Страница 59 из 96
Я резко поднялся.
— Девушка, так не пойдет!
— Не вмешивайся, Фалько! — Консул разразился плохо скрываемой злостью. — Тебе нечего здесь делать, я хочу, чтобы ты ушел!
— Нет; Фалько останется, — своим непоколебимым тоном заявила Елена. — Он работает на меня. — Молча, они внутренне пытались осознать это, потом Елена заговорила настолько спокойно, что Марцелл понял — она непреклонна.
Консул раздраженно ерзал.
— Елена здесь в безопасности, Фалько. Никто к ней больше не вторгнется.
Я хотел закричать, что Барнаб убийца, но решил не приводить его в двойное отчаяние, подчеркивая, что я это знаю. Елена слегка улыбнулась мне.
— Сегодня он совершил ошибку, но это ничем не грозило, — сказала она мне. Я перестал спорить. Роль личного охранника — защищать от нападений; объяснять их грязные мотивы — это дело либеральных философов.
Я указал Марцеллу на то, как Елена устала, и, учитывая то, что случилось ранее, не скрывал тот факт, что собирался проводить ее до комнаты.
Комната Елены была полна слуг. Ради ее безопасности я разрешил им остаться. Кроме того, сейчас все стало так серьезно, что лучше было не играть в красивые игры, как, например поцелуи в коридоре.
Я проводил девушку, потом радостно ей подмигнул. Давать возможность почувствовать себя в безопасности — это часть первоклассного обслуживания, которое я предоставлял.
— Ну, как в старые времена!
— Мне намного легче, когда ты здесь!
— Забудь. Тебе нужна защита. Мы поговорим завтра. Но готовься к тому, что я наложу вето на все твои просьбы встретиться с Барнабом.
— Я встречусь с ним, если придется… — Елена колебалась. — Есть коечто, чего ты о нем пока не знаешь, Марк…
— Расскажи мне.
— После того, как я с ним увижусь.
— Ты с ним не увидишься. Я не позволю, чтобы он снова к тебе приходил! — Она гневно вздохнула, потом затихла, как только ее яркие глаза встретились с моими. Я снисходительно покачал головой. — Ах, госпожа! Я никогда не смогу понять: действительно ли ты моя самая любимая клиентка — или просто самая придирчивая?
Елена щелкнула меня по носу, как будто я был надоедливым домашним животным. Я улыбнулся и оставил ее одну, все еще в золотистой сеточке, которая делала ее такой молоденькой и беззащитной. Служанки порхали вокруг нее, помогая приготовиться ко сну, и мне удалось поверить, что мы с Еленой Юстиной снова были в довольно хороших отношениях, что она с радостью распустит своих горничных и оставит меня.
Я всю ночь ходил у нее на страже. Она была к этому готова.
Барнаб больше не показывался, хотя я постоянно вышагивал по коридору, надеясь, что он услышит мой неустанный патруль.
LVII
На следующее утро я отвез Елену в Оплонтис и оставил ее с Петронием и Сильвией, пока ездил в Геркуланум забирать свои вещи.
— Ты, похоже, не в духе. Надеюсь, это не моя вина! — пробурчала Эмилия Фауста с девическим сарказмом. Я всю ночь не спал, а оттого, что вздремнул часок, пока Елена завтракала, стало только хуже. Я доехал сюда на телеге с навозом и чувствовал себя слишком раздраженным, чтобы выдержать обед у Эмилии из жидких яиц с солью.
Эмилия Фауста, которая хотела, чтобы весь мир узнал о том, что прошлой ночью ее доставил домой великий Ауфидий Крисп, притворно извинялась за то, что в трудную минуту бросила меня.
— Я не смогла тебя найти, Фалько, чтобы рассказать о моих планах…
— Я знал о твоих планах; Крисп рассказал мне о своих. — Не время было отвечать на подшучивания Фаусты. — Не беспокойся, — проворчал я. — Там было полно женщин, которые бегали за мной… Ты возвращалась домой на «Исиде», да? Надеюсь, не произошло ничего скандального?
Фауста возбужденно все отрицала, но выглядело это неправдоподобно. Я не представлял, чтобы холостяк, оставшийся наедине с ней на прогулочном судне, мог позволить себе упустить такой шанс.
— Госпожа, в будущем возьмите себе за правило: просто делайте то, что кажется вполне естественным, а потом извиняйтесь перед музыкантами!
