Нечестивый город

– Все же мера довольно суровая, – повторил я и снова углубился в чтение «Тандштикерцайтунг».

На второй странице газеты говорилось, что серьезную тревогу вызывают поступающие сообщения о следах огромного тигра, которые теперь каждое утро появляются в окрестностях города. На третьей странице пять колонок посвящались той же теме, и приводились фотография следов, сделанная штатным фотографом «Тандштикерцайтунг». Они выглядели, как обычные тигриные, но отличались чудовищными размерами: для сравнения фотограф уговорил какого-то ребенка лечь на отпечаток лапы, и ширина следа оказалась равной росту ребенка. Кроме того, следы необычайно глубоко вдавились в асфальт – столь велик был вес зверя.

В статье говорилось также, что от одного вида следов тигра многие жители тех районов приходят в состояние, граничащее с истерией. Я поделился этой информацией с Руизом.

– Вздор! – заявил он. – Теперь люди вообще слишком легко приходят в состояние истерии. Следы тигра в нашем городе! Вздор!

– Однако, – возразил я, – речь идет не об обычном тигре, господин Руиз. Вы видели снимки его следов?

– Нет, сударь, не видел.

Тогда я показал ему фотографии, и он стал их рассматривать.

– Ей-богу, сударь, – согласился он наконец, – действительно, такие следы могла оставить только огромная зверюга. Только это не бурятголийский тигр. Я видел их в зоопарке, они гораздо мельче, и этот уж, конечно, всем тиграм тигр. Интересно, зачем он сюда пожаловал?

Я не имел ни малейшего понятия о целях визита гигантского тигра в Хейпар-Вей и продолжал чтение, а Руиз погрузился в размышления, что не помешало ему заказать еще два больших зелюма щелака. Когда их принесли, он наполнил наши стаканы и некоторое время молча пил, потом внезапно грохнул кулаком по стопу.

– Я все понял, сударь! – объявил он.

– О чем вы?

– О миссии огромного тигра. Она ужасна, сударь. Существует единственная логически возможная причина появления такого чудовища в данном месте и в данное время. Ей-богу, сударь, это страшно!

– В чем дело? Что за миссия?

Руиз многозначительно поднял указательный палец.

– Есть древняя забытая легенда, сударь, которая возникла еще в период закладки города. В ней говорится, что придет день, и агнец покинет Хейлар-Вей, а на его место явится тигр. Думаю, именно это и произошло.

– Агнец? – удивился я. – Тигр? Я ничего не понимаю, господин Руиз.

– Агнец, сударь, – медленно произнес Вик Руиз, – это милость Господня, и тигр – это Господний гнев. Нам нужно идти, сударь. Нельзя терять ни минуты.

И он осушил свой стакан до дна, я сделал то же, после чего мы поспешно покинули заведение. Но лишь когда мы сели в такси сверхобтекаемой формы с двадцатичетырехцилиндровым дизельным двигателем и помчались по Калле Гранде со скоростью сто семьдесят две мили в час, Руиз сообщил мне, почему мы так спешим.

– Мы должны, не откладывая, начать нашу вакханалию, сударь. У меня снова появилось предчувствие внезапной насильственной смерти. Как вы помните, сегодня утром мы планировали устроить праздник, чтобы я мог, покидая этот мир, воздать хвалу жизни и, подобно Фаусту, воскликнуть: «Остановись, мгновение! Ты прекрасно!» Потом, когда необходимость в этом отпала, мы решили отпраздновать мое избавление от такой необходимости. Но теперь явилось новое ужасное знамение. Мы должны, не теряя больше времени, перейти к вакханалии. Боюсь, уже и так слишком поздно.

– О, у нас еще полно времени, – подбодрил я его. – Ночь только начинается. К тому же вакханалии иногда оказываются довольно утомительными, и люди испытывают настоящее облегчение, если по какой-то причине все неожиданно заканчивается.

– Это так, сударь, – согласился Руиз, – но, с другой стороны, нам не следует рисковать, и мы не должны зря терять время; когда тигр явит свою ярость, может оказаться слишком поздно для осуществления наших намерений.

И Руиз взял переговорное устройство и стал кричать водителю такси:

– Быстрее! Быстрее!

– А куда мы едем? – осведомился я.

– Сударь, мы едем за девушками. Без них мы не сможем устроить подлинную вакханалию.

