Страница 55 из 113
— Как человек воинский, сэр, получив ваше уведомление о задержании шлюпа, я исполнил долг, тотчас сжег инструкцию моего правительства, но у меня есть другие бумаги, подтверждающие мирные цели вояжа.
Корбет скривил губы: «Головнин не так прост».
— Вполне понятно, что командор Роулей рассмотрит все ваши доказательства. Я сам уверен, что ваше плавание имеет мирный характер.
Стараясь использовать благожелательный настрой англичанина, Головнин заметил:
— Что касается запрещения поднимать российский военный флаг, я буду придерживаться порядка для кораблей русского флота. У меня нет оснований подвергать унижению моего государя, — голос Головнина звучал твердо. — В знак уважения к вашей просьбе, подтверждая наши мирные устремления, на грот-стеньге я подниму белый флаг.
Лицо Корбета постепенно принимало алый оттенок. Сжав губы, он резко заметил:
— Такое действие противозаконно, сэр. Ваше судно под сомнением. Не исключено, что оно будет объявлено призовым. Поэтому я настаиваю, чтобы вы не поднимали свой флаг…
Ничего не ответив, Головнин поблагодарил за прием, вежливо распрощался и покинул корабль Корбета.
Британская эскадра, после захвата колонии у голландцев, прочно обосновалась в Симонском заливе. Через мыс Доброй Надежды тянулись жизненные нити торговых связей Англии с ее жемчужиной, Индией. Здесь пересекались торговые пути из Южной Америки в Азию, Китай, Японию. В бухтах залива нередко останавливались, приводили себя в порядок английские корабли, потрепанные в боях у берегов Европы. Корабли прихорашивались, офицеры и матросы развлекались на берегу, в приморском городке Симансштате. У кого водились лишние деньги, отправлялись покутить в главный город колонии, Капштадт. Там располагалась резиденция королевского губернатора, командующий королевскими войсками и начальник морских сил…
Воспользовался своим правом и капитан-командор Роулей, но известия от Корбета заставили вернуться его на флагманский корабль.
— Что вы знаете о капитане шлюпа? — спросил, разглядывая «Диану», Роулей Корбета, едва тот поднялся на борт.
Тонкие губы Корбета изогнулись в сдержанной улыбке.
— Сэр, лейтенант Головнин плавал со мной кампанию на «Сигорсе» неподалеку от Генуи. Он добрый малый, неробкого десятка и ведет себя как джентльмен.
Роулей удивленно приподнял брови.
— Я был всегда превратного мнения о русских. Они не внушают мне доверия как моряки.
— Среди них есть приятные исключения, сэр.
— Вы проверили у него судовые документы?
— Не успел, сэр. Кроме того, он сообщил мне, что уничтожил главную инструкцию, как только увидел, что ему угрожает опасность плена.
— Это делает ему честь, однако мне положено знать все достоверно об этом судне. Поезжайте к нему и попросите все оправдательные бумаги о целях его вояжа. Кроме того, пришлите ко мне этого сержанта морских солдат из Лифляндии, он, кажется, понимает по-русски. Нам потребуется перевод документов.
Корбет вернулся спустя час.
— Капитан Головнин передал мне инструкцию своего Адмиралтейства. — Корбет протянул командору несколько бумаг. — Документ вполне официальный, видимо, но я ни черта не смыслю в русском. Кроме этого он передал и другие бумаги.
Роулей повертел бумаги, крикнул юнгу, позвал сержанта, морского солдата.
— Посмотрите, сержант, эти бумаги, нам надо перевести их на английский.
Рослый блондин взял бумаги, подошел к окну, сдвинув брови, силился разобрать текст.
— Я забыл сообщить, сэр, что капитан Головнин намеревается сегодня нанести вам визит, — заговорил Корбет.
— Это его дело, Корбет, а как вы предполагаете, что нам с ним делать?
— Мое мнение, сэр, предписание лордов Адмиралтейства четко трактует, что его не следует задерживать.
— Ну, что, сержант, как у вас дела? — спросил Роулей. Детина смущенно топтался на месте с виноватым выражением лица.
— Сэр, этот шрифт мне незнаком. Я могу разобрать несколько слов, не более.
Роулей недовольно пробурчал что-то под нос.
— Нет так нет. Отправляйтесь на свой корабль.
Едва закрылась дверь за сержантом, Роулею доложили.
— Шлюпка под русским флагом подходит к борту! Командор задержал Корбета.
