ИСТОРИЯ ОРДЕНА ТАМПЛИЕРОВ

К концу 1307 г. Гийом де Ногаре мог поздравить себя c успехом, превзошедшим его ожидания, и поворот Климента, вне сомнений, принес ему горькое разочарование. Легист понял, что следует искать новое оружие; он воззвал к Сорбонне, предложив докторам теологии два вопросника, дабы доказать, что король имел право вести процесс против тамплиеров - своих подданных и мирян; и стало быть, имущество ордена должно оставаться под его присмотром, будучи предназначенным на нужды Святой Церкви. Несколькими колкими и жесткими штрихами Ногаре описывает тревогу и колебания Жака де Моле:

Магистр сделал первое публичное признание, а потом сказал, что сделал его из страха перед пытками, а затем - что первое признание было правдивым Сначала, горюя из-за плотского стыда, он умолял, чтобы ему учинили допрос, дабы его братья не сказали, что он их добровольно погубил: ему ответили, что были свидетели, публично показавшие против него, и ввиду этого его не подвергли пытке. Он не подавал никаких признаков страха. [542]

Что касается Гуго де Перо (который пошел много дальше Моле в своих свидетельских показаниях), то не был ли он обвинен в том, что заполучил более тысячи соискателей посредством кощунственного ритуала? В этих обстоятельствах, вопрошал Ногаре, следует ли считаться с их отпирательствами? Можно ли предположить, что тамплиеры невиновны? Таким образом, канцлер отвечал на все вопросы, которые задавал, посредством логической ошибки, что указывала, в каком смысле должны высказываться доктора. Но последние в своих ответах были весьма сдержанны и явно смущены навязанной им ролью арбитров.

Ногаре и его коллеги решили в конце концов пренебречь этим и воззвать к Генеральным штатам, как поступил ранее Пьер Флотт, чтобы обрести поддержку против Бонифация VIII. Между 24 и 29 марта были разосланы приглашения духовенству, вассалам короны и каждому городу, где имелись ярмарка и рынок. Для пущей действенности одновременно были посланы строгие инструкции королевским чиновникам, которых обязывали следить, чтобы приглашения достигли цели.

Согласно ответам, представленным духовенством, знатью и народом. Генеральные штаты, собравшиеся в Type, почти исключительно состояли из прокуроров, предназначенных исполнять приказы короля и защищать "перед всеми и против всех" интересы лиц, их назначивших. Их не уполномочивали судить тамплиеров, поскольку прокуроры не могли действовать, превышая свои права, долг и компетенцию. Этим можно объяснить податливость, если не равнодушие, ассамблеи по отношению к уже опозоренному и поставленному вне общества ордену. Почти все делегаты были готовы заявить, что тамплиеры виновны и заслуживают смерти. Но когда Филипп снова вопросил парижских теологов, какой процедуре нужно следовать, последние смогли только снова сказать, что процесс относится к ведению Церкви. Ногаре и Плезиан ждали этого и приготовились к решающей схватке с Климентом V. [543]

Из Тура Филипп и его двор отправились в Пуатье, где 29 мая на публичном собрании в "королевском зале" дворца состоялась настоящая репетиция схватки между королем и Папой. Поскольку Климент все еще отказывался принимать Ногаре, тот велел заменить себя Гийомом Плезианом, который поднялся на нечто вроде помоста и оттуда от имени короля произнес резкую обвинительную речь, предварительно составленную легистами. [544]

Иисус еще не одерживал над врагами Своей Церкви и истинной веры такой необыкновенной победы - столь же восхитительной, великой и быстрой, сколь и полезной, необходимой, как Он недавно это сделал , чудесным образом обнаружив ередь коварных тамплиеров!

Легист говорил по-французски, а не на латыни, что указывает, какой публике (исключая слушателей духовного звания) он адресовался, и также - на политический характер его пространной проповеди. К этой победе он приобщил короля Франции и народ его королевства, донесших Папе о мерзостях ордена Храма; и, понизив тон, добавил к заранее приготовленному тексту грубое заключение:

Итак, Святой Отец, поелику король, бароны и весь народ этого королевства просят, чтобы это дело было закончено быстро, пусть будет вам угодно как можно раньше поставить в нем точку. В противном случае нам придется говорить с вами на другом языке!

