Страница 19 из 80
Глава пятая
ОСКОЛОК СОЛНЦА
И снова клейкая весенняя зелень закипела на ветвях деревьев в скверах и парках Крутогорска, пестрый цветочный ковер привольно раскинулся на многочисленных клумбах, легкий пар клубился над видневшимися вдали горами, в воздухе разлились крепкий, бодрящий, ни с чем не сравнимый настой первых цветов, молодой зелени, ароматы пробудившегося леса и согретых солнечными лучами гор. Весна ворвалась в этот молодой северо-сибирский город, весна принарядила улицы, освежила, сделала ярче краски домов, автомобилей, осветила улыбками лица людей, убыстрила их шаг, вселила в их души новые желания и надежды. Волшебница-весна, ласковая и шаловливая, капризная и щедрая, звенела над городом, она владычествовала в нем, и город, утомленный зимней стужей, охотно подчинялся ее доброй власти.
Распахнув разноцветные плащи, пальто, жакеты, люди шли по улице, весело улыбаясь солнцу, зелени, друг другу.
Среди сотен улыбающихся лиц на людном Фестивальном проспекте можно было заметить человека, как будто не радующегося весне. Человек этот уже немолод, лицо у него широкое, крупное, с резкими чертами; глубоко посаженные глаза глядели зорко, строго, неуступчиво. Одетый в легкий светлый плащ, такую же кепку, человек шел, твердо печатая шаг, время от времени сильным плечом отодвигая со своего пути замешкавшихся встречных. При этом он, не оборачиваясь, коротко бросал: — Извините, — и шел дальше, так же напористо и твердо.
По Фестивальному проспекту человек дошел до угла Университетской улицы, где возвышалось отделанное бледно-розовой пластмассой здание главного крутогорского почтамта. Не обращая внимания на нервно вышагивающих перед дверьми пареньков и девушек (в Крутогорске, как и во всех других городах, влюбленные предпочитали всем другим местам свиданий часы у почтамта), человек быстро поднялся по лестнице, прошел через зал и остановился у окошечка с табличкой: «Выдача корреспонденции до востребования». Вынув из желтого старомодного бумажника обернутый в целлофан паспорт и подавая его в окошечко он все так же строго, без улыбки спросил:
— На имя Прохорова Павла Сергеевича есть что-нибудь?
Прочитав врученную ему девушкой открытку, неопределенно хмыкнув и небрежно сунув открытку в карман, Прохоров закурил и неторопливо направился к выходу.
Мысли Прохорова были совсем не столь спокойны и уверенны, как его вид. Павел Сергеевич размышлял о том, что надо основательно обосновываться в Крутогорске, куда он прибыл не так давно, нужно помочь племянничку, от которого только что получил открытку, стоит завязать хоть какие-нибудь знакомства, очень уж одиноко без людей.
Невеселые воспоминания всколыхнулись в нем, воспоминания о таких дальних днях и таких печальных для него событиях, что уж давно бы рад Павел Сергеевич забыть обо всем этом, но не забывалось, не уходило из памяти, держало за душу. И порожденные воспоминаниями мысли, колючие, горькие, зароились в его мозгу.
Как ни был поглощен Прохоров созерцанием и обдумыванием своего прошлого, его внимание привлекла наклеенная на рекламный щит афиша: «Сегодня в городском лектории состоится лекция доктора физико-математических наук, профессора М. П. Стогова «Перспективы термоядерной энергетики».
Прохоров уже не раз слышал это имя, разные люди произносили его с различными интонациями. Лет пять назад известный лишь сравнительно узкому кругу специалистов, Михаил Павлович Стогов стал одним из самых популярных ученых страны. Прохоров уже давно стремился встретиться со Стоговым, и, если представится возможность, даже познакомиться с ним. Эта встреча и знакомство также входили в планы устройства на новом месте.
Поэтому, взглянув на часы и убедившись, что до начала лекции осталось всего минут тридцать, Прохоров вскочил в троллейбус и заспешил в лекторий.
Павел Сергеевич поспел как раз вовремя. Едва он нашел свободное место в переполненном людьми зале, как администратор предоставил слово профессору Стогову. В зале вспыхнули аплодисменты. Прохоров, аплодируя вместе со всеми, поймал себя на том, что у него при имени Стогова сильно и часто забилось сердце. Павел Сергеевич даже невольно подался вперед, стараясь не пропустить момента, когда появится Стогов. Прохоров более всего верил первому впечатлению и хотел составить его незамедлительно.
