Магия книги

Но те же самые люди ежедневно находят время и силы для чтения одной или нескольких газет! И девяносто процентов газетных статей читают они не из интереса, не из потребности, не для удовольствия, а просто по старой дурной привычке - „надо же читать газеты!“ Автор этих строк не читал в свои школьные годы ни одной газеты, за исключением нескольких номеров в дороге, и не стал от этого не только ни беднее и ни глупее, а сэкономил для лучшего многие сотни и тысячи часов. Любители газет не знают, что если взяться за дело планомерно, то по меньшей мере половины времени, затрачиваемого ими ежедневно на чтение, хватило бы, чтобы познакомиться с сокровищами жизни и истины, накопленными в книгах учеными и писателями.

Подобно тому, как по учебнику ботаники ты не много узнал об особенно любимом дереве или цветке, ты вряд ли сумеешь опознать или выбрать по учебнику истории литературы или теоретической работе книги, которые станут для тебя любимыми. Но человек, приучившийся по возможности ежедневно осознавать истинную цель каждого своего поступка (а это основа всякого образования), вскоре и к чтению научится применять сущностные законы и различия, даже если он ориентируется поначалу только на газеты и журналы.

Заложенные в книгах мысли и характеры авторов всех времен не что-то мертвое, а живой, совершенно органичный мир. Очень даже возможно, что и без всяких литературных познаний, будучи лишь внимательным и достаточно тонко чувствующим читателем, человек самостоятельно найдет дорогу от своей ежедневной газеты к Гёте. С той же удивительной уверенностью, с какой отыскиваешь ты в толпе двух сотен знакомых несколько человек, годящихся тебе в друзья, откроешь ты и в пестрой газетной или журнальной мешанине тона и голоса, которые могут сказать тебе что-то существенное и которые, если последовать за ними, приведут затем и к другим отрадным именам и произведениям. Среди тысяч читателей „Ёрна Уля“[1] многие безусловно обнаружили, что в этой книге наиболее существенно, и затем открыли для себя, что некоторые другие, более крупные писатели, Вильгельм Раабе, например, изобразили это наиболее существенное еще чище и изящнее. Большинство знают о Раабе только то, что он немного пространен и порою трудно читается. На самом же деле Раабе и вполовину не столь пространен и вполовину не столь трудно читается, как Френссен, только он, к сожалению, не моден. И так же обстоят дела со многими книгами, популярными сегодня, - у них у всех есть менее известные, но более ценные образцы. Их-то и нужно искать, чтобы вскоре обрести понимание высоких законов всякой литературы.

Я знаком с одним мелким ремесленником, у которого есть целая полка книг, и среди них произведения Раабе, Келлера, Мёрике и Уланда. Как пришел он к этим писателям, счастливым обладателем и частым читателем которых он ныне стал? Однажды в „Берлинер цайтунг“, попавшей к нему в виде обертки, он случайно наткнулся на парочку стихотворений и маленький очерк одного современного писателя. Слова писателя запомнились ему, и подобные вещи он начал читать с жадным и обостренным вниманием, и этот однажды пробудившийся интерес безо всякой помощи со стороны повел его дальше - к Уланду и Келлеру.

Это только один пример и, возможно, исключение. Он показывает, что к более высокому чтению можно прийти и от газет. Вообще же газета, конечно, один из опаснейших врагов книги, и не только потому, что за небольшую плату она якобы много дает; и не только потому, что чересчур много отнимает времени и сил; опасна она и тем, что своей безликой мешаниной портит вкус и способность к тонкому чтению у тысячи людей. Безвкусица, введенная в моду газетами и по-прежнему недостаточно критикуемая, современный моветон - также и чтение сочинений и романов „с продолжениями“.

Автора, которого ценишь, никогда не следует позорить таким чтением. Надо покупать его произведения в форме книги или по крайней мере дождаться, чтобы собрались все номера, разнесшие его сочинение на куски, и прочесть целое, не прерываясь.

Кому не безразлично, с какими людьми общаться, кто для своего окружения выбирает людей предпочтительно симпатичных, кому не все равно, как и где он живет, как одевается, кто считает важным характер и тип своих основных жизненных привязанностей, тот обязательно должен иметь и личное, дружелюбно-доверительное отношение к миру книг и выбирать себе чтение, следуя собственному независимому, индивидуальному вкусу и собственным потребностям. Здесь властвует еще слишком много несвободы и неразборчивости, иначе бы из двух равноценных книг одна не оставалась бы совершенно без внимания, как это случается ежегодно, а другая не продавалась бы сотнями тысяч экземпляров благодаря случайности моды.

