Страница 162 из 175
То же самое можно сказать и о немецкой политике в Финляндии: она отрезает Россию от северного Ледовитого океана, а вследствие политики, проводимой на Украине и на Кавказе, русский народ теряет доступ к Черному морю.
Народ, насчитывающий 150 миллионов человек, имеющий славную многовековую историю и многообещающее будущее, не может примириться с тем, что его обрекают на существование в замкнутой со всех сторон и отрезанной от всей Европы стране, лишенной воздуха и зажатой в железной кольцо. В сознание русского народа все глубже внедряется мысль о необходимости ожесточенной борьбы, борьбы не на жизнь, а на смерть, борьбы, которая растянется на десятилетия и на которую дружно поднимется весь народ.
611
3. Письмо Блюмкина
Документ, о котором пойдет речь ниже, требует к себе особого внимания по многим причинам. Он хранится в Бахметьевском архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке, его форма и содержание требуют специального анализа. Докумеы этот не дошел до нас в подлиннике и имеется лишь в копии, переписанной рукой Г. А. Алексинского со сделанной ранее кем-то копии. Никаких следов подлинника письма, к сожалению, не прослеживается. В этих случаях, разумеется, всегда приходится допускать и возможность фальсификации, хотя само содержание письма Блюмкина кажется достаточно правдоподобным.
Судя по всему, Блюмкин написал это письмо перед самым убийством Мирбаха, между вечером 4-го и утром 6 июля 1918 года. Это косвенно подтверждают показания Блюмкина, данные им киевской ЧК в 1919 году, согласно которым вечером 4 июля Блюмкин после разговора с "одним членом ЦК" вызвался убить Мирбаха. С другой стороны, из текста самого письма следует, что написано оно до убийства.
Какие цели преследовал Блюмкин, написав это письмо, и было ли оно искренним? На этот вопрос ответить крайне трудно. Адресованное почти незнакомому Блюмкину человеку, с которым, по словам самого Блюмкина, он виделся только раз, оно производит впечатление искреннего, но все-таки находится в некотором противоречии с фактами, изложенными Блюмкиным позднее. Блюмкин подчеркивает в письме индивидуальный характер своего акта, ни разу не упоминая не только ЦК ПЛСР, но и "одного члена ЦК", который, согласно "Красной книге ВЧК", обсуждал с Блюмкиным возможность покушения на Мирбаха. Проходящий через все письмо красной нитью еврейский мотив покушения не проступает ни в каких других показаниях Блюмкина, хотя, казалось бы, ничто не мешало Блюмкину в данных в 1919 году показаниях изложить столь же четко национальные мотивы покушения на Мирбаха.
Из текста письма следует, что оно было написано Блюмкиным на случай его гибели во время совершения террористического акта. Но Блюмкин не погиб, а о существовании и содержании письма так никому и не стало известно. Если же предположить, что Блюмкин написал это письмо с целью дезинформации, снова не ясно, почему уже после покушения на Мирбаха письмо это не было обнародовано Блюмкиным или адресатом письма, молчаливо следившим за разгромом партии левых эсеров, но не предавшим гласности документ, который в июльские дни 1918 года читался, безусловно, иначе: письмо не оставило бы ни у кого сомнений в индивидуальном характере совершенного Блюмкиным покушения.
Приведем текст этого документа полностью:
612
Лето 1918 года. Москва
Письмо Блюмкина (эсера, убившего графа Мирбаха)
Копия
В борьбе обретешь ты право свое!
Уваж[аемый] товарищ!
Вы, конечно, удивитесь, что я пишу это письмо Вам, а не кому-либо иному. Встретились мы с Вами только один раз. Вы ушли из партии, в которой я остался. Но, несмотря на это, в некоторых вопросах Вы мне ближе, чем многие из моих товарищей по партии. Я, как и Вы, думаю, что сейчас дело идет не о программных вопросах, а о более существенном: об отношении социалистов к войне и миру с германским империализмом. Я, как и Вы, прежде всего противник сепаратного мира с i ерма-нией, и думаю, что мы обязаны сорвать этот постыдный для России мир каким бы то ни было способом, вплоть до единоличного акта, на который я решился...!
