Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 89 из 113



— Судно российское «Камчатка», капитан Головнин Василь Михалыч.

— Браво, как не зайти к старому знакомцу!

Поглаживая бороду, Нептун важно подошел к командиру, пожал ему руку, поздоровался с Филатовым, единственным офицером, который в прошлом пересекал экватор на «Диане», окинул взглядом остальных офицеров, повернулся к матросам:

— Кои проходили экватор, отойди к левому борту! Рядом с командиром и лейтенантом Филатовым, переминаясь, остановился клерк Савельев…

Нептун махнул рукой:

— Окатывай!

Застучал брандсбойт, из брезентового шланга на кучу матросов и офицеров струей устремилась забортная соленая вода, под шум и крики окатывая всех без разбора с головы до ног.

Кланяясь командиру, спутники Нептуна пропели:

Головнин повел всю свиту Нептуна в каюту, и началось угощение шампанским…

Подошло время обеда, матросы получили по двойной чарке, а все офицеры «откупились» от Нептуна бутылками вина. Веселье продолжалось, но жара разморила всех, особенно Нептуна, который стал величать себя Бахусом.

Делясь впечатлениями о празднике, Матюшкин заметил: «Бахус хватил через край и в винном иступлении хотел броситься в море, крича: „Бахус я и бога мастерство, а не матрос“. Но, к счастью, его удержали за ногу».

Три десятка страниц дневника исписал Матюшкин за Два месяца. Каждую свободную минуту поверял свои впечатления заветной тетради. А таких минут выпадало не так уж много. Разве во время стоянок в Копенгагене и Портсмуте. Первую неделю командир дал время Матюшкину ознакомиться с «Камчаткой». Поначалу сам провел его по всем помещениям, трюмам, пояснил устройство, назначение. Потом два дня лавировали в тумане, Головнин лазил с Матюшкиным по вантам, на салинги, объяснял попутно устройство мачт, их оснастку, парусное вооружение, что к чему.

— Старайтесь без боязни поболее на салинг взбираться, — посоветовал умудренный мореход, — так вскоре и приобщитесь к морской хляби, про страхи позабудете.

А морские «ухабы» валили новоиспеченного гардемарина с ног. Сначала ночами валялся на койке, пока боцман не посоветовал.

— Ежели вас, барин, мутит, так надобно быть на воздухе. Пущай водица али дождик вас освежают. Когда совсем невмоготу, опять же два пальца в глотку суньте до жвака-галса [65], и дрянь напрочь изойдет.

Но боцман тут же грозил корявым, с заскорузлым ногтем пальцем:

— Блевотину всю за борт али в шпигат [66], не дай Бог на палубу…

Командир посматривал на Матюшкина добрыми глазами. Нравилась ему в бывшем лицеисте любознательность, неудержимая тяга к морю, несмотря на испытание качкой. И еще подметил Головнин излишнюю на его взгляд простоту и доброжелательную расположенность к матросам…

Когда пришли в Портсмут, глядя на позеленевшее от непрерывной качки лицо Матюшкина, командир сказал:

— Поедете со мной в Лондон, немного на суше развеетесь, гардемарин Лутковский вам компанию составит.

У командира были дела, но в первый воскресный день он уступил просьбам и знакомил спутников-гардемаринов с памятными местами. Первым делом Головнин направился с ними в собор Святого Павла. Много интересного увидели здесь гардемарины, а в конце осмотра сняли шляпы у мраморной гробницы героя Трафальгара адмирала Нельсона. Минуту-другую помолчали, а Головнин вдруг вспомнил:

— Адмирал Горацио Нельсон плохо переносил качку, как и вы, Федор Федорович, однако стал великим моряком…

Впечатлительный Матюшкин ходит по Лондону, присматривается к жизни, вечером командир ведет гардемаринов в театр. На обратном пути коллежский секретарь цепко вглядывается в жизнь деревенских обитателей. Кругом тщательно возделанные поля, аккуратные постройки. Вспоминает обездоленных российских крестьян, виденных им во время поездки в Москву и обратно. С грустью отмечает в журнале: «Рабство сему причиною, не имея верной собственности, будучи подвержен угнетениям сильнейших, русский крестьянин живет в бедности». — Немало российских мореплавателей побывало до Матюшкина в Англии. Многие из них делились впечатлениями, отзывались о нравах и порядках англичан. Но еще никто, в том числе и Головнин, не делали таких примечательных заключений…

