Страница 75 из 81
11
О счастливой любви Александра Иванова знали во взводе все.
Эта любовь была светлым талисманом взвода, поэтому светлая зависть к влюбленным смешивалась в людях с желанием как-то помочь им. Отношения с заносчивыми американцами не складывались, поэтому каждый считал своим долгом помочь армейскому Ромео встречаться со своей Джульеттой. Даже лейтенант Городько смотрел на ночные походы Иванова сквозь пальцы. «Трахни от нашего имени эту Америку! — грубовато шутили солдаты. — Покажи этим мормонам, что христианство крепко и неутомимо!» Сашка эти приколы пропускал мимо ушей, он был счастлив, а счастливым ли обращать внимание на глупые чьи-то слова?
Впрочем, похоже было, что нечто подобное испытывали и американцы. Иначе чем было объяснить, что их с Линн ночами выпускали на поверхность именно через штатовский тамбур?
Они бродили по прохладной ночной пустыне, под яркими южными звездами, целовались, занимались любовью в уютной комнате Линн, болтали о житейских пустяках и постепенно познавали друг друга.
Линн была уроженкой маленького провинциального городка, которого и на карте, наверное, не было. Почти как Сашкина Божновка. И жизнь там была так же провинциальна и похожа на божновскую. У Линн было две сестры, и отец у неё был маклером. Что это за профессия такая была, Сашка представлял с трудом, но, видимо, неплохая работа у мужика была, если при трех дочерях жена его не работала. В шестнадцать лет Линн стала королевой красоты округа и даже попробовала свои силы на первенстве штата, но там от красоток требовалось одно, и желающих это получить было как мух на базаре, поэтому Линн от возможности обзавестись титулами отказалась и некоторое время помыкалась в поисках работы, но и там мужикам от неё нужно было одно, они даже были согласны, чтобы она вообще не работала. Но Линн это не устраивало, и она пошла в армию, где за приставания к офицеру можно было попасть под суд, а поскольку держалась она холодно и независимо, всем своим видом показывая, что мужики её не интересуют, мужской персонал быстро отнес её к воинствующим лесбиянкам и потерял к ней всякий интерес. Но смотреть все-таки смотрели. Как на герлс с обложки журнала для мужиков.
— Я как чувствовала, что тебя встречу, — говорила Линн. — Ты такой милый, Александер, такой мужественный! Мама будет в восторге, когда тебя увидит. А сестренки в тебя сразу влюбятся. Но ты смотри! — И она смешно грозила ему маленьким, но удивительно жестким кулачком.
В любви она была неутомима и изобретательна. К утру они уставали и лежали в жарком изнеможении рядом, едва касаясь друг друга.
Потому что близкое соприкосновение сразу рождало в обоих приступ дикого и необузданного желания.
Узнав о казни отступников в русской бригаде, Линн долго молчала, потом тихо сказала:
— А у нас инквизиция начальника штаба арестовала. Тоже сатанистом оказался. И его адъютант на Врага работал… Страшно, Александер, как они могли предать Бога?
— Они не только Бога предали, — сказал Сашка. — В первую очередь они предали людей.
— Ох, Александер. — Линн приподнялась на руке, заглядывая Сашке в глаза. — Но ведь им гореть в геенне огненной!
Сашка притянул Линн к себе и крепко поцеловал её в припухшие губы.
— Спи, солнышко, — сказал он. — Никто не знает, что будет завтра.
Никто не знал, будет ли одержана победа в грядущей Битве. Всем им нужна была только победа, иначе любое сопротивление Злу было бессмысленным и опасным. Но Линн в его словах заинтересовало иное. Забравшись на грудь Сашки и упираясь в неё кулачками и твердыми грудками, она требовательно спросила:
— Как? Как ты меня назвал, Александер?
Сашка повторил все по-английски. Линн уткнула голову ему в грудь и, пряча счастливую улыбку, сказала:
— Са-чшка! Ты такой миль-ий!
Ну какое им было дело до предстоящей Битвы? Какое им было дело до близящихся сил Тьмы? Они были счастливы, и этим сказано все. Как говорил когда-то знаменитый одесский налетчик Беня Крик, не будем размазывать манную кашу по тарелке. Остальное может представить себе даже самый недогадливый читатель. А представив, скорее всего даже и позавидует.