— Вам следует нас послушать. Вам известно более, чем мне, об этом деле.
Разговор с Головниным командор начал без обиняков.
— Я получил ваши бумаги, но, к сожалению, мой сержант из Риги, на которого я надеялся, ни черта не может в них разобрать. Поэтому я вынужден искать переводчика в Капштадте. Мне должно точно убедиться в предмете вашей экспедиции и снестись с губернатором.
У Головнина немного отлегло на сердце. Он с тревогой ожидал встречи с командором, как-то он отнесется к происходящему.
— Я готов, сэр, подчиняться всем вашим распоряжениям до выяснения всего дела. — Головнин говорил размеренно, по-деловому. — Но вы как моряк должны понимать, мне необходимо хотя бы заправиться водой на берегу.
— Да, да, конечно, — сразу согласился Роулей, — вы можете принять воду и вообще делать все нужные приготовления на судне к дальнейшему плаванию…
На шлюпе Рикорд сразу по лицу командира определил, что дела идут на поправку.
— Слава Богу, Петр Иваныч, — прямо у трапа, чтобы слышали и стоявшие рядом в тревожном ожидании офицеры, проговорил командир, — командор Роулей входит в наше положение. Он снесется в Капштадте с начальством, а нам разрешено наливаться водой и готовиться к походу.
Но радостное настроение продлилось неделю с небольшим. Вернувшийся Роулей вызвал Головнина и разговор начал несколько суховато:
— Мы так и не смогли найти ни одного человека, способного перевести ваши бумаги. В этой связи я обязан запросить свое правление в Лондоне, как мне поступать. Таково мнение и губернатора, лорда Каледона, и генерала Грэя. Так что вам надлежит смириться и ждать повеления Адмиралтейства.
«Стало быть, судьба наша вновь не определена и откладывается на месяцы. До Англии два-три месяца, обратно столько же. Да и какой будет ответ?»
Роулей, видимо, понимал состояние русского капитана и несколько смягчил тон, продолжал, как бы оправдываясь:
— Поймите меня, сэр, я здесь временно командующий, заменяю убывшего адмирала. Лондон должен прислать нового адмирала, и, возможно, он сам может решить вашу участь, без согласования с Адмиралтейством.
Головнин облегченно поревел дыхание, на какое-то время необходимо запастись терпением, и он решил воспользоваться моментом.
— В таком случае, сэр, я прошу в связи с длительной стоянкой разрешить нам сноситься с берегом, производить необходимые закупки, исправлять мореходные инструменты, а экипажу временами бывать на берегу.
— Да, да, конечно, — без колебаний, уже дружелюбно ответил Роулей, — я не считаю ваше судно военнопленным, офицеры могут быть при шпагах и съезжать на берег по своему желанию, а вся команда может пользоваться свободой на правах судна нейтральной державы.
— Я хотел бы отправить доклад моему министру через королевскую канцелярию, — попросил Головнин.
— Вполне закономерно для исправного офицера. Вы знаете, что вчера прибыл транспорт из Портсмута. Я распоряжусь, чтобы его разгрузили как можно быстрее и тут же отправлю его обратно. С командиром я вышлю свой запрос в Адмиралтейство. Готовьте и вы все необходимые документы, думаю, что наши лорды в Адмиралтействе не откажут переслать их по назначению…
Возвратившись на «Диану», Головнин рассказал о встрече с Роулеем и заметил:
— Как я понимаю, Петр Иваныч, нам здесь обретаться суждено не один месяц, что поделаешь. Надобно людей к этому настроить и дух у экипажа поддерживать.
В каюте командир предупредил вестового, Ивана Григорьева:
— Раздуй, Ивашка, самовар, чайком побалуемся.
Разложив свою тетрадь, привычным движением открыл чернильницу. Ровным, с небольшим наклоном, мелковатым, но четким почерком начал излагать минувшие события: «Командир Роулей, желая, чтобы дело наше сколько скорее доведено было до сведения английского правительства, тотчас приказал со всякой поспешностью к выгрузке снарядов, привезенных для здешней эскадры из Англии на вооруженном транспорте „Абондансе“, и к приготовлению оного для возвращения в Европу. Что принадлежит до нас, то, видя невозможным оставить мыс Доброй Надежды до получения решения английского правительства или, по крайней мере, до прибытия адмирала, назначенного сюда главнокомандующим, я сообщил по команде письменным приказом о всех обстоятельствах нашего положения и сделал нужные распоряжения для содержания шлюпа и служителей в надлежащем порядке».