Стогов появился из бокового входа на сцену. Взойдя на трибуну, он с неожиданным задором и легкостью встряхнул пышными темно-каштановыми волосами, провел рукой по своему выпуклому, точно вылепленному лбу и улыбнулся, его небольшие темно-серые глаза под густыми бровями заискрились, стали молодыми, чуть лукавыми.
— Так это тот самый Стогов, что на этом пике, как его, на Незримом? — услышал Прохоров сзади себя громкий шепот.
Прохоров оглянулся и увидел двух совсем молодых ребят, наверное, школьников. Они глядели на профессора с таким нескрываемым восхищением, что у Прохорова даже сердце кольнуло от зависти.
— Лет двадцать с небольшим назад, — начал профессор, — когда я был еще довольно молодым человеком, а многих из сидящих в этом зале вообще не было на свете, влиятельные газеты Запада с великим шумом поведали миру о том, что в безлюдных аргентинских пампасах, на берегу пустынного озерка некий ученый создал действующую энергетическую термоядерную установку. Сообщение это вызвало подлинную сенсацию. На место, указанное бойкими репортерами, устремились журналисты и ученые… и, конечно, не нашли ни самого изобретателя, ни его диковинной установки. Так и осталось тайной: был ли то ловкий шарлатан, который ввел в заблуждение мировую общественность, или же это была газетная «утка» падких на сенсацию репортеров. Да и нет нужды разгадывать эту тайну. Овладение законами регулирования термоядерной реакции да еще создание установки для ее энергетического использования — это задача, совершенно непосильная для любого даже сверхгениального ученого-одиночки. Лишь коллективными усилиями, коллективным разумом, талантом представителей многих отраслей знания может быть окончательно решена эта поистине титаническая проблема.
Взволнованно и образно говорил Стогов о великом, продолжающемся многие тысячелетия походе человечества к вершинам знания и власти над природой, о борьбе за энергию, являющуюся материальной силой этой власти, о долгом и трудном пути от зажженного своей рукой костра до сотворенного своими руками Земного Солнца.
Перед взором слушателей возникли картины многовекового варварского истребления в бесчисленных топках лесов, угля, нефти. К концу XIX — началу XX века экономисты и энергетики подсчитали топливные запасы нашей планеты. Неутешительны были эти подсчеты. Учитывая непрерывный рост потребностей человечества в энергии, люди должны были за два-три столетия сжечь в своих топках все дрова, весь уголь, всю нефть… Правда, в их распоряжении осталась бы еще сила рек, приливов, ветра, источники подземного тепла и жалкие крохи солнечных лучей, которые к тому времени научились включать в полезную работу. Но как все это было ничтожно мало в сравнении даже с тем, что уже требовалось людям, а ведь потребление энергии все больше возрастало.
Луч надежды блеснул людям в тот июньский день 1954 года, когда из маленького подмосковного городка всему миру засияли электрические огни, зажженные силой покоренных людьми нейтронов. Так всходила светлая заря нового атомного века.
Но, к сожалению, это был лишь луч надежды. Трезвые подсчеты показали, что если всю энергетику настоящего и ближайшего будущего перевести на ядерное топливо, то расщепляющихся материалов хватит тоже на 200–300 лет.
Так неужели же атомному веку суждено стать лишь веком в прямом смысле слова, неужели лишь лучом надежды оказался пуск первой установки мирного атома и потомков все же настигнет страшный призрак энергетического голода?
Против такой мрачной перспективы восставало все, с ней не могли мириться разум, совесть человека, чувство долга перед грядущими поколениями. И тогда ученые сыны и дочери великой страны, строящей коммунизм, обратили свои пытливые взоры к Солнцу. К тому времени люди уже немало знали о щедром полуденном светиле. Им было известно, что Солнце в 329 400 раз тяжелее Земли, что поперечник солнечного шара в 109 раз превосходит поперечник Земли. Было даже выяснено, что каждый квадратный сантиметр поверхности Солнца излучает 6 киловатт энергии, что Солнце ежесекундно теряет в собственном весе 4 миллиона тонн, и при этом за миллион лет масса Солнца убывает всего на одну миллиардную часть.