Через два дня уже Атлантика принялась терзать Матюшкина. Шквалы, мертвая зыбь сменяли друг друга, и он, забыв все наставления, часами валялся на койке, изредка появляясь в кают-компании, чтобы выпить чаю с лимоном. На исходе второй недели штурман Григорий Никифоров, подружившийся с Матюшкиным, предупредил за ужином:

— Завтра поутру, Федор Федорович, откроются Канарские острова. Командир хотел зайти на Тенериф, купить вина, но раздумал. Ветер у нас редкий, попутный, жаль упускать такое благо. А вы поднимитесь на палубу, проветритесь и красоту Канар полюбопытствуете.



Всю ночь ворочался Матюшкин, а на рассвете появился в каюте Никифорова.

— В аккурат появились, — обрадовался Никифоров, указывая циркулем на карту.

Матюшкин каждый день подолгу проводил время в каюте штурмана, у компаса, получил первые навыки обращения с хронометром и секстаном. Помогал штурману в математических расчетах.

— Как светило взойдет, — поучал штурман, — берите подзорную трубу, слева один из лучших островов на видимости откроется, по прозванию Пальма.

И в самом деле, красоты тропических островов очаровали Матюшкина. Но не одни прелести природы влекут Федора. «Все, все было прекрасно, — писал он. — Натура сделала остров Пальму одним из счастливых, а людей несчастливейшими. Жестокосердные и надменные испанцы владеют его долинами, негры, похищенные коварством из своего отечества, разлученные со своими семействами, влачат здесь жизнь свою в бедности и одиночестве. Будучи лишены всех прав человеческих, они носят иго жестокосердных испанцев, своих владетелей».

Ухоженные виноградники, маслиновые и померанцевые рощи на склонах холмов радуют взор, но на душе тоскливо. Матюшкин знает истинную цену райской жизни на скрывающихся за кормой островах. Откуда? Видимо, бывший лицеист в прошлом перелопатил не одно описание этих мест путешествующими мореходами. Скоро он сам увидел подноготную благополучия европейцев…

Ровно месяц спустя, 5 ноября, «Камчатка» салютовала крепости при входе в бухту Рио-Жанейро, столице Бразилии.

Десять лет назад Головнин на «Диане» побывал в этих местах. С тех пор все изменилось. Бежавшая от Наполеона королевская семья обосновалась в Рио-Жанейро. Два года назад регент Жуан объявил Бразилию королевством, а себя провозгласил королем…

Не успела «Камчатка» стать на якорь, как на борт поднялись португальские офицеры:

— По здешнему закону вы обязаны салютовать королю двадцать одним выстрелом, — объявил адъютант короля.

Командир «Камчатки» знал морские каноны:

— Надеюсь, его величество ответствует русскому флоту таким же салютом?

— Да, конечно…

Солнце коснулось дальней гряды гор, окружающих живописную бухту, когда раздалась команда:

— Отдать правый якорь!

Многопудовая громада якоря бултыхнулась в воду, увлекая с грохотом якорный канат.

Над бухтой через равные промежутки загремели пушечные раскаты салюта…

Современник, читатель и почитатель командира «Камчатки», Иван Александрович Гончаров, после плавания на «Палладе», заметил: «Вглядывание в общий вид нового берега или всякой новой местности, освоение глаз с нею, изучение подробностей — это привилегия путешественника, награда его трудов и такое наслаждение, перед которым бледнеет наслаждение, испытываемое перед картиной самого великого мастера».

Гончаров путешествовал по морям и океанам пассажиром. В первые кругосветные плавания экипаж корабля составлялся тоже на добровольных началах. Сомневающихся отставляли.

65

… суньте до жвака-галса… — Жвака-галс — последнее звено якорной цепи, закрепленное за киль.

66

… шпигат… — отверстие в палубе для удаления воды.