Страница 61 из 113
— Тащи в кают-компанию по бутылке рома на каждого! Потом глянул на поджавшего губы вахтенного Мура.
— А вы, Федор Федорович, не печальтесь, свое наверстаете после вахты.
Штурман нагнулся к компасу, взял последний пеленг на тающий в темноте мыс, помахал ладонью.
— Прощай, Надежда! Для кого как, а для нас ты службу сослужила недобрую…
Через два океана в Америку
Задолго до побега Головнин определил маршрут дальнейшего плавания.
— Генерально нам наперво уйти от возможной погони, — делился он своими замыслами с Рикордом, — для того спустимся к югу, пойдем нехоженым путем к Новой Голландии, — он чертил курс на карте, — обогнем ее с юга, повернем к северу, оставим Новую Зеландию справа и прямиком к Новым Гебридам.
Рикорд, кажется, уловил задумку командира.
— Никак Василий Михалыч, куковы места надумал проведать?
— А ведь угадал, черт-те что, — засмеялся Головнин, — есть такой грех. Со времен гардемаринских мечтаю. — Командир согнал улыбку. — Сперва добраться надобно, не говори гоп, покуда не перепрыгнул. А на Камчатку нам надобно добраться до зимы, покамест Авачинская бухта не замерзла.
Первые два дня прошли относительно спокойно, командир вздремнул перед обедом, но его разбудил встревоженный Рикорд.
— Никак фрегат на горизонте!
Через минуту Головнин карабкался по вантам на фор-салинг. Прямо по курсу виднелось большое трехмачтовое судно. Головнин крикнул вниз.
— Играть дробь! Шлюп изготовить к бою! Отдраить порты по левому борту!
Впервые на «Диане» играли тревогу, но матросы работали без суеты. Через полчаса по левому борту высунулись семь орудийных жерл. Канониры сновали на артиллерийской палубе возле пушек. На верхней палубе бомбардир Иван Федоров снаряжал четыре карронады.
Томительно тянулось время, находившиеся на верхней палубе вахтенные матросы и офицеры нет-нет да и вскидывали головы, посматривая на прильнувшего к подзорной трубе командира.
Головнин наконец-то опустил трубу, вздохнул, молча спустился на палубу, подошел к припавшему к окуляру Рикорду.
— Что скажешь, господин лейтенант?
— Ей-богу, на купчину смахивает.
— Так оно и есть, — облегченно вздохнул Головнин. Мнение помощника подтвердило его догадку.
— Видимо, к Ост-Индии или в Кантон путь держит, — сказал Рикорд.
— Играй, Петр Иваныч, отбой, порты задраить наглухо и проконопатить их заново надобно, путь неближний…
Ровно через пятьдесят один день «Диана» вне видимости берегов обогнула с юга Вандименову землю, или, как ее называют теперь, Тасманию, и постепенно склоняясь влево, подворачивала к северу. Где-то справа, далеко за линией горизонта, медленно уходила к югу Новая Зеландия.
Океанские штормы неделями трепали шлюп. «Лишь шквал пройдет и ветер смягчится, то страшные волны появятся, валяя шлюп с боку на бок, ударяют иногда сильно в борты и плещут на него воду большим количеством».
Проливные дожди сопровождались грозами, да такими, что бросало в дрожь. Однажды на шлюп обрушились шаровые молнии. «Огонь сей казался шарообразным, величиною с голубиное яйцо, и по нескольку минут сряду был виден. Удары молнии били в воду подле самого шлюпа; один из них столь близко пролетел мимо лица моего, что я почувствовал непомерную теплоту, яркий блеск оного так меня ослепил, что я несколько минут не мог видеть г-на Рикорда, стоявшего в двух шагах от меня. Я начал Уже думать, не потерял ли я зрение навсегда, но после понемногу предметы мне показались».
Штормовой ветер и волны изматывали людей и в клочья рвали паруса. Где-то в середине пути «ветер крепкий со шквалами дул во все сии сутки, а в ночь на 16 число от того же румба стал дуть еще крепче и с жестокими шквалами при дождливой погоде; а на рассвете ветер превратился в ужасную бурю и все дул прямо при дожде и сильных шквалах. Кроме двух штормовых стакселей, мы не могли держать никаких парусов, да и из тех фок-стаксель нашедшим на судно валом, коего часть ударила в сей парус, изорвало в лоскутки».