Для ценности, какую может иметь для меня книга, прославленность и популярность ее не значат ровным счетом ничего. Замечательная книга Эмиля Штрауса „Дружище Хайн“ знаменита и всем известна, а не менее прекрасный „Хозяин-ангел“ того же автора навечно застрял на первом издании. То есть „Дружище Хайн“ читается не потому, что Штраус значительный писатель, а потому, что именно эта его книга случайно стала известнее, чем другие. Но книги существуют не для того, чтобы за какое-то время быть прочитанными всеми, дать расхожую тему для беседы и кануть затем в Лету, подобно актуальному репортажу о спортивном событии или убийстве с ограблением, а для того, чтобы спокойно и серьезно наслаждаться ими, любить их. Лишь тогда обнаружат они свою внутреннюю красоту и силу.

Потрясающе усиливается воздействие многих книг, когда они прочитываются вслух. И это касается необязательно только стихотворений, небольших рассказов, изящных коротких эссе и тому подобного. Попробуйте сделать это хотя бы с „Легендами“ Готфрида Келлера, „Картинами из немецкого прошлого“ Фрайтага, новеллами Шторма или с двумя лучшими современными сборниками маленьких историй - „Фантазиями реалиста“ Линкойза и „Принцессой Востока“ Пауля Эрнста. Более объемные произведения, большие романы, раздробленные при чтении вслух на слишком многие части, теряются и становятся утомительными. При хорошем чтении вслух подходящих для этого произведений учишься чрезвычайно многому: обостряется прежде всего чувство скрытого в прозе ритма, составляющего основу всякого личного стиля.

Только лишь разовое, обязательное чтение или чтение из любопытства никогда не приносит настоящей радости и глубокого наслаждения, давая в лучшем случае мимолетное, быстро проходящее напряжение. Но если какая-нибудь книга при первом, возможно даже случайном, знакомстве произвела на тебя достаточно глубокое впечатление, то некоторое время спустя не премини прочесть ее еще раз! Удивительно, как при повторном чтении проступает ядро книги, как после спада чисто поверхностного напряжения становятся очевидны внутренняя жизненная ценность, своеобразие красоты и сила изображения. И книгу, которую ты прочел с наслаждением дважды, нужно купить обязательно, даже если это будет недешево. Один из моих друзей никогда не покупает книг, не прочтенных им прежде с удовлетворением один или два раза, и у него целая стенка книг, которые он почти все без исключения перечитывал многократно, полностью или частично. Новеллы флорентийца Саккетти, которые он особенно любит, были прочтены им более десяти раз. Я сам по нынешний день четыре раза прочел „Зеленого Генриха“ Готфрида Келлера, семь раз „Сокровище“ Мёрике, три раза „Дорожные тени“ Юстинуса Кернера, шесть раз „Бездельника“ Эйхендорфа, по четыре-пять раз большинство рассказов из турецкой „Книги попугая“[2], и всякий раз, видя эти книги на полке, я радостно предвкушаю тот день, когда буду читать их вновь. Необходимо иметь собственный экземпляр каждой такой книги. Утверждая это, мы подходим к разговору о покупке книг. Последняя в наши дни перестала уже, к счастью, быть спортом чудаков и бесполезной роскошью: люди все больше сознают, что обладание книгами это нечто отрадное и благородное, что иметь собственный экземпляр книги и брать его в руки, когда заблагорассудится, - наслаждение несравненно большее, чем одалживать ее где-то или у кого-то на несколько часов или дней. Однако еще ежедневно встречаются списки имущества по наследству, в которых серебряной посуды перечисляется на тысячу марок и на двадцать марок книг. Для состоятельного человека не иметь библиотеки должно быть позором точно таким же, как не иметь фарфора и ковров. В каждом богатом доме, по которому меня проводит владелец, я обычно спрашиваю: а где ваши книги? - и людям, у которых больше денег, чем у меня, я не даю читать книг. Тот же, кто живет на средства умеренные, будет поступать, вероятно, правильно, покупая только такие произведения, которые настоятельно рекомендованы ему близкими друзьями или которые он уже знает и ценит и о которых ему точно известно, что он возьмет их в руки не однажды. Для знакомства и первоначального чтения можно повсюду воспользоваться публичными библиотеками, и, кроме того, почти все новые книги выставлены в книжных магазинах. При умеренных потребностях, помимо прочего, рекомендуется поддерживать регулярную связь с каким-нибудь недюжинным книготорговцем. Немецкие ассортиментные книготорговцы, которых зачастую очень несправедливо ругают, своими советами, подборками, справками относительно неточно или неверно объявленных книг и сотнями других мелких услуг оказывают читательским кругам и тем самым нашей духовной жизни содействие, воистину достойное признания.