Страница 40 из 43
Поэтому особенно важным мне представлялось воспитать Джорджа, создать у него определенный, если можно так сказать, машинно-интеллектуальный уровень. Он должен был стать ходячим энциклопедическим словарем, незаменимым советчиком и консультантом.
Мало того, я думал, что псевдо-Джорджа можно будет использовать для сбора информации без присутствия человека. Например, оставляете Большой Кибер на неизвестной планете, а сами летите себе дальше по своим космическим делам. Возвращаетесь, а за это время псевдо-Джордж облазил всю планету, исследовал все, что мог. Если ему дать в помощь Джима, который может поднимать тяжести, двигать камни, отбирать пробы, проводить анализы, то псевдо-Джордж станет незаменимым исследователем и таких мрачных планет, как ваш Черный Титан. Геологи и строители, которые позже придут на эти планеты, скажут таким комплексным автоматам-исследователям большое спасибо.
Ну, а если на планете нельзя по каким-то причинам разместить Большой Кибер, он может быть смонтирован, где угодно: на искусственном спутнике, на соседней планете, недалеко от места исследования. Это не имеет существенного значения. Я даже думаю, что псевдо-Джорджи будут мчаться впереди наших ракет-астролетов. Космонавты "своими глазами" издалека увидят приближающуюся опасность. Кстати, они смогут побывать на планетах, так сказать, на ходу, не совершая посадки.
У псевдо-Джорджа есть одна особенность. Благодаря своей сущности (он ведь представляет собой комочек искривленного пространства), он очень чуток к увеличению гравитации. Если Джордж попадает в сильное гравитационное поле, он деформируется, сплющивается и исчезает. Вот вам прекрасный гравилокатор для космонавтов — приближение сильного гравитационного поля будет сопровождаться появлением мутной пелены в поле видимости призрака…
— Ну, с таким гравилокатором не успеешь быстро развернуться, — заметил Нибон.
— Почему? Псевдо-Джордж может лететь впереди ракеты на достаточном удалении. Если, конечно, будет мощный генератор. Я уже не говорю о новых будущих формах связи между планетами, заселенными людьми. Для того чтобы побывать на Марсе, Венере, на всех планетах солнечной системы, человек даже может не выходить из своей квартиры на Кутузовском проспекте.
— Удивительно… — тихо сказал Андрей.
— Конечно, пока псевдо-Джордж не для индивидуального пользования. Но я немного отвлекся… Во всем этом деле была еще и другая сторона…
Джордж задумался. Он в немалом смущении потер себе лоб, повертел пальцами и, ни на кого не глядя, медленно заговорил:
— Я сам еще многого не понял и не объяснил. Но у меня такое ощущение, словно была сделана какая-то ошибка, а может, и не ошибка, а просто неумение все предвидеть привело к неожиданным результатам… Одним словом, в чем-то я просчитался… В чем, мне и сейчас еще не ясно. Но послушайте, как дело было.
Работа с двойником-призраком мне приносила немалое удовольствие. Вначале по развитию он напоминал младенца с очень беспокойным умом. Но младенческая стадия у него закончилась быстро, за несколько недель.
Я заложил в Большой Кибер основные принципы самообучающихся машин и предоставил ему возможность развиваться и совершенствоваться. Некоторое время мой двойник был чертовски похож на меня, что немного раздражало. Не так уж приятно глядеться все время в зеркало! Слушать свои же мысли, произнесенные своим же голосом, видеть сегодня свою вчерашнюю улыбку — у кого это не вызовет досады! Мне иногда казалось, что я смотрю странный кинофильм о самом себе и одновременно участвую в нем. Но вскоре все изменилось.
Программа усовершенствования, данная машине, начала приносить плоды. Не скажу, чтобы горькие, совсем нет. Но в них был элемент неожиданного и подчас они огорашивали. Мой неощутимка сильно переменился. Он стал более самостоятельным и уже совсем не походил на меня. В нем появилось что-то свое, и оно быстро вытеснило все свои мелкие привычки и формальное сходство со мной.
В общем это был славный малый. Дисциплинированный, знающий, способный. Он был отзывчив и наблюдателен. Когда я заболевал, призрак сам ставил диагноз, прописывал лекарство и ходил за мной лучше любого врача, сестры и няньки, вместе взятых.