Но кроме общих и принципиальных моих, как социалиста, побуждений, на этот акт меня толкают и другие побуждения, которые я отнюдь не считаю нужным скрывать -- даже более того, я хочу их подчеркнуть особенно. Я -- еврей, и не только не отрекаюсь от принадлежности к еврейскому народу, но горжусь этим, хотя одновременно горжусь и своей принадлежностью к российскому народу. Черносотенцы-антисемиты, многие из которых германофилы, с начала войны обвиняли евреев в германофильстве, и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особенное значение. Я, как еврей и как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом.
Я не знаю, удастся ли мне совершить то, что я задумал. Еще меньше я знаю, останусь ли я жив. Пусть это мое письмо к Вам, в случае моей гибели, останется документом, объясняющим мои побуждения и смысл задуманного мною индивидуального действия. Пусть те, кто со временем прочтут его, будут знать, что еврей-социалист не побоялся принести свою жизнь в жертву протеста против сепаратного мира с германским империализмом и пролить кровь человека, чтобы смыть ею позор Брест-Литовска.
Жму крепко Вашу руку и шлю вам сердечный привет Ваш...2 (подпись Блюмкин)3
Примечания
Девиз эсеровской и левоэсеровской партии.
Отточие документа.
Указания архива на то, что письмо, возможно, было написано Алек
синскому, является безусловной ошибкой. Алексинский никогда не был
членом партии левых эсеров или эсеров.
613
4. Восстание М. А. Муравьева
В июле 1918г., через несколько дней после подавления так называемого "восстания" левых эсеров в Москве, в Симбирске восстал против советской власти главнокомандующий Восточным (или "Внутренним" или "Чехословацким") фронтом М. А. Муравьев.
Штабс-капитан царской армии Муравьев значительно продвинулся по службе после февральской революции и к октябрю 1917 г. имел чин подполковника. В ноябре он явился в Смольный и предложил свои услуги советской власти. Муравьев считал себя сначала эсером, затем левым эсером, но членом ПЛСР никогда не был (АИГН, 121/10. Письмо БИН, 25 ноября 1951, 1л.). В дни похода Краснова на Петроград Муравьев возглавлял войска Петроградского военного округа. В декабре 1917г. Антонов-Овсеенко, командовавший войсками Красной армии, действовавшими против Каледина и Центральной рады, назначил Муравьева начальником своего штаба (в Харькове). Позднее Муравьев командовал группой войск, сражавшихся против Центральной рады и Румынии.
На Украине Муравьев и его армия прославились неслыханными грабежами мирного населения, террором и зверствами. Сведения об этом нередко поступали в ВЧК. В апреле 1918 г. Антонов-Овсеенко предложил Муравьеву пост командующего Кавказской армией. Председатель Бакинского совнаркома С. Шаумян опротестовал это решение, и Троцкий отменил приказ. Вероятно, именно из-за этого Муравьев самовольно выехал в Москву, где был арестован ВЧК и предан суду революционного трибунала за злоупотребление властью. 5 мая Дзержинский писал в следственную комиссию Ревтрибунала:
"О Муравьеве комиссия наша неоднократно получала сведения как о вредном для советской власти командующем. Обвинения сводились к тому, что худший враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени нашей советской власти, восстанавливая против нас все население. Грабеж и насилие -- это была сознательная военная тактика, которая, давая нам мимолетный успех, несла в результате поражение и позор".
Однако по ходатайству советского правительства Муравьева освободили из-под ареста, а 13 июня СНК, учитывая боевые качества Муравьева, назначил его главнокомандующим фронтом, созданным для борьбы против белочехов. Тогда же был образован РВС фронта в составе видных большевиков П. А. Кобозева, К. А. Мехоношина и Г. И. Благонравова, которым поручалось направлять и контролировать деятельность Муравьева.