За все время плавания, в отсутствие земных ориентиров, Головнин уверенно вел шлюп, определяясь лишь астрономическими обсервациями и полностью им доверяя. Точные расчеты не подвели русского морехода…
Всю ночь на 25 июля командир не уходил с палубы, всматриваясь в горизонт прямо по курсу. Ожидания его не обманули. Он первым и заметил остров Анаттом из Новых Гебрид, «… в половине 4 часа пополуночи на 25 число он нам открылся. Ночная зрительная труба мне его показала очень хорошо; сначала, не зная точного до него расстояния, мы на четверть часа остались под малыми парусами, но, присматриваясь в трубу, приметили, что мы от него далеко еще были, тогда, поставив все паруса, стали держать прямо к нему, по компасу».
На рассвете открылся и соседний остров Тану.
— Гляди, по описанию Кукову приметен Тану по огнедышащей горе, — вскинул руку Головнин, показывая Рикорду на чуть заметный дымок с праваго борта.
Ветер постепенно стихал. Головнин повел шлюп к гавани Резолюшен, описанной Куком. «Каких-либо карт Кук не оставлял, поэтому „Диана“ ощупью продвигалась вдоль незнакомого берега, на котором уже бегало множество черных нагих жителей».
Поначалу небольшая заводь привиделась Головнину заливом, но вдруг из воды показался коралловый риф. Шлюп отвернул от берега, а ветер внезапно стих, и зыбь понесла «Диану» на рифы.
«Мы бросили лот и нашли глубину слишком большую и неспособную положить якорь; тогда вмиг спустили мы гребные суда, но и они не в силах были оттащить нас от каменьев, к коим нас прибивало. Мы видели ясно свою гибель: каменья угрожали разбитием нашему кораблю, а несколько сот диких, на них собравшихся, грозили смертью тем из них, которые спаслись бы от ужасных бурунов при кораблекрушении. Однако ж Богу угодно было избавить нас от погибели: в самые опасные для нас минуты вдруг повеял прежний ветер; в секунду мы подняли все паруса; никогда матросы с таким проворством не действовали; шлюп взял ход, и мы миновали в нескольких саженях надводный камень, которым кончился риф. Вот какова жизнь мореходцев! Участь их часто зависит от дуновения ветра!»
Злосчастная скала сплошь скрывала вход в ту самую бухту, которую открыл Кук. Головнин приказал спустить шлюпку и послал на ней Хлебникова:
— Похоже, по описанию сия бухта Резолюшен. После Кука здесь никто из европейцев не бывал, мы первые. Промеришь глубины, грунт определи. Захвати с собой бисер, холстинку. Быть может, дикие подплывут. Вона они весь берег усеяли, не угомонятся никак. Осторожен будь. Возьмите ружья.
Как и предполагал Головнин, едва шлюпка вошла в бухту, к ней помчались от берега каноэ [56] с двумя островитянами. В руках они держали зеленые ветки, знак мира. Они подошли к шлюпке, о чем-то говорили с матросами.
Штурман вернулся с довольным видом, доложил:
— Гавань что надо, Василь Михалыч. Грунт песок, глубины до десяти фут. Дикие приветливы, выменяли у них десятка три кокосовых плодов.
— Слава Богу, — ответил Головнин, — видимо, не позабыли еще куковы пушки. Да и Куку спасибо, что он нам небольшой словарик оставил разговорный.
Не успел шлюп стать на якорь, как вокруг него закружили проворные лодки, каноэ. На одной из них выделялся вождь островитян Гунама, который «изъявил нам свое доброхотство и услуги». Он показал рукой, где можно набрать хорошую воду. Перебравшись в шлюпку с вооруженными матросами, он с помощью жестов вступил в оживленную беседу с Головниным. Командира он сразу окрестил именем Диана, и вскоре все собратья вокруг на лодках закричали, тыча пальцами в смущенного Головкина: «Диана! Диана!»
Как ни странно, вождь сразу же «хотел знать, есть ли у нас на корабле женщины, и, услышав, что нет, стал громко смеяться и показывать разными весьма явственными и слишком вразумительными телодвижениями, что женщины необходимо нужны и для чего именно. При сем случае он много говорил, и казалось, что шутил на наш счет, как мы можем жить и продолжать свой род без другого пола, или смеялся нашей ревности и страху, что мы скрываем от них своих жен». Первое знакомство с аборигенами острова произвело на гостей доброжелательное впечатление.
56
… помчались … каноэ… — парусно-гребные долбленые лодки.