу, она принялась искать свою одежду, копошась в сваленной куче, как нищий бродяга в товаре старьевщика.
К ней присоединилась подоспевшая подружка с пролежнями на объемной груди.
– Это мое, – проскрипела она, выхватывая из рук товарки кружевной бюстгальтер четвертого размера.
– Понятно, что твое, – вторила ей Ольга, выпуская из вялых пальчиков эластичные бретельки, – мне твой лифон сгодится только для зонта или панамки от солнца.
Ася попыталась парировать выпад, промычав:
– Конечно, ты ведь свое белье в «Детском мире» покупаешь…
Неизвестно чем бы закончились их словопрения, если бы я не прервал:
– Давайте, леди-бляди, быстрее разбирайтесь в собственных манатках и отваливайте.
Затолкав собственные телеса в фирменные шмотки, шлюшки направились к выходу. Мне пришлось их провожать – вопросы охранников могли быть самыми неожиданными.
Едва я переступил порог собственной конуры, как столкнулся лицом к лицу с дочерью хозяина усадьбы.
Это была сдобненькая блондинка, она неуловимо напоминала немецких фарфоровых кукол, изображающих балерин и молочниц. Всегда приоткрытые, чуть влажные жемчужные губки и прозрачные незабудковые глаза, приветливость во взгляде и абсолютная доброжелательность ко всем без исключения окружающим – от дворника и до замминистра, гостившего у нас пару дней назад… Сейчас таких барышень принято характеризовать идиотским словечком «гламур».
– Здравствуйте, Виталий, – приветливо улыбнулась она.
– Доброе утро, – ответил я, – вам что-то нужно?
– Хотела нарезать свежих роз.
Я невольно позавидовал колючим стеблям, мысленно представив, как бархат пальчиков прикасается к розовому кусту.
От меня не укрылся мимолетный взгляд, брошенный на расплавившихся лахудр, – девушка лишь оценивающе скользнула по вульгарному тряпью, напяленному на порочные фигуры, и, не увидев в них достойных соперниц, довольно отвернулась, храня на янтарных губках легкую усмешку неоспоримого превосходства.
Почти вытолкав путанок за ворота, я угрюмо потопал назад.
Проходя мимо зеленой лужайки, я боковым зрением заметил тренирующуюся охрану: четверо горилл беспорядочно лупили друг друга, ощущая себя по меньшей мере учениками Брюса Ли. Когда я поравнялся с ними, до меня донесся раскатистый бас одного из молотобойцев:
– Эй, Виталя, не хочешь подработать живой макиварой? – Фраза сопровождалась ехидными смешками. – За переломы приплатим.
Я не раз слышал их тупые шутки, но всегда проходил мимо. Однако сейчас во мне проснулся тот, кем я был в прошлой жизни. Все-таки школа полковника Ремизова не проходит даром ни для кого…
Замерев на полдороге, я внимательно посмотрел в лицо чересчур словоохотливому бойцу и ступил на мягкий ковер зеленой травы. Смех усилился и превратился в откровенное гоготание.
– Можно и подработать. – Слова вылетали независимо от моего сознания. – Давай, начали…
Я стоял, опустив руки вдоль тела, и смотрел в искрящиеся самоуверенностью глаза двухметрового бычка. Он вяло и нехотя, как бы куражась, выбросил вперед кулак, целясь мне в грудь.
Я без труда увернулся от удара, чем вызвал недоумение на лице длинного охранника. Тогда он решил достать меня всерьез – повернувшись ко мне левым боком, боец вскинул ногу и нанес боковой удар по моему плечу. Отклонившись слегка назад, я позволил плоской стопе пролететь в нескольких сантиметрах от моей груди; в следующую секунду, используя инерцию движения противника, я перехватил поднятую голень правой рукой, а локтем левой обрушился на ровную кость – сдержанный стон перешел в скулящий вой, и горилла рухнул на землю. Катаясь по примятой траве и обхватив руками ушибленное место, он орал, мерно покачивая головой, как вошедший в религиозный транс кришнаит.