– Да, – согласился я, – вы правы. И все же, господин Руиз, почему бы не устроить просто веселый праздник, не придавая ему какого-то особого смысла? Мне нравятся и щелак, и девушки, и я не прочь смешать то и другое и устроить грандиозный разгул. Но я не вижу особого смысла в том, чтобы приурочивать такую программу к заверению одного кризиса, или к началу другого.

– Вы правы в том, что касается вас, сударь, – сказал Руиз, – но вы забываете о моем предчувствии. Оно постоянно подгоняет меня и заставляет действовать так, а не иначе. Если бы не оно, я вполне удовлетворился бы заурядным вечером. Но теперь нам действительно необходимо спешить, сударь, я непременно должен испытать огромную радость прежде, чем встречу свою внезапную насильственную смерть.

– Ну, ладно, – согласился я, потом спросил: – Можно ли считать весь выпитый нами щелак своего рода причастием?

– Да, сударь, – отвечал Руиз, – думаю, мы можем так считать с полным основанием. И нам понадобится еще больше щелака, прежде чем свершится неотвратимое.

– Разумеется, – кивнул я. – И все же, господин Руиз, давайте вернемся к вопросу о тигре. Ведь вы, я полагаю, не из тех, кто склонен верить в старые легенды?

– Сударь, – спокойно ответил Руиз, – Гнев Господень – не легенда.

– Конечно, никоим образом, – согласился я. – Но этот тигр… ведь вы не станете утверждать, будто какой-то тигр, пусть даже огромный, способен разрушить этот чудовищный прекрасный и нечестивый город.

– Сударь, – возразил Руиз, – я очень хорошо помню, что случилось с двумя другими городами. Они были известны как Города Долины 1.

– Да, я, помнится, тоже читал о них. Но в той истории не упоминалось ни о каких тиграх.

– Их разрушил Гнев Господний, сударь. И я убежден, что этот тигр – одно из проявлений этого гнева.

Тогда я спросил, ходит ли он в церковь, чтобы петь гимны и возносить молитвы этому разрушителю больших городов.

– Нет, сударь, – ответил Вик Руиз. – Я не хожу в церковь. Я почитаю мужественных богов Греции и Африки. Я не поклоняюсь этому разрушителю, но я боюсь его. И к тому же, у меня есть предчувствие. Нам нужно поспешить с вакханалией.

С этим я не мог не согласиться и спросил Руиза о девушках, которые должны были стать нашими спутницами.

– Они превосходны, – отвечал Руиз. – Достаточно опытны, чтобы удержаться от глупостей, и в то же время достаточно молоды и полны жизнерадостного веселья. Конечно, над ними тяготеет проклятье всех женщин: поклонение деньгам. Но в Хейлар-Вее с таким явлением сталкиваешься на каждом шагу. Думаю, девушки вам понравятся, сударь, и вы получите удовольствие от общения с ними. Вас восхитят их непринужденные манеры и простодушное щебетанье. С ними легко общаться, их легко развлечь и легко уговорить. Превосходные девушки.

– Я вижу, вы любите женщин.

– Как вам сказать, сударь, и да, и нет. Где-то в глубинах моей души живет монах, и он без конца вздыхает о той чистой земле, куда никогда не ступала нога женщины. Но кроме души, у меня еще есть тело; и, надо признаться, сударь, я обнаружил, что зов моей плоти гораздо сильнее зова моей души. Надеюсь, когда-нибудь эта ситуация изменится. То есть, я думаю, что надеюсь. Но пока я не пытаюсь спорить с моей плотью. Конечно, в этом нет ничего хорошего. Я даю ей все, чего она только попросит, и, мне кажется, в один прекрасный момент я смогу удовлетворить ее ненасытный аппетит.

Продолжая мчаться по Калле Гранде, мы достигли Третьего Делового Района. Тут послышался оглушительный скрип тормозов, и мы ощутили запах горелой резины. Такси остановилось. Мы открыли непроницаемое и непробиваемое окно и выглянули наружу, стараясь установить причину остановки. Впереди, перегородив всю Калле Гранде от одного тротуара до другого, двигалась огромная, растянувшаяся, по меньшей мере, на версту процессия, участники которой несли транспаранты, распевали песни и выкрикивали лозунги. Пустотой, одиночеством и отчаянием веяло от этой процессии, потому что, как я заметил, вся она состояла из людей преклонного возраста, некоторые едва ковыляли, и у всех глаза горели безумным огнем.