12
Элизар действительно вернулся через несколько дней. И вернулся не один. С ним был Архангел, и этот Архангел был женщиной, которую звали Зитой.
Иванов слышал о ней. Злые языки называли её андрогином, сочетавшим мужские и женские духовные начала, и утверждали, что ей неведомы желания. Может быть, но, глядя на нее, Александр испытывал восторг и тайное желание.
Она была прекрасна. У Архангела были огромные изумрудные глаза, в которых то и дело вспыхивали опасные золотые искры. Ее брови сходились суровой складкой, и прямо ото лба шла безупречная линия носа. Плотно сомкнутые губы придавали её лицу надменное выражение. Нежный овал и удлиненные скулы Придавали смуглолицей Зите невыразимое обаяние. Одета она была во что-то темное и бесформенное. Из-под этой бесформенности выглядывали длинные стройные ноги безукоризненной красоты.
Они находились на пригорке, поросшем земляникой. Пахло медом и грибами. Где-то далеко над Градом кружили Ангелы, кажущиеся крошечными из-за расстояния.
— Ты уверен в нем? — спросила Зита. Элизар только кивнул. Он полагал, что слова и рекомендации здесь будут бессмысленными.
— Хорошо, — холодно сказала архангел Зита. — Под твою ответственность, Элизар.
— Послушайте, — нахмурился Александр. — Изъясняйтесь яснее, мне надоело, когда решают за меня.
Зита повернулась к нему и улыбнулась. На этот раз улыбка её была искренней.
— В том-то и дело, — сказала она. — Нам тоже надоело, что все решают за нас.
— Заговор? — нахмурился Иванов.
— Вас пугает это? — подняла брови Зита, и красивое холодное лицо её стало недоверчивым и настороженным.
— Господи, — сказал Александр. — Неужели вы ещё не настрелялись?
— Саша, не торопись, — сказал Элизар. — Принять решение никогда не поздно. Главное, чтобы это решение было верным.
Иванов сел на землю, широко расставив ноги, и посмотрел на лес за рекой.
— Плевал я на ваше бессмертие, — сказал он. — Черт бы вас всех побрал с вашими Добром и Злом.
Зита звонко засмеялась и повернулась к стоящему Элизару.
— Ты прав, — сказала она Ангелу. — Он наш.
— Да не ваш я, — сказал Александр. — Не ваш и не их. Я сам по себе. Надоело это деление. Как вы не поймете, что нет добрых и злых, все люди наподобие моряков. Жизнь похожа на тельняшку — черная полосочка чередуется с белой, в каждом рядом со скотиной живет неплохой добрый человек. Просто все зависит от обстоятельств. А вы возвели эти качества в философские понятия и меряете ими жизнь.
Элизар, внимательно наблюдавший за небом, потянулся и с резким хлопком развел крылья в стороны.
— Вы тут побеседуйте, — сказал он, — а я, пожалуй, немного разомнусь.
Мощно взмахнув крыльями, Элизар устремился в небо. Архангел и Иванов проводили его взглядами и посмотрели друг другу в глаза.
— Давайте говорить откровенно, — предложил Александр.
— Давайте, — сказала Зита. — Что вы хотели бы услышать?
— Прежде всего кто вы? И каковы ваши цели и задачи?
— В главное вы уже поверили, — сказала Зита. — Вы поверили, что можно быть недовольным и в Раю.
— Да уж, — сказал Александр Иванов. — В этой жизни мало райской прелести. На Земле было лучше.
— Я была на Земле, — сказала Зита. — Я долго жила во Франции.
— Вы человек? — удивился Александр.
— Я серафим. — Зита села рядом, разбросав крылья и вытягивая длинные стройные ноги с неожиданно маленькими ступнями. — Но я долго жила среди вас. Крылья легко спрятать. Или выдать их за горб. Горбатых жалеют, Александр. Это было нечто вроде вашей эмиграции. Мне не нравились порядки в нашем Раю.
— Неудивительно, — согласился Александр, тайно любуясь лицом Архангела. — Счастье, если его охраняют херувимы, становится своим антиподом.