К счастью, в тот момент кухня разразилась грохотом, так что Фаусте пришлось нестись туда и играть роль хозяйки дома. Эта женщина, видимо, могла накричать на кухарку. Я нахмурился ей вслед, думая о Елене Юстине. Казалось, если она увидит, что какаято глупая девчонка не может нормально почистить цветную капусту, то сама молча возьмет нож и продемонстрирует, как это делается… Потом я подумал, может, Елена нужна была Эмилию Руфу для того, чтобы жена поучила его повара.
Испытывая отвращение к Руфу, я вытянул свою зарплату из управляющего, а потом снова нашел Фаусту, чтобы попрощаться.
— Я буду скучать по моим урокам музыки! — весело уверяла она меня. Девушка схватила кифару, которую Крисп, должно быть, тоже привез на «Исиде», и начала водить медиатором, словно муза, которой дал урок Аполлон. Ей нужно было соответствовать своим стандартам. Я спросил с раздражающей живостью:
— Значит ли это, что Ауфидий Крисп все уладил? — Я все еще надеялся, что он пытался избавиться от Фаусты, но мое сердце упало; повидимому, с женщинами он был непостоянным.
Важным тоном Фауста прошептала:
— Если Ауфидию Криспу и суждено добиться величайшей славы, то, естественно, рядом с ним найдется место для императрицы…
— О, естественно, — проскрипел я. — Для когото столь великодушного, кто не станет возражать, когда он завлекает танцовщиц своим высоким постом! Он не добьется этого — потому что меня, например, скорее разорвут фурии, чем я позволю ему это сделать. Эмилия Фауста, если тебе нужно почетное положение в обществе, то ты могла бы получить гораздо больше, выйдя замуж за когонибудь типа Капрения Марцелла, особенно если подаришь ему ребенка… — Я хотел, чтобы Фауста со своим богатым воображением сама представила, как можно добиться великой роли матери ввиду плохого здоровья и преклонных лет консула, но у нее был такой самодовольный вид, что я мстительно произнес вслух: — Заполучи его подпись на договоре, а потом найди себе возничего или массажиста, который поможет тебе сделать старика очень счастливым — и приготовься к долгому и богатому вдовству!
— Ты отвратителен!
— Я всего лишь практичен.
Поглумившись над ней по поводу Криспа, я вывел Фаусту из равновесия. На нее снова навалилась неуверенность. Она склонила голову к кифаре, а ее светлые волосы в безупречном шиньоне напоминали новый твердый лак на прочной каменной статуе.
— Так значит, ты уходишь от меня… Мой брат сказал, что ты сейчас работаешь на Елену Юстину.
Мы уставились друг на друга, одновременно вспоминая, как Фауста в последний раз упомянула своего брата и Елену в одном предложении.
Я осторожно произнес:
— Мне кажется, ты допустила ошибку.
— Какую?
— Твой брат, — спокойно сказал я, — не путается с твоей подругой. — Я был в этом уверен. Магистрат позволил Елене уйти с банкета, только издалека помахав ручкой. А я знал, что если у Елены Юстины был любовник, то она целовала его на прощание.
— Тогда это должен быть ктото другой! — Эмилия Фауста не растеряла ни капли своей злобы. — Может быть, — предположила она, — это человек, от которого тебя попросили ее охранять?
Эта женщина вела себя смешно. Я не собирался тратить силы на споры с ней.
Все равно к тому моменту меня осенило, что новая клиентка поехала этим утром в Оплонтис слишком уж охотно. Я без особых трудностей вернулся туда. Я оказался прав. Елена Юстина была очень своенравна. В ту минуту, когда я удалился в сторону Геркуланума, она извинилась перед Сильвией, а сама отправилась обратно в виллу Марцелла.
Не было сомнений: она надеялась встретиться с Барнабом.
Я нашел Елену в вилле, когда она лежала на кушетке в тени и притворялась спящей. Я цветком пощекотал ее ногу. Она кротко открыла глаза.
— Или делай то, что я говорю, или я бросаю свою работу.
— Я всегда делаю то, что ты говоришь, Фалько.
— Делай — и не ври! — Я не захотел спрашивать, видела ли Елена вольноотпущенника, а сама она не сказала. В любом случае вокруг было слишком много слуг, чтобы как следует поговорить. Я лег и вытянулся рядом с изгородью. Я чувствовал себя ужасно уставшим. — Мне нужно поспать. Разбуди меня, если решишь уйти отсюда.