Два духовных лица, архиепископы Нарбонны и Буржа, выразили подобные же чувства, хотя и более вежливым по отношению к Папе образом, и именно тогда, когда Климент V, несмотря на врожденную застенчивость, взял слово, его выражения доказывают, что он понимал маневры короля. Климент объяснил, что до восшествия на Святой престол он не уделял много внимания тамплиерам, но впоследствии знал и любил многих из них, как и орден в целом, поскольку считал их благими мужами. Однако если они и впрямь таковы, как их представляют, то возненавидит их и будет вести судебное разбирательство против них таким образом, какой был бы к чести Божией. В заключение Папа пообещал как от себя, так и от имени своих кардиналов решать дело "не затягивая, но и без спешки и достойным Церкви образом".

К концу следующего месяца Плезиан представил Папе семьдесят два тамплиера, желающих, - сказал он, - дать показания о разложении ордена. Вероятно, речь шла об узниках, содержавшихся в течение предшествующего года в замке Корбей под наблюдением инквизитора отца Эмбеpa. Климент, следуя собственным заявлениям, решил допросить их сам, однако известно, что он все переложил на четырех кардиналов: Беранже Фредоля и Этьена де Сюизи, которые длительное время были приближенными короля, Пьетро Колонну, со времени Ананьи тесно связанного с Ногаре, и такую бесцветную личность, как Ландульфо Бранкаччо. Если Папа старался провести серьезное расследование, то худших заседателей выбрать было трудно; однако его выбор следует истолковать как новую уступку легистам, причастным к делу Бонифация VIII. [545] В Пуатье рассказывали, "что Филипп хочет повелеть выкопать и сжечь кости усопшего Папы", а в Курии было достаточно "бонифацианцев", чтобы влиять на решения Климента. Пожертвовать тамплиерами казалось меньшим злом - и Святой престол ими пожертвовал.

5 июля Климент вернул полномочия верховному инквизитору; эта уступка, по его собственному признанию, была для него очень тягостна и казалась противоречащей его чести. [546] Он поставил два условия: чтобы тот призвал ко Святому престолу магистра ордена Храма, генерального смотрителя и командоров Франции, Кипра, Нормандии, Аквитании и Прованса и чтобы расследование по делу ордена Храма было предпринято папской комиссией, выбор членов которой Климент оставлял за собой. Рядовых тамплиеров он предал суду епархиальных комиссий, составленных из двух кафедральных каноников, двух братьев-францисканцев, двух братьев-доминиканцев и инквизиторов, имевших право присоединиться к комиссии по своему усмотрению.

Обычно подчеркивают бесспорное - что тамплиеры предстали только перед церковными судами, но тогда к этому следовало бы добавить, что это всегда были чрезвычайные суды. Для обвиняемых было бы естественным предстать перед епископским судом своего диоцеза; но старинные привилегии приводили в Курию всякое дело, касаемое до ордена Храма, и таким образом отменяли полномочия епископата. Когда Климент учредил специальные комиссии, к которым имели доступ инквизиторы, он одновременно лишил тамплиеров и гарантий, предоставляемых обычной судебной процедурой, и тех судебных процедур, которые сопутствовали процессу в Курии.

Начиная с ареста тамплиеров и до приговора, вынесенного на Вьеннском Соборе, закрывшем дело ордена, обвиняемые избежали участия инквизиции только с февраля по июнь 1308 г. - период, когда Папа тщетно пытался взять расследование в свои руки.

20 июля Филипп покинул Пуатье, оставив там Ногаре, Плезиана и архиепископа Нарбоннского. Это нисколько не улучшило положение Климента, ибо Плезиан и Жиль Эйслен беспрестанно изводили его как делом тамплиеров, так и делом Бонифация VIII. Старый враг Бонифация, Никколо Орсини, разыскивал в Риме свидетелей обвинения, готовых представить более или менее правдоподобные, а прежде всего - скабрезные свидетельства об усопшем Папе. И Климент, мучимый тревогой, чувствовавший, что его предали собственные кардиналы, начинал опасаться за свою личную безопасность. Тем не менее он попытался сделать последнее усилие в пользу ордена Храма; сохранив за собой право лично судить магистра и его великих бальи, Климент потребовал их присутствия в Пуатье. Для обоих легистов стало важным воспрепятствовать подобной очной ставке, не показав вида, что отказывают в столь законной просьбе. Жак де Моле, Гуго де Перо, Жоффруа де Шарне, командор Нормандии, Жоффруа де Гонвиль, командор Аквитании и командор Кипра Рембо де Карон покинули Париж под надзором королевского сержанта Жана де Жанвиля. Климент вызвал также командоров Франции и Прованса; их не доставили, несомненно, оттого, что они были среди "упорствующих", которые ни в чем не сознались.