Заметив, что каждую неделю я ношу цветы к памятнику Марии, призрак стал делать это ежедневно. Букеты его были подобраны с большим вкусом, чем мои. Но самой важной чертой было его необыкновенное трудолюбие и талантливость. Мы проделали массу интереснейших опытов по эволюционной генетике. И всегда он шел впереди. Оригинальные догадки, смелые гипотезы, простейшие решения сложнейших вопросов, казалось, возникали сами собой. Порой мне было трудно за ним угнаться.
Я понял, что псевдо-Джордж превратился в могучую интеллектуальную машину. Его мысль была остра и свежа, а деятельность продуманна и глубоко целесообразна. И все же в нем было что-то сугубо машинное, какие-то качества, присущие именно мыслящей машине, а не человеку.
Помню, на опытной делянке, где мы выращивали новый тип многолетних зерновых растений, появился особый вид сорняка, очень устойчивого к химическим и биологическим воздействиям. И вдруг он зацвел.
Таких красивых цветов мне еще не приходилось видеть. Огромные белые чашки с ярко-красным дном покрыли растения сверху донизу. Их было множество. Аромат их был необыкновенно свеж, словно где-то рядом прошел небольшой дождь.
Я хотел сохранить этот цветок, но Неощутимка без моего ведома, с помощью Джима, уничтожил все растения. Когда я начал объясняться с ним, он только плечами пожал. Сорняк вреден, его нужно убрать, и все. Он мешает решению поставленной задачи.
Но через некоторое время Неощутимка пришел ко мне с извинениями. Оказывается, у него отсутствовала ассоциативная связь между нашей работой и эстетическим восприятием. Поэтому он считает себя виноватым. Как видите, очень деликатная машина, хотя и немного догматичная.
В самоуверенности ему нельзя было отказать. Безапелляционные рассуждения и сентенции Неощутимки не раз доводили меня до бешенства. Причем хотя все делалось им крайне доброжелательно, но его назойливость так раздражала меня, что я отважился вот на что. Я всунул в Большой Кибер новый блок — узел сомнения. Мне хотелось, чтобы, добившись желаемого результата, машина задавала себе вопрос: "А зачем?" Стоило машине проникнуться особой верой в себя, в свои возможности и силы, как блок сомнения сигналил о том, что достигнутое всего лишь незначительный этап на пути познания и подталкивал на поиски нового. Если сравнивать с человеком, то блок сомнения заронил в машину мятежный человеческий дух вечной неудовлетворенности.
Вот когда расцвел мой Неощутимка! Это были лучшие дни нашей дружбы. Мы работали, спорили и мечтали, как два брата! Причем он был старшим.
Признаюсь откровенно, что втайне я очень гордился своим детищем. Ведь мной был создан законченный образец разума во многих отношениях более высокого, чем человеческий. Да так оно и было! Логика его превосходила мою, о работоспособности и говорить нечего. Изобретательность, находчивость Неощутимки на несколько порядков опережала аналогичные человеческие свойства. Он был добр, мягок и… человечен. Да, да, не смейтесь, именно человечен! Увлеченный какой-нибудь идеен, он готов был трудиться круглые сутки.
Для спасения больных работников со «Звезды» он за несколько секунд перевернул столько информации, что у него сгорела половина батарей. Нужный синтез был найден, людей спасли, а Неощутимка занялся саморемонтом. Все киберы с удовольствием этим занимаются, но мой двойник, кажется, здесь грешил. И вот однажды он приходит ко мне и говорит: "Мне нужно кое-что выяснить".
Оказалось — ни мало, ни много — цель жизни. Неощутимку интересовало, зачем я живу, в чем смысл и цель моего существования и какова его роль во всей этой истории. Признаться, я был изрядно смущен. Я понимал, что это работа блока сомнения, но я совсем не был готов отвечать на такие вопросы. Я стал объяснять, что вопрос о цели жизни не имеет особого смысла, когда он применяется к природным явлениям. Вопрос цели и смысла связан с задачами управления и регулирования и присущ в основном высокоорганизованным системам. А материальная основа жизни возникла в результате стихийных превращений материи, для которых эти вопросы неправомерны. Можно ответить на вопрос, почему нагретое тело светится, но нельзя объяснить, зачем оно это делает.