Страница 42 из 88
В январе 1219 г. брат Мартин, камергер ордена Храма, и брат Жан, маршал ордена Госпиталя, отбыли с миссией в Германию, собирая по приходам пожертвования, предназначавшиеся для поддержки Святой Земли. [370] Несколько недель спустя Папа направил магистру ордена Храма средства на расходы, "то ли на галеры, то ли на прочие машины или приспособления, на усмотрение легата Пелагия, епископа Альбанского". [371] Таким образом, по роковому заблуждению Великий понтифик послал в Дамаск легата, облеченного высшей властью над всеми светскими военачальниками, избрав для этой роли высокомерного и надменного испанца, которому нравилось председательствовать на военных советах и играть в главнокомандующего. Отныне папские послания и неиссякаемые субсидии стали в первую очередь направляться легату, хотя он и должен был использовать их "по согласованию с патриархом, королем Иерусалимским, магистрами орденов Храма, Госпиталя, рыцарями Тевтонского ордена и латинскими полководцами". [372]
На следующее лето сопротивление мусульман ослабло, и 25 июня крестоносцам удалось преодолеть Нил. Они разбили лагерь на другом берегу реки и начали осаду Дамьетты.
У тамплиеров был большой камнемет, бросавший очень далеко и очень прямо, при помощи которого они причинили великий ущерб городу, и бросавший таким образом, что те не могли от него уберечься, ибо метал он один раз в одну сторону, другой раз в другую, один раз близко, второй раз далеко; так что сарацины прозвали его Эль Мефертейс, то есть Вертушка (El moufrite qui reverse). [373]
Несмотря на храбрость и упорство, положение крестоносцев бьмо неутешительным. Король Венгерский, герцог Австрийский и многие рыцари этим же летом отплыли в Европу. В войске осаждающих свирепствовал недуг наподобие скорбута, сопровождавшийся гангреной десен и воспалением костей ног. Магистр ордена Храма Гийом Шартрский оказался среди жертв. Он умер 26 августа 1219 г. [374] Вместо него тамплиеры избрали Пере де Монтегаудо, на французский лад - Пьера де Монтегю, магистра в Испании и Провансе, рыцаря из благородной фамилии Валенсийского королевства.
Но если крестоносцы жестоко страдали, то и в городе дошли до крайности. Престарелый султан Сеифеддин (франки называли его Сафадином) умер в Каире в августе 1218 г. Его сын и наследник Малек ал-Камиль безропотно покорился установлению мирных отношений. Он предложил франкам Иерусалим со всем королевством, исключая Крак и Монреаль, за освобождение Дамьетты. "Король, французы, граф Лестер и тевтонские военачальники высказались и настойчиво поддержали мнение, что следует принять эти условия, кои они посчитали полезными для христианства, ибо, по слухам, они уже согласились на худшие", - пишет Оливье, бывший секретарем Пелагия. С другой стороны, "легат, патриарх, епископы, тамплиеры и госпитальеры и все итальянские предводители дружно воспротивились заключению этого договора, справедливо доказывая, что прежде всего следует взять город Дамьетту". [375]
Отказ был мотивирован рядом соображений. Чистосердечие султана изначально не было бесспорным, и не без оснований можно было полагать, что он сделал бы более выгодные предложения, если бы город оказался в руках христиан. Кроме того, тамплиеры упорно домогались крепостей Крак и Монреаль, стратегическую мощь которых оценили так же, как и султан. Обе крепости, представлявшие опору для сарацинских отрядов, можно было взять только измором - но голод угрожал осаждавшим так же, как и осажденным в этой бесплодной стране. Замки перекрывали пути сообщения между Каиром и Дамаском, а рыцари особенно боялись, что оба султана возьмут Святую Землю в кольцо. С другой стороны, пизанцы и генуэзцы много больше желали обладать Дамьеттой, нежели освобождать Иерусалим, и вряд ли намеревались предпочесть перворазрядный торговый порт городу, представлявшему лишь исторический интерес. Но отклонение предложений султана было в основном обусловлено главенствующей идеей Папы и его окружения, а именно - нападением на Ближний Восток, при котором Дамьетта являлась бы плацдармом. Речь шла также и о том, чтобы продлить кампанию до прибытия императора: легат в самом деле получил письма из Рима, которые возвещали ему о скорейшем прибытии Фридриха II. [376]
Город пал в начале ноября. Он являл собой ужасающее зрелище:
Мертвые убили живых Трупы жертв чумы покрывали площади. Мертвых находили в домах, в спальнях, в постелях сына видели рядом с отцом, раба подле своего хозяина, убитых заразой трупов, кои касались их". Победители обнаружили еще "золото и серебро в великом количестве, шелковые ткани в чрезвычайном изобилии и безмерные богатства всякого рода ценных вещей
Добычу поделили между всеми паломниками, очистили, как могли, город и из мечети сделали церковь. Пояс укреплений, считавшийся "ключом и оплотом всего Египта, был укреплен тройной стеной и многочисленными и большими башнями, сложенными из кирпича". Крестоносцы нашли крепостные стены в достаточно хорошем состоянии, за исключением ворот, основательно расшатанных натиском тамплиеров. [377]
Отряд в тысячу человек, погрузившись на легкие суда, отправился в разведку вдоль Нила - искать продовольствие. Пройдя озерным и болотистым краем, где водились птицы, они захватили замок Танис, турецкий гарнизон которого бежал при их приближении. "Никогда не видано было более сильного замка, - рассказывали воины по возвращении, - он оснащен семью очень мощными башнями и увенчан крепостными стенами; два рва и две стены создают пояс укреплений. Со всех сторон простирается озеро, которое до такой степени делает приближение летом очень трудным, а зимой совершенно невозможным, что осадой никто не мог бы его преодолеть". [378]
В Дамьетте вспыхнули злосчастные раздоры между королем и баронами с одной стороны, легатом и епископами - с другой. Пелагий, ничего не смысливший ни в войне, ни в топографии страны, играл в стратега и ратовал за продвижение всеми силами на Каир; когда Жан де Бриенн воспротивился этому, легат, злоупотребляющий своими полномочиями, наложил на королевский лагерь интердикт. К несчастью, Папа выслушивал жалобы легата и поддерживал его. Когда Гонорий прислал свои поздравления со взятием Дамьетты, он посоветовал патриарху, королю и магистрам трех орденов со смирением и благочестием повиноваться епископу Альбанскому, "ибо светская власть так же, как и духовная, доверена ему, и он может осуществлять ее сам или через передачу полномочий, как ему будет угодно". [379] Споры предводителей отражались и на войске, дисциплина которого падала. "Зло и грех появились в войске после взятия города; воистину до взятия Дамьетты люди пребывали в мире и верности, не было там никакого мелкого воровства или сластолюбия; если кто-нибудь находил чужую вещь, она затем возвращалась; и также стоило только крикнуть: "Кто нашел такую-то вещь?", как оказывалось, что кричат: "Кто ее потерял?". [380]
Между тем султан возобновил переговоры.
Он передал им, что если они захотят возвратить Дамьетту, он отдаст им всю Иерусалимскую землю, как если бы ее держали христиане, за исключением Крака Христиане поговорили об этом и держали совет. И совет им сказал, чтобы они ни за что не отдавали ее, и что посредством Дамьетты они бы смогли завоевать всю Египетскую и Иерусалимскую землю; ибо тот, кто должен стать римским императором, принял обет крестоносца, и приведет с собой множество воинов и если бы там находился император, при всей своей власти, и крестоносцы, которые еще собирались прийти на помощь можно было бы с Божьей помощью вновь получить; всю египетскую и иерусалимскую землю, и что сие они довели до Первосвященника. [381]
Со своей стороны. Папа ожидал в ближайшее время отправления немецких крестоносцев и поддерживал чаяния гарнизона Дамьетты.
Король Иоанн покинул Египет летом 1220 г. Его возмутили действия легата, и дела государства требовали его присутствия. Высшее командование осталось за Пелагием, ибо власть, предоставленная легату Папой, давала ему право вето, перед которым магистры трех орденов